В Латвийской ССР латышский язык был защищен лучше,

чем в независимой Латвии сегодня

Утверждение, вынесенное в заголовок, у многих, особенно у латышей, наверняка вызовет непонимание или даже возмущение. Однако это действительно так, если принять во внимание именно уровень (или степень) защищенности языка, а не то, насколько активно он использовался в Латвийской ССР представителями латышской и русской лингвистических общин в межнациональном общении.

Об этом необходимо сегодня вспомнить, потому что одним из аргументов, к которому прибегают противники предоставления русскому языку статуса второго государственного в Латвии, является утверждение, что при узаконении такого статуса проиграет латышский язык. История не подтверждает такой злонамеренный вывод.

Высокий уровень защищенности латышского языка и латышской культуры в Латвийской ССР обеспечивали три фактора. Первый – вопреки утверждению националистов, в СССР не проводилась политика ассимиляции народов, проживавших в союзных и автономных республиках. Наоборот, национальные культура и язык всячески поддерживались. Пример Латвии – лучшее тому подтверждение. В 1949 году была создана Академия наук республики, а в ее составе – Институт латышского языка. В советский период работали комиссии по языку, занимавшиеся стандартизацией языковых норм, разработкой и унификацией терминологии и другими вопросами латышского языка. В это же время не просто были сохранены, а получили мощное развитие средняя и высшая школа на латышском языке. Дальнейшее развитие получили также латышские СМИ и латышская хоровая культура. Всесоюзную известность получили Рижская киностудия и латышский театр. Книги латышских авторов издавались не только на национальном языке, но и в переводе на языки народов СССР.

Второй фактор – высокий уровень социальной защиты населения и интеграции латвийского общества, которые обеспечивали рост рождаемости в латышских семьях. Сегодня, пытаясь обосновать якобы целенаправленный антилатышский характер политики СССР, националисты оперируют не абсолютными цифрами, а процентами. Мол, в Первой Латвийской республике латышей было 77-78%, а в Латвийской ССР – всего 52%. Действительно, в процентном отношении падение на 25 пунктов выглядит пугающе. Однако правда состоит в том, что в Латвийской ССР численность латышей не сокращалась, а постоянно росла, в последние годы Советской власти – на 2,5 тысячи человек в год. Естественно, рост численности латышей обеспечивал и распространение латышского языка, т.е. укрепление его позиций.

Кроме того, не было никакого ущемления латышей в правах. Как и нелатыши, они получали бесплатное высшее образование, становились инженерами, директорами заводов, художниками, архитекторами, министрами, членами Верховного Совета. При Советской власти нацкадры постоянно «двигали» наверх, поскольку такой была национальная политика во всех республиках СССР.

Третий фактор – существование пресловутого «железного занавеса» по границе, как раньше говорили, «мира социализма» со странами Запада. Наличие ограничений на поездки граждан СССР на Запад и, соответственно, определенная закрытость СССР для западного мира обеспечивали знакомство граждан СССР с последним лишь в той мере, которая не угрожала идеологическим основам коммунистического режима. Это благотворно сказывалось на сохранении и развитии латышского языка и латышской культуры, поскольку предохраняло их от активного влияния со стороны английского и других языков, а также от влияния западной массовой поп-культуры.

Несмотря на то, что до 1991 года латышскому народу, латышскому языку и латышской культуре ничто не угрожало, была проблема в том, насколько активно латышский язык использовался в Латвийской ССР представителями латышской и русской лингвистических общин в межнациональном общении.

По данным переписи населения 1989 года, в Латвии из 1 387 647 латышей (латгальская национальность переписью не выделялась, и все латгальцы автоматически были записаны как латыши) 65,7% владели русским языком. В то же время из 905 515 жителей Латвии русской национальности латышским языком владели лишь 21,2%.

Казалось бы, решение проблемы после 1991 года заключалось в том, чтобы, не разрушая школу с русским языком обучения, внедрить в ней такую методику обучения латышскому языку, которая позволяла бы выпускникам в совершенстве его осваивать. Однако в условиях, когда официальной политикой государства стал курс на восстановление этнократической «Латышской Латвии», основой языковой политики становится курс не на обучение нелатышей латышскому языку, а на радикальное выдавливание русского языка из системы образования и публичного пространства. Иными словами, главным содержанием языковой политики стала борьба с русским языком, который ради оправдания этой же политики получил еще и наименование «языка оккупантов».

Каковы итоги этой борьбы? Они неоднозначны, но, скорее, отрицательны и для латышского языка, и для латышской культуры. Во-первых, политика жесткой латышизации русских школ и публичного пространства не могла не настроить нелатышей против языковой политики и Латвийского государства в целом. Многие эксперты отмечают, что спустя 20 лет намного больше нелатышей, нежели в 1989 году, владеют латышским языком, что, казалось бы, должно служить подтверждением правильности проводимой языковой политики. Но одновременно эксперты отмечают, что, несмотря на знание языка, многие нелатыши отказываются говорить на латышском языке. Причем этот отказ все чаще носит демонстративный характер. Причина такой реакции нелатышей справедливо усматривается в репрессивном характере языковой политики, а также в том, что государство последовательно игнорирует права национальных меньшинств.

Во-вторых, за 20-летний период существования независимой Латвии реальная, а не в процентах, численность латышей значительно сократилась. Хотя по итогам переписи населения 2011 года ЦСУ насчитало чуть более 2 млн. человек, проживающих в Латвии, демограф Илмарс Межс с этой цифрой не согласен и считает, что реально в стране сегодня проживают менее 1,88 млн. человек, т.е. за 20 лет численность населения сократилась почти на 800 тыс. человек. Словно бы дважды по территории Латвии прокