Как разрушали латвийскую промышленность

Что мы имеем сейчас в результате?

21 декабря 1991 г. распался СССР. Приближается двадцатая годовщина этого события. Выросло поколение, которое не знает той жизни. Хороша она была или плоха? Что мы нашли, а что потеряли? Я хочу поговорить об экономике, и у меня есть одна показательная цифра. За 20 лет в Латвии удельный вес промышленности в структуре народного хозяйства сократился с 60% до 15%. За этот период было закрыто свыше 400 крупных промышленных предприятий. Можно ли было спасти этот потенциал?

Мало кто знает, что в период с 1986 года, когда началась перестройка, и до 1989 года в Латвии была сформирована альтернативная концепция развития экономики. Над ней трудились лучшие экономисты страны, в результате чего в 1991 году было создано акционерное общество Riga Holding Latvija (RHL). В него вошли около 120 предприятий союзного подчинения — Дизелестроительный завод, РАФ, "Радиотехника", Вагоностроительный завод, Морское пароходство, Латвийское управление гражданской авиации и другие. Мысль была такая: акционировать все эти предприятия, распределить акции между трудовым коллективом, союзными, республиканскими и местными органами власти. Это был вариант спасения латвийской промышленности, но его не удалось реализовать — после 21 августа 1991 года все экономические связи были разорваны. Крупные промышленные предприятия, которые имели рынок сбыта в СССР, по сути, были обречены — они были разрознены и в тех условиях самостоятельно существовать не могли. Этот реальный вариант спасения промышленности был тогда утрачен.

Что было бы, если бы мы не потеряли этот шанс?

Мне сложно сейчас говорить об этом со стопроцентной уверенностью, но я думаю, что большую часть промышленных предприятий можно было спасти. Часть акций RHL были готовы купить казахские и российские инвесторы, был создан специальный банк, который должен был обслуживать этот холдинг, и даже своя страховая компания. Я не говорил об этой истории долгое время, потому что вся эта история была тесно связана с вопросом свободы некоторых людей, которые принимали участие в создании RHL. Но сейчас уже прошло много времени, и историю 20–летней давности интересно вспомнить хотя бы просто для того, чтобы понять — а могло ли быть по–другому?

Думаю, что могло. Но получилось так, что в 1991 году к власти пришли чиновники, которые понятия не имели, что такое бизнес и экономика. Они пошли по пути "большевистской" приватизации госсобственности. В результате крупные промышленные гиганты были расчленены на сотни маленьких фирм, которые врозь не способны были выжить. Возьмем, к примеру, завод "Альфа". К тому времени он получил от российской стороны крупные капиталовложения и выпускал электронные платы, которые были одними из лучших в мире. Я убежден, что эти платы можно было продавать на рыночных условиях по всему миру, только наладив на заводе менеджмент и маркетинг. Ведь и сейчас то, те крохи, которые остались от "Альфы" — не путать с супермаркетом, я говорю о производстве! — производят эти платы, поставляют в Беларусь, где их обрабатывают и продают в Тайвань для производства конечной продукции. И Беларусь сегодня держит четверть от всего мирового рынка электронных плат. Спрашивается: почему не Латвия? Ведь у нас был потенциал, который пришедшая к власти элита не захотела видеть.

К примеру, ВЭФ поставлял значительную часть своей продукции в 42 страны мира. Производились там, конечно, и коммутаторы, которые в Европе считались продуктом вчерашнего дня. Но эти коммутаторы потом еще пятнадцать лет пользовались спросом в странах бывшего СССР. Но ведь для того, чтобы продавать эти коммутаторы, чиновникам надо было встать со стула и поехать по предприятиям России — договариваться о сбыте или не мешать предпринимателям делать это. Кому это было надо!

Напротив, действовало два сильных противодействующих фактора. Во–первых, прослеживалось четкое желание уничтожить социальную базу, которая могла организованно протестовать против тех, кто пришел к власти. Две трети латвийских предприятий насчитывали более 1000 человек работающих, то есть уровень концентрации работников был одним из самых выоких в мире. Властям не нужна была под боком организованная рабочая масса, которая при грамотной канализации компартией ее недовольстьва могла снести некомпетентных и коррумпированых чиновников в одну минуту. Вторым противодействующим фактором попыткам сохранить латвийскую промышленность была деятельность лобби международных монополий, которые были заинтересованы в том, чтобы убрать в лице тогдашней Латвии потенциальных промышленных конкурентов.

