logo

Хлебные крошки

Статьи

Проблемы демографии
Общество
Россия
Валерий Мошев

«России надо делать ставку на ментально близких мигрантов»

В какую страну возвращаются сейчас наши соотечественники из-за рубежа?

Какой будет Россия в будущем, будет ли она вообще, и в какую страну возвращаются сейчас наши соотечественники из-за рубежа? Почему это зависит не только от власти, но и от каждого из нас, порталу «Окно в Россию» рассказал известный демограф Игорь Белобородов


– Демография – это такая наука, о которой все слышали, но не все хорошо представляют, чем именно занимаются демографы. Игорь Иванович, очертите, пожалуйста, круг ваших исследований, – какими вопросами занимается ваш институт?


– Я являюсь советником директора Российского института стратегических исследований и одновременно научным директором независимого Института семьи и демографии, а также по совместительству редактором портала Demographia.net. По основному месту моей работы – в РИСИ – мы сейчас активно работаем над изучением демографических процессов, над разработкой мер семейной и демографической политики, кроме того, очень глубоко изучаем миграционные процессы, и с недавнего времени наш институт, который занимается очень давно и достаточно эффективно вопросами национальной безопасности, считает одним из приоритетов в своей научно-исследовательской работе круг обозначенных вопросов, связанных с демографией, населением, миграцией.


Что касается демографии как таковой, то существуют разные взгляды исследователей на предмет этой науки. Я отношусь к тем ученым, которые видят в демографии, прежде всего, в качестве ее предмета – воспроизводство населения. Именно в таком узком, но предельно конкретизированном виде. Под воспроизводством мы понимаем баланс смертности и рождаемости, замещение поколений, осуществляемое посредством брачности и разводимости. То есть, вопросов, связанных со вступлением в брак и его прекращением. Это и является основой демографической науки.


Есть эксперты, которые относят так же к демографии миграционный компонент и частично это оправдано, поскольку миграция тоже является результирующей характеристикой для итоговой численности населения, но в строгом классическом смысле для демографии миграция все же является внешней переменной, поэтому я лично выступаю против попыток решения демографического вопроса с помощью внешней миграции, потому что миграция не является путем решения демографической проблемы. Это является имитацией, это является привлечением совершенно внешнего, аномального, неестественного для демографических процессов фактора и является наслоением на одно население некой части пришлого населения. То есть, это никак не решает проблему воспроизводства или проблему снижения рождаемости – проблему депопуляции. И вот именно на этих позициях я, в общем, стою уже длительное время.


– С чем имеют дело демографы в своей работе? Вы занимаетесь не только российской демографией, но все же, если говорить о России – какой народ Вы описываете? Понятно, что российский, – и все же? Россия – страна многонациональная. В России официально нет титульной нации, и хотя русские составляют более 80 процентов населения, а самое большое национальное меньшинство – татары всего лишь около четырех процентов, страна наша официально не определена как мононациональная. Существуют ли какие-либо международно-признанные стандарты или хотя бы общепринятые критерии признания государств моно – или многонациональными? И как это связано с демографической статистикой, кстати?


– Здесь есть два уровня рассмотрения вопроса. Первый уровень – политический, второй уровень – сугубо научный. Не всегда они совпадают. Если подходить в строго экспертном смысле и рассматривать Россию с точки зрения долевого соотношения различных народов, населяющих Россию, то есть рассматривать исторически сложившуюся этническую структуру, то, в строгом смысле слова, Россию справедливо отнести к мононациональным государствам, где существует достаточно крупное национальное большинство. Но есть еще существенный момент политический. На мой взгляд, конечно же, русский народ – государствообразующий, как и другие государствообразующие народы России. Но в силу своей многочисленности может и должен претендовать на равное положение среди других народов. Это объективная необходимость и было бы глупо ее отрицать. Однако, фактор большинства, фактор многочисленности не должен использоваться другими, в том числе радикальными силами на политическом поле для ущемления других, менее численно выраженных народов.


