«Мое отношение к Родине сродни отношению к родителям»

Виртуальный мир - это религия

Евгения Кристофферсен, живущая в Норвегии – человек особенный. Присутствие Евгении в Сети, ее емкие, всегда «в точку» посты и комментарии – это само по себе маленький праздник, который случается с каждым, кто сумел оценить ум, юмор и красоту Евгении. И сегодня в проекте «Окно в Россию» мы поговорим с Евгенией о том, что значит Интернет для наших людей за рубежом, каково это чувствовать себя русской за границей и чем Facebook похож на поезд



– Евгения, мы познакомились в Сети. Хотелось бы побеседовать о том, о чем редко разговаривают в социальных сетях их самые активные пользователи. О том, что стало так привычно, что замечается лишь при отсутствии Интернета. О том, что значит Сеть для Вас. Какую роль играет Интернет в жизни русского человека, живущего за границей?



– Для меня Сеть значит очень много. Это возможность раздвинуть рамки своего мира не напрягаясь, расширить круг общения в режиме реального времени, не двигаясь с места. Я не помню точно, когда я впервые вышла в Сеть, но было это в самом начале 2000-х. Не знаю, что бы для меня значил Интернет, если бы я жила в Москве. Думаю, что ровно столько, сколько он значит для меня сейчас.



– Вы много путешествуете, Вам не сидится на месте, Вы вообще активный человек. Какую роль эта Ваша жажда жизни сыграла в переезде в Норвегию?



– Я бы не сказала, что я много путешествую. Путешествие - это способ познания мира, я же в основном езжу к кому-то. Для меня тяжело сидеть на одном месте долгое время, уже месяц после возвращения откуда-то для меня большой срок. Вот и сейчас, когда прошло меньше двух недель после возвращения из Турции, мне хочется вон, хоть куда-нибудь. В Норвегию я переехала очень просто - у меня на тот момент был человек, с которым я хотела связать свою жизнь и которого я знала до этого несколько лет.



Мне было 24 года, когда я впервые приехала к нему в гости и после шумной, грязной и достаточно криминальной Москвы 90-х Осло показался мне раем на земле. Просто идти по тротуару без риска, что тебя кто-нибудь толкнет и обхамит, уже казалось чем-то невероятным. Это малолюдье, эта тишина... да много что запало мне в душу! Родители моего будущего мужа были еще живы на тот момент (они, к сожалению, умерли оба, не достигнув 60-ти), и их хорошее ко мне отношение я помню до сих пор. На следующий день после моего первого приезда мы с будущим мужем пошли в музей Мунка, благо он тогда жил в десяти минутах ходьбы от него. Про Мунка я читала еще в Москве и очень хотела увидеть его работы воочию.



Я была очарована - и до сих пор считаю, что именно он является воплощением норвежского духа, и именно он точнее всего сумел передать суть страны и тех, кто ее населял тогда и населяет сейчас. Именно поэтому он всегда актуален, что он стоит над временем, что он вне его. Впрочем, насчет Мунка я не совсем точно выразилась, что он проник в самую суть норвежцев. Скорее, в душу и чувства человеческие. Оболочка была для него вторична, лубочная картинка его не интересовала - оттуда такой эффект от его работ.



– Норвежский, по крайней мере на слух, кажется ужасно трудным для русского человека языком. У Вас в ходу больше английский или норвежский? И как удалось сохранить столь хороший русский язык (насколько можно судить по Вашим комментариям в Сети)



- Когда я познакомилась со своим мужем, у меня не возникло никаких проблем с общением. Он знал русский, изучал его много лет, ездил по Союзу и России, и одно время даже подрабатывал как переводчик. Проблема возникла, когда я переехала в Норвегию - куда как проще было говорить дома по-русски, хотя я и ходила на курсы норвежского. Собственно язык мне не казался сложным, ведь я учила его с азов, в родной языковой среде. Но настоящая подвижка случилась только тогда, когда я рассталась с мужем. Не зная языка, с маленьким ребенком на руках очень непросто жить даже в Норвегии, где тебя не оставят в беде. Не буду рассказывать о том, как я жила после разрыва, могу только сказать, что просто не было. И вот тогда-то я выучила норвежский, причем на хорошем уровне, за полгода. По-моему, это в "Унесенных ветром" было: "Нужда скачет, нужда пляшет, нужда песенку поет", - нет? Очень применимо к моему случаю.



