Иван Франко. Русофил или русофоб?

Литературно-политические заметки

В воскресенье на Украине отпраздновали 150-летие со дня рождения Ивана Франко. Его фигура, наверное, занимает второе место на пьедестале украинского литературно-исторического олимпа. После Тараса Шевченко. Тараса Григорьевича принято называть - «Великим кобзарем»,а Ивана Яковлевича — «Великим каменяром». Гоголь почему-то никакого «великого» звания у «свидомых» украинцев не удостоился. Видимо, потому, что не разобрался, какая у него душа, украинская или русская, и считал, что «русский и малороссиянин — это души близнецов, пополняющие одна другую, родные и одинаково сильные».

Десять лет назад, когда праздновали 140-летний юбилей Франко, один из украинских националистов местного масштаба возмущался: «Как это так? Великий писатель, великий поэт, украинский Шекспир... А в Советском Союзе было только 50-томное издание его великого наследия! Да и то искалеченное цензурой». Ну, цензуру советскую с цензурой украинской сравнивать не будем. Что-то подсказывает, что не в пользу последней будет сравнение. Но количественные показатели, возмутившие моего собеседника, меня возмутили не меньше. Помилуйте, панове, - пришлось пускаться в другие сравнения, но кто из светил русской литературы удостаивался 50-томника? Ну, кроме 90-томного Льва Толстого? Пушкин издан в 16-ти томах. И это самый знаменитый русский поэт. Достоевский — в 30-ти. И это всемирно известный Федор Михайлович. Чехов — тоже в 30-ти. Антон Павлович по своей известности предыдущим писателям, может, и уступает, но уж Ивану Франко с его славой тягаться нечего.

Тут уж мой визави, захлебываясь слюной, стал буквально кричать: «Да, гноили человека в тюрьмах, а теперь славу его измеряете..,» и т. п. И тут, дорогие читатели, хотелось бы мне сказать о пользе изучения украинской литературы и истории. Не учила бы я первую в школе, не интересовалась бы второй в наше время, так и не смогла бы ничего ответить украинскому националисту, привыкшему всю вину и за все возлагать на плечи России и русских. Но не тут-то было. Пришлось пану оппоненту замолчать, когда в ответ на обвинения в том, что «Великого каменяра» гноили в тюрьмах, он услышал хрестоматийное: Иван Франко трижды сидел в тюрьме, но не в РОССИЙСКОЙ, а в АВСТРИЙСКОЙ.

Сегодня так называемые патриоты Украины, для которых патриотизм является синонимом русофобии, лепят из Ивана Франко эдакого националиста. Строчки соответствующие выискивают и тиражируют. Например, написанное им в 24-летнем возрасте:

Не пора, не пора, не пора
Москалеві й ляхові
служить!
Довершилась України
кривда стара,
Нам пора для України жить!
Не пора, не пора, не пора
За невігласів лить свою
кров
(любити царя, що наш люд
обдира, —
Для України наша любов!

Складывается впечатление, что эти горе-патриоты так и не осилили 50-томное собрание сочинений своего кумира, изданное еще в ненавидимом ими Советском Союзе. А если бы они изучали творчество Ивана Яковлевича, тогда нашли бы в нем и такие строчки:

«Если произведения литератур европейских нам нравились, затрагивали наш эстетический вкус и нашу фантазию, то ПРОИЗВЕДЕНИЯ РУССКИХ мучили нас, затрагивали нашу совесть, БУДИЛИ В НАС ЧЕЛОВЕКА, будили любовь к бедным и униженным» (здесь и далее выд. авт.). Это Иван Франко.

«Мы все РУСОФИЛЫ, слышите, повторяю еще раз, мы все русофилы. МЫ ЛЮБИМ ВЕЛИКОРУССКИЙ НАРОД и желаем ему всяческого добра, любим и учим его язык. И читаем на нем нового, наверное, не меньше, а может, больше, чем на своем...» И это тоже его слова.

И уж совсем крамольное с точки зрения украинских на¬ционалистов:

«Ни один умный человек, у которого есть хоть капля политического здравого смысла, <...> не мог даже в самой буйной фантазии рисовать себе возможность ОТДЕЛИТЬ И ОТГОРОДИТЬ УКРАИНСКУЮ ЗЕМЛЮ ОТ РОССИИ».

Не все, конечно, Ивану Яковлевичу нравилось в царской России, но он, как любой здравомыслящий человек, не только видел недостатки, но и ценил достоинства. Читаем дальше:

«Конечно, Московщина грубо нарушала свободные казацкие порядки, душила свободу слова и мысли, наконец, в конце XVIII века закрепостила значительную часть украинского крестьянства. И все-таки не надо забывать, что московское правительство в то же время сумело укротить татарскую орду, которая на протяжении 300 лет почти непрестанно пускала кровь из украинского национального организма и с которой польское правительство никак не могло совладать; преодолело турецкое влияние на северном берегу Черного моря и вытеснило турок за Дунай; и что самое важное — уничтожило Польшу как государственную организацию, а, продержав польское королевство в течение 15 лет при конституционно-автократическом режиме, посеяло также на Правобережной Украине и среди великорусской интеллигенции здравые семена либерализма и конституционализма.

Не следует забывать, что и украинское слово, несмотря на разные административные прихоти, все-таки ожило в конце XVIII века и развивалось значительно свободнее, чем, например, в современной Австрии, что выдающиеся украинские писатели занимали высокие правительственные посты или, как Григорий Квитка, пользовались уважением самых высоких придворных сфер».

Вот такой он, Иван Франко. И в день его рождения, и в честь празднования 15-летия украинской независимости хочется пожелать украинским политикам повнимательнее читать украинских писателей и быть умными. В том смысле, как это понимал Иван Франко: «Ни один умный человек, у которого есть хоть капля политического здравого смысла, не мог даже в самой буйной фантазии рисовать себе возможность ОТДЕЛИТЬ И ОТГОРОДИТЬ УКРАИНСКУЮ ЗЕМЛЮ ОТ РОССИИ».