Здесь ситуация, когда, в общем, сам генезис русского народа тоже имеет свою специфику. Дело в том, что очень много смешанных браков было в истории – как советской истории, так и более ранней, и очень часто не приходится говорить о какой-то доминантной чистоте крови, например, если рассматривать это в таких терминах. Сам этноним «русский» – это больше этноним культурного характера, предполагающий некую культурную целостность. К счастью, у нас никогда в нашей истории не было попыток, стремления к чистоте нации, чем переболела Германия и другие государства. То есть, в формирование русского народа очень органично вписались все народы, населяющие Россию и не только. Если мы рассмотрим наших выдающихся деятелей, в том числе наших великих писателей, которые внесли вклад в мировую литературу, то и Пушкин, и Лермонтов, и составитель известного словаря Даль, – они имели нерусское происхождение. В то же время, именно культурная доминанта позволила им считать себя русскими, ассоциировать себя с русским народом и внести столь серьезный вклад. Если мы посмотрим на наиболее пассионарную часть русского народа – казачество, хотя есть разные мнения, кто-то считает, что казачество – это отдельная национальность, но я, опираясь на свой опыт общения с казаками, которые считают себя русскими, могу сказать, что это пассионарная часть нашего народа, – она ведь тоже имеет существенные этнические вкрапления. И со стороны Кавказа, и со стороны других народов, и от этого, как мне видится, произошел только генетический выигрыш.


Поэтому, в данном случае я не вижу необходимости в строгой привязке к русскости, как к фактору какого-то политического превосходства. Мы должны не забывать о равенстве, безусловно, о том, что наше государство для всех, но при этом не забывать, конечно, и о равенстве для самого многочисленного нашего – русского народа. То есть, здесь, я полагаю, плюс России в симбиозе различных народов, и наша основная задача – сделать так, чтобы не было этого разделения ни по каким критериям. А наши культурные различия должны служить только средством обогащения наших общих социально-культурных характеристик.


– Насколько важен для демографической науки такой параметр, как национальный состав населения страны? И насколько точно он учитывается в последние десятилетия, ведь графа «национальность» в паспорте устранена, ни при воинском учете, ни в отделах кадров, насколько я понимаю, да вообще почти нигде национальность тоже не учитывается. Даже национальный состав переселенцев-соотечественников по госпрограмме точно узнать невозможно, чиновники отделываются весьма приблизительными цифрами. Это проблема для современных демографов или нет? Ваше отношение к пресловутой «пятой графе»?


– Мое отношение положительное. Мне кажется, по волеизъявлению, такая графа могла бы быть. Я не вижу в ней ничего плохого. Другое дело, что она не должна быть обязательна, если кто-то не желает ее заполнять – это его право, безусловно. Но возникает вопрос – насколько радикальные националисты готовы к тому, что многочисленность русского народа, да и других народов – это вопрос и к националистам, представляющим другие народы – насколько они готовы к тому, что удельный вес многих народов России, в том числе русского, будет постоянно сокращаться? Во-первых, из-за депопуляции, потому что снижение рождаемости – проблема, характерная для русских, но не только. Она характерна и для татар, и для мордвы, и для чувашей, для карелов – она характерна для большинства российских народов, в том числе для некоторых народов, населяющих Северный Кавказ, например, осетин и адыгов. Это проблема касается и украинцев, проживающих в России.


Естественно, что со временем, к сожалению, под воздействием второго фактора – миграции, если все будет происходить так, как происходит сегодня, удельный вес каждого из народов будет постепенно снижаться. Какое-то время будут колебания в пользу представителей кавказских народов, затем эта разница нивелируется и неизвестно, что в итоге мы получим вследствие неконтролируемой миграции. В целом, конечно, в демографии этому аспекту уделяется существенное внимание, существует даже термин «этническая дифференциация рождаемости». По некоторым исследованиям те же русские, живущие в России, рожают намного меньше детей, чем русские, живущие в Узбекистане. Есть обратная тенденция, когда приезжие из других регионов – из других постсоветских государств, для которых характерна более высокая рождаемость, со временем заимствуют репродуктивные практики принимающего населения. Особенно это характерно для Москвы. Такие приезжие переходят от многодетной и среднедетной семьи к малодетной.