– И опять об Интернете… Представим, что раз – и его нет. Для наших соотечественников, рассеянных во множестве по всему миру, это была бы значимая потеря, как Вам кажется?



– В дофейсбучные времена я не так много времени проводила в Сети. Смотрела почту, иногда читала новости. В общем, спокойно относилась к Интернету. С проникновением Фейсбука в мою жизнь все изменилось - теперь я и представить себе не могу, что можно обходиться без инета. Виртуальное общение - очень сильный наркотик, особенно если повезло задружиться с интересными тебе людьми. Если, упаси Бог, Интернет накроется медным тазом, для меня это будет очень тяжелой потерей. Ибо виртуальный мир - это религия похлеще всех официальных религий вместе взятых.



– Ваша жизнь устоялась уже, сложилась. Вы отважно поменяли ее когда-то. Но насколько вообще для человека важно ощущение Родины? Что больше значит для Вас – личная свобода или сопричастность обществу? Я не имею сейчас в виду семейные связи, я говорю о человеке вообще, о том, насколько он делегирует себе право на индивидуальные интересы. Как это виделось Вам в России и как это видится после многих лет жизни в Скандинавии, где право на частную жизнь соблюдается особенно ревностно? Или уже нет? Свобода по-русски и по-норвежски – это разные понятия?



– Для меня очень важно иметь свое личное пространство. Я могу его ничем не заполнить, могу забить до отказа чем-то, что мне интересно, но оно должно быть, и в него я никого не пускаю. Но я всегда была такой, просто с возрастом эти черты проявляются более отчетливо. Характер не изменишь, и среда обитания здесь не играет особой роли. Свобода по-русски и по-норвежски - что это? Не знаю. Для норвежцев единение с природой очень важно. Неудивительно, наверное, если учесть, что они с рождения окружены красивейшей природой, которую только можно себе представить. В стране со сравнительно небольшим населением и с возможностью остаться с природой один на один. Но это в моем представлении. Для русских же свобода в большей степени понятие эфемерное. Нас много, мы менее однородны, наша история полна всяческих катаклизмов. Мне кажется, что для русских свобода - в некоторой разобщенности. Норгам это дается легче, потому что их меньше. Русским это тяжело - нас слишком много, но мы стараемся по мере сил отдыхать друг от друга и отгораживаться от себе подобных. Именно поэтому, как мне кажется, Фейсбук настолько популярен. С одной стороны - это общение. С другой стороны - оно виртуально. Одним махом мои любимые соотечественники убивают двух зайцев - общаются, не видя друг друга, не зная друг друга и только в редких случаях такое общение кончается реалом.



– Что ищут в Сети наши соотечественники за рубежом? Возможность поговорить на русском языке? Вспомнить о том, что непонятно окружающим вас норвежцам? А для кого-то – американцам, датчанам, австралийцам…



– Я не знаю, что ищут в Сети соотечественники, живущие за пределами страны. Все мы разные, в душу каждого не влезешь, да и не хочу я там копаться - в самой себе разобраться бы. Но думаю, что нас объединяет общее прошлое. Общий язык - не всегда в буквальном понимании. "Мы с тобой одной крови, ты и я". Именно так. Если посчастливилось найти людей одной с тобой крови, то это большая удача. Всяким там норвежцам не понять, и датчанам с австралийцами тоже... они общаются на совсем другом уровне... мне с ними скучно и неинтересно. А вот общение с русскоязычными в Фейсбуке сродни общению в поезде, не находите? Когда с совершенно посторонним человеком находишь общий язык и выкладываешь ему всю свою жизнь за стаканом поездного чая. С некоторой разницей, естественно - в Сети надо быть осторожным. Но все же, все же... есть что-то общее с "вагонной дружбой".