Расскажу еще об одном, уже многими забытом факте. Когда Латвия переходила с советских рублей на "репшики", был применен целый ряд экономических манипуляций, в результате которых предприятия, поставлявшие товары в страны бывшего СССР, получили в несколько раз меньше денежных средств, чем они затратили на их производство. Происходило по прямому указанию тогдашнего премьера И. Годманиса и руководителя Банка Латвии А. Репше. Таким образом, все промышленные предприятия, работавшие на экспорт, разом лишились оборотных средств, которые фактически были у них государством конфискованы. Почему так было сделано? Власти Латвии боялись, что в страну приплывут "криминальные деньги" из России и потом "плохие парни с Востока" вместе с "красными" директорами скупят всю Латвию. Конечно, это не было официальной версией, но все понимали, почему так происходит. Ладно бы, если борьба с "восточными капиталами" помогла становлению латвийского предпринимательского класса. Так нет, эти деятели просто продали потом государственные предприятия "плохим парням с Запада". Да еще и задешево. Напоминаю о давних событиях, чтобы страна не забывала своих героев "деиндустриализации".

Наверное, не всю промышленность советской Латвии было просто сохранить — к тому времени существовало много предприятий с полностью амортизированным оборудованием, которое было поставлено еще в 50–е годы, когда братские советские республики помогали Латвии восстанавливать разрушенное немцами народное хозяйство. Этим предприятиям нужны были большие капиталовложения, но это были в основном предприятия легкой и пищевой промышленности. Но мое убеждение: ценность этих предприятий была не в материальной базе, которая решалась инвестициями, а в существовавшем "человеческом капитале", который нарабатывался здесь с середины XIX века.. Возможно, Латвии стоило хотя бы определиться с приоритетами, найти несколько перспективных направлений и поддержать работавшие в их рамках промышленные предприятия.

Но наши "умные люди" выбрали другую концепцию, которая проходит под девизом "чистая и зеленая Латвия". Ее жертвами, к примеру, стал начавший строиться каскад гидроэлектростанций на Даугаве. В результате половину энергии Латвия закупает теперь за границей, хотя могла бы спокойно обходиться своей энергией. За примерами далеко ходить не надо: в Латвии еще недавно была своя технология производства сахара из сахарной свеклы. Сейчас она фактически утрачена, и сахарная отрасль больше в Латвии не существует. Но ведь литовцы не стали брать для себя сахарные квоты, а оставили для себя сахарные фабрики. Или рыболовецкий флот, который был с легкостью уничтожен в обмен на европейские деньги по его разделке на металлолом.

Что мы имеем сейчас в результате? Я специально провел расчеты, сравнив уровень жизни 1989 и 2009 годов. Это интересно будет почитать скорее людям молодого поколения. По данным ЦСУ, в 2009 году средний житель Латвии потреблял в год 75 кг хлеба и хлебопродуктов, 62 кг мяса, 13 кг рыбы, 98 кг молока и молочных продуктов, 197 штук яиц, 25 кг сахара и изделий из него, 162 кг овощей и картофеля, 8 кг растительного масла. Если сравнить эти данные с показателями 1989 года, то получится, что потребление хлеба и хлебопродуктов сократилось на 26%, мяса — на 27%, рыбы — на 43%, молока и молочных продуктов — в 5 раз, яиц — на 31%, сахара и изделий из него — на 47%, и только по растительному маслу потребление сохранилось на том же уровне. У людей нет денег на полноценное питание, потому что нет работы, которой в свою очередь нет из–за отсутствия промышленной базы в государстве. Можно ли сегодня исправить ситуацию?

Теоретически индустриализация страны могла бы нас спасти, потому что те ничтожные 15% промышленности в структуре ВВП не смогут вытащить экономику из кризиса. Но практически сделать это сейчас невозможно. Нет кадров, проще говоря — инженерных мозгов, "воспроизводство" которых прекратилось 20 лет назад. Нет денег — как своих собственных, так и заемных. Нет научного потенциала: во времена СССР у нас было около 120 научных институтов, которые были расформированы. А ведь они, кстати, были конкурентоспособны на мировом уровне. К примеру, Институт радиологии или Институт магнитной гидродинамики производили продукцию, которая пользовалась спросом во всем мире.

Что нас ждет? Если ничего не изменится, то нас ждет судьба заштатной африканской страны. К нам будут отправлять этническую рабсилу из Франции и Германии — очень уж они хотят избавиться от своих турок и арабов. Наверное, в экономическом смысле это не самый плохой для нас вариант, поскольку содержать пенсионеров больше некому, но в господствующую концепцию строительства "латышской Латвии" явно не вписывается. Отсюда — все последние разговоры об урезании пенсий и социальных пособий. Мол, платить пенсии из накопленных социальных фондов надо только чиновникам, а остальные пусть накапливают заново сами. Крайне циничные по своей сути предложения. Содержать стариков и детей надо в любом случае, если мы хотим оставаться людьми. Однако чтобы деньги в социальном бюджете были, их не надо воровать(про интернет–сайт, который Министерство культуры купило за 700 тыс. Латов, слышали?), и их должен вносить бизнес, которого в Латвии почти не осталось. А ведь могло быть и по–другому…