– Игорь Иванович, существует ли в демографии такое понятие, как «качество населения»? И если да, то, каково качество населения в России? И какие тенденции Вы наблюдаете?


– Качество населения – это термин, характерный больше для социальной политики, не для демографии. Термин, конечно, понятен, но иногда используется сугубо в деструктивных политических целях. Под качеством населения понимается интегральная, итоговая характеристика, которая включает в себя и некоторые демографические параметры, например, продолжительность жизни, но в целом речь идет помимо продолжительности жизни об образовании, доступе к основным благам, доходе населения…


То есть, скажем так, о некоем стартовом потенциале, позволяющем говорить о благополучии или неблагополучии в социальном контексте. Здесь есть некий конфликт с демографией, когда качество населения противопоставляют его количеству. Это самая грубая методологическая ошибка, которой часто, к сожалению, грешат антисемейно настроенные политики. Состоит она в том, что оба понятия очень тесно связаны, потому что без необходимого количества населения мы впоследствии теряем и его качество.


Несколько примеров. Когда в наших семьях начинается ограничение рождаемости – происходит это, как правило, с помощью абортов, гормональной и прочей контрацепции, то этим самым наносится очень сильный вред женскому здоровью. Речь идет вообще об инвалидизации женщин. Связь абортов с раком груди и другими онкологическими заболеваниями просто колоссальна. Та же корреляция есть и при применении самой современной гормональной контрацепции. Есть много лжи, которая прикрыта маркетинговыми картинками. Но сколько бы эту ложь не прикрывали, все равно, с помощью научных исследований ее удается выявлять, слишком уж она явная. И в силу этого проблема сокращения рождаемости представляет собой опасность для здоровья нации.


Кроме того, известно еще с давних времен, что очередность рождения непосредственно влияет на здоровье потомства. Первый ребенок всегда обладает менее крепким здоровьем, чем дети последующей очередности. И в этом же контексте стоит упомянуть влияние аборта на здоровье последующих детей. Если после аборта женщина продолжает рожать, то это очень сильно влияет на здоровье малышей. То же самое можно сказать, например, об экономических реалиях, потому что в силу снижения рождаемости общество со временем становится более старым. В обществе возрастает доля пожилых. Соответственно, уже многие страны, в том числе Россия, находятся в ситуации дефицита пенсионного бюджета. Это значит, что ухудшается доход населения в значимой его части – пожилых граждан, это означает, что активная часть населения находится под большим прессом давления социальных обязательств, потому что растут налоги. А для того, чтобы пополнять этот бюджет, меньшему числу работающих приходится брать на себя в экономическом плане ответственность за растущее число пенсионеров, в итоге – страдают все, страдает качество жизни, и это опять-таки производная от угасания количественной динамики.


– За счет каких факторов возможно увеличение населения России? Начнем с семьи, с увеличения рождаемости. Насколько позитивны сдвиги в этом плане? Какие меры, предпринятые государством, Вы одобряете, и какие желательны или необходимы с Вашей точки зрения? Некоторые европейские и мировые тенденции тревожат – семья сознательно разрушается ювенальной юстицией, новыми подходами к вопросам пола и толерантностью к сексуальным меньшинствам. А что у нас?