– Вы долго живете в Осло, у Вас, как я понял, довольно много друзей в Скандинавии вообще. Расскажите нам о «своей» Норвегии, о том, что о ней фантазируют, и что из мифов оказалось правдой? Например, встречались ли Вам тролли?



– У меня не так много друзей в Скандинавии и все, которые есть - русскоговорящие. Одна старая подруга в Дании, мы вместе работали и даже жили на одной улице в Москве, одна в Швеции. Этим летом я познакомилась в реале еще с одной, живущей в Копенгагене и этому знакомству я безумно рада. Все остальные живут в Осло. Я не знаю, честно говоря, что же фантазируют о Норвегии. Думают, скорее всего, что здесь все гладко, что это рай на земле, но ведь и тут есть свои шероховатости, свои проблемы.



Хотя по сравнению с другими, менее благополучными странами, эти детали представляются мелочами и наверное так оно и есть. Для меня Норвегия - страна, в которой я живу. Я не могу судить о ней со стороны, но знаю одно - вряд ли я когда-нибудь смогу взять и просто уехать обратно в Россию. Даже не потому, что меня там ничто и никто не ждет, хотя и этот момент присутствует. Просто я уже отвыкла от Москвы, от трудностей, которые каждый день возникают на ровном, казалось бы, месте. От хамства, с которым сталкиваешься там, где меньше всего его ожидаешь, от толп недоброжелательных, ощетиненных людей. Я не хочу отказываться от российского гражданства и рада, что мне разрешили его оставить, когда я по лености своей протянула с подачей на норвежский паспорт и попала под новый закон о запрете двойного гражданства, как кур в ощип. Но каждый поход в российское консульство превращается для меня в испытание. Хоть и произошли там изменения в лучшую сторону, но еще живы в памяти неприятные эпизоды, связанные с грубостью и непрофессионализмом отдельных консульских работников. И теперь, когда я туда иду, я всегда настороже, всегда напряжена, всегда готова к худшему. А ведь консульство - это российский форпост за пределами нашей страны, ее визитная карточка.



– Если бы Вы вдруг организовали интернет-ресурс для наших зарубежных соотечественников, что бы Вы поставили там на первое место? Что должно быть на таких ресурсах и чего там сейчас нет?



– Честно скажу, не знаю, что бы я поставила во главу угла, если бы решила организовать интернет-ресурс, направленный на соотечественников за рубежом. Я и теми, которые есть, вообще не интересуюсь и с людьми общаюсь не столько и не только потому, что мы родились в одной стране. Более того, многих из тех, кого я здесь знаю, я держу на расстоянии вытянутой руки, ибо обжигалась, и не раз.



– Ваши взаимоотношения с Родиной как-то изменялись с течением лет? Вы навещаете Москву, как она Вам – нынешняя? Москва – это для Вас вся Россия или Вы бываете где-то еще? Хотели бы Вы попутешествовать по России?



– В Москве я бываю, но реже, чем раньше. У меня там по-прежнему есть друзья. Их осталось не так уж много, но это естественно - не всякая дружба выдержит испытание временем и расстоянием. Когда я в Москве, я стараюсь увидеться со всеми, хоть и не всегда это удается. Темп, ритм жизни требуют свое... Когда-то в детстве я с родителями и сестрой ездила на Байкал. Это было, пожалуй, самое яркое и увлекательное путешествие в моей жизни, не сравнимое ни с одним другим. Я была бы не прочь поехать туда снова, увидеть места, в которых была ребенком, взрослыми глазами. Это можно сравнить с книгой, к которой возвращаешься в разные периоды жизни, и в которой каждый раз обнаруживаешь что-то новое, раньше пропущенное, казавшееся несущественным. Мое отношение к Родине сродни отношению к родителям. Родителей не выбирают, то же самое с Родиной. Нельзя просто взять и обрубить прошлое - никто не состоит только из настоящего и будущего. Невозможно появиться, минуя материнскую утробу.



Сегодня у Евгении Кристофферсен день рождения! «Окно в Россию» желает Евгении счастья, любви, крепкого здоровья и пусть все ее мечты сбываются!

Валерий Мошев

«Окно в Россию»