– Первое, нам необходимо апеллировать к духовно-нравственной составляющей, к изменению ментальности. Абсолютизация материальных факторов неперспективна. Есть очень много примеров и в зарубежной, и в отечественной практике. Хотя это очень важная часть семейной политики в России и действительно удалось с помощью последних мер несколько повысить рождаемость. Но, во-первых, мы далеки от порога замещения поколений – у нас сегодня 1,7 ребенка вместо необходимых 2,1. В то же время, хорошо известно, что материальный фактор позволяет только сократить разницу между желаемым числом детей и ожидаемым. То есть, если люди в силу материальных трудностей ограничивают число детей и рожают не столько, сколько хотели бы, а немножко меньше, то благодаря каким-то материальным стимулам можно это число повысить. Но вся проблема в том, что разница между ожидаемым и желаемым числом слишком невелика. Если по опросам люди до введения материнского капитала были готовы на 1,5 ребенка (сейчас, я напомню, мы получили 1,7), то в любом случае желаемое число детей находится на пороге двухдетности. Это не более двоих детей. К тому же, эта цифра, которую дают опросы, никогда не реализуется в полной мере. По многим причинам. По причине разводов, преждевременной смертности, потери плодовитости – в том числе, - бесплодия после аборта.


Необходимо переходить к мерам более стратегического характера. Это, в первую очередь, воздействие на ментальность. Здесь надо сказать, что семейный компонент в российском образовании, который мог бы быть сформирован с учетом традиционной православной семейной культуры, дал бы намного больше, чем меры монетарного характера. В равной степени, воздействие на средства массовой информации и изменение их контента, их редакционной политики по отношению к семье, тоже со временем могло бы сформировать лояльность, например, к трехдетной модели семьи. Сегодня никто не говорит о том, что необходимо рожать десять детей – это, конечно, по желанию, и если будут такие семьи, то они для России жизненно важны, но сегодня вся борьба идет за третьего, а порой даже за второго ребенка.


СМИ должны формировать создание некоего эталона семьи, семейная модель предельно важна. Необходим и переход от многоэтажной застройки к малоэтажному строительству. Каждой семье, особенно молодой, для ее развития необходим жизненный простор. Очень сложно размножаться в замкнутом пространстве. Даже животные этого не могут. Необходимо переходить к поместно-усадебному типу расселения. Это нам необходимо, учитывая, что у нас самая большая территория в мире – пора все-таки начинать ее осваивать. Речь ведь не идет о том, что все поголовно должны стать фермерами, речь идет о типе поселения, о деурбанизации современного типа. Конечно же, параллельно с этим процессом деурбанизации, должен идти еще один важнейший процесс – улучшение инфраструктуры. Нам необходимо сделать так, чтобы население было рассредоточено, чтобы центрами экономической привлекательности стали не только Москва и Санкт-Петербург, но и территории за Уралом, территории Приморья и севера России. Безусловно, необходимо что-то делать со здравоохранением, в частности с системой родовспоможения, и здесь речь может идти, в первую очередь, о профилактике абортов. Совершенно немыслимо демографическое развитие в позитивном ключе в условиях, когда Россия является мировым лидером по числу абортов. Это проблема, в которую мы все равно упремся.


Речь идет не столько о запрете абортов, который далеко не гарантирует прекращение самой абортивной практики, сколько о приведении российского законодательства к нормам цивилизованных государств. Здесь очень важен опыт таких стран как Израиль, Ирландия, Венгрия, Польша – в большинстве стран мира абортивное законодательство не такое либеральное, как в России. Россию здесь можно сравнить только с Китаем, где курс на сокращение рождаемости проводится уже сорок лет подряд, это еще соседняя Украина, Румыния, в общем, таких стран, как мы, совсем немного. Безусловно, должно быть и право отца на сохранение жизни его ребенка, поскольку два человека участвуют в зачатии. Пускай хотя бы отец будет информирован, пускай хотя бы поставит лично свою подпись на документе, где будет четко разъяснено, что эта процедура собой представляет и каковы ее последствия. Пусть он напишет, что он действительно готов умертвить своего ребенка таким-то способом.


Существует ведь очень хорошая исследовательская база, которая доказывает, что в случае показа женщине ее ребенка на аппаратуре УЗИ – процент абортов снижается на 70 процентов. Нам необходимо убрать из нашей отечественной практики налог на аборты. Сегодня все мы его практически платим через Фонд обязательного медицинского страхования. За наши деньги убивают неродившихся россиян и используют на это около 5,5 миллиардов рублей в год. Это недопустимо. Пусть за аборты платит тот, кто их делает. Совершенно необходимо разделение родовспомогательной и абортивной детельности. У нас сегодня деформируется нравственная природа врачей, когда их еще в университете, студентами, заставляют ассистировать при абортах. Или когда в одном и том же помещении в родильном доме с одной стороны борются за спасение жизни ребенка, а с другой его убивают. Эта ситуация абсурдна. Во всем мире абортмахеры и врачи, принимающие роды – это абсолютно разные направления медицинской деятельности.


Безусловно, должна быть доабортная консультация, чтобы строго соблюдалась так называемая «неделя раздумья», а может быть и этот срок надо увеличить. Необходимо подумать, необходимо дать возможность женщине все осознать и предложить ей необходимую помощь: психологическую, материальную, юридическую. Если хотя бы перечисленный набор мер будет осуществлен, то у нас есть шансы преодолеть депопуляцию, пусть не сразу, через десятилетия. Но если не будет ничего сделано, то шансы просто отсутствуют.


– Еще одна возможность увеличить население России – это трудовая миграция и репатриация соотечественников. Тут все сильно запутано. С одной стороны, законодательное определение понятия «российский соотечественник» сегодня трактуется настолько широко, что включает в себя и всех легальных и нелегальных трудовых мигрантов – представителей титульных наций новых независимых постсоветских государств. Вместе с тем, существует известная госпрограмма по содействию добровольному переселению российских соотечественников из-за рубежа. Программы репатриации у нас не существует, поскольку повторюсь, на законодательном уровне Россия – государство многонациональное и репатриация соотечественников по этническому признаку у нас невозможна. И вообще, принято относить этот вопрос к области чисто политических решений. Так как быть? Кого надо переселять, а кому закрыть дорогу? Кто, с Вашей точки зрения, должен иметь право считаться российским соотечественником? И возможен ли не трудовой набор мигрантов, а именно репатриация соотечественников в Россию?


– Я смотрю на миграцию, как на внешнюю перемену. Если говорить о необходимости репатриации соотечественников, естественно, я такую необходимость признаю и всячески поддерживаю. Но здесь мы говорим не о демографии. Здесь мы говорим о некоей исторической справедливости, о гуманной миссии России по отношению к своим потенциальным гражданам. Но это нельзя смешивать с демографией. Любая миграция может рассматриваться в демографической политике лишь как ремонтная мера. Когда мы понимаем, что заданный вектор демографических процессов в ближайшее десятилетие ставит нас перед проблемой снижения трудовых ресурсов, потенциальных работников, то мы можем прибегнуть в экономических целях к миграции, в том числе и к репатриации, но это не является решением демографической проблемы. От этого воспроизводство населения не восстановится. Мы всего-навсего компенсируем убыль населения.


В данном случае, конечно же, целесообразно делать ставку на ментально близких мигрантов. То есть, на зарубежных соотечественников. В мире накоплен очень хороший инструментарий, как это делать, как это делать успешно… Такие страны, как Франция, Германия, Израиль, Казахстан доказали, что существует политика по возвращению соотечественников, которая может приносить очень хорошие плоды.


Кроме того, мне кажется, имеет смысл рассмотреть и вектор инокультурной миграции, который мог бы действовать созидательно для российского общества. Такой разновидностью миграции я лично вижу женскую миграцию из постсоветских республик. Речь идет о женской миграции из стран Средней Азии, которая бы впоследствии могла бы быть конвертирована в браки с российскими мужчинами и тем самым в некий демографический эффект. Чем это интересно?


Во-первых, таким образом мигранты извне ассимилируются, потому что в случае брака с российских женщин с южными мужчинами мы получаем, как правило, потомство, уже не идентифицирующее себя с Россией. А в случае браков с российскими мужчинами, наоборот, мы несколько обогащаем нашу генетику и получаем уже совершенно лояльных потомков, в общем – будущих россиян. С другой стороны, мы привлекаем женщин с более высокими репродуктивными установками, с более традиционной семейной культурой, которая отрицает возможность разводов и критически относится к абортам и супружеским изменам, и тем самым улучшаем общую семейную ситуацию в России.


Третьей категорией удобных нам мигрантов я вижу представителей комплиментарных наций – речь идет об Украине, Молдавии, Белоруссии, которые очень стройно интегрируются в российское общество. С ними практически невозможны какие-то конфликтные проявления.


– Какие еще меры Вы считаете необходимыми для улучшения демографической ситуации в России? Прислушивается ли власть к рекомендациям экспертов?


– Нам необходимо повышать роль Русской Православной церкви, потому что, в отличие от научно-исследовательских организаций, как в России, так и за рубежом, у церкви есть реальный рецепт по решению демографической проблемы. Церковь за историю своего многовекового существования доказала, что она может продолжать человеческий род, что носители христианского учения и вообще люди верующие способны воспроизводить себя. А атеисты за все это время показали свою полную неспособность к размножению. Мир идет к тому, что в течение какого-то короткого по историческим меркам времени мы придем к ситуации, когда в мире не будет людей неверующих. Будут отличия по конфессиональному признаку, но выживут исключительно те люди, которые придерживаются своей традиционной религиозной культуры. И в данном контексте роль церкви очень важна. В первую очередь, как института, способного предложить действительно эффективные инструменты решения демографической проблемы в образовании и здравоохранении, в информационном наполнении телеэфира и всех средств массовой информации. У церкви есть очень сильный потенциал в ассимиляции инокультурных мигрантов.


Сегодня в Германии, к примеру, проживает очень многочисленная китайская община протестантов. В Германии именно для них создали самую большую китайскую библиотеку в Европе. В самом же Китае сегодня миллионы людей постепенно приходят в католичество. То есть, даже у самого большого народа в мире есть запрос и открытость к духовно-нравственному взаимодействию. Осталось только протянуть руку. Есть много случаев, когда мигранты в России, те же китайцы, принимали христианство. И, конечно же, роль Русской Православной церкви, как самой многочисленной, здесь очень важна. Конечно, важна и роль мусульманской уммы, особенно в общинах, которые происходят из стран исламской культуры. Мнение российских мусульман очень ценно и востребовано, особенно в вопросах, связанных с семьей. Потому что миграция очень разрушительно действует на семьи мигрантов. Так, в последнее время наблюдается просто бум разводов среди таджиков. Причем, это разводы, которые происходят по беспрецедентной, на мой взгляд, процедуре – это СМС-разводы. Правда, эту процедуру уже признали незаконной многие мусульманские лидеры, но это лишний раз доказывает важность религиозных институтов и в формировании национального согласия, и в сохранении института семьи.


Относительно того, насколько будут услышаны наши предложения, полагаю, что вызовы нашего времени, связанные с демографией просто диктуют власти необходимость быть все более открытой к экспертным предложениям, но не к любым из них, а именно к тем, которые направлены на укрепление института семьи и на преодоление демографического кризиса. Мы чувствуем, что этот разворот в отношении государства к семье происходит. Этот разворот произошел именно в эпоху Владимира Путина. На фоне других постсоветских государств и в целом в Восточной Европе у нас в России приняты беспрецедентные меры поддержки семьи, и на этом никто останавливаться не собирается, и я надеюсь, что нас ждут новые успехи в демографической политике, но, безусловно, последнее слово за властью.

Статьи по теме

Партнеры

Продолжая просматривать этот сайт, вы соглашаетесь на использование файлов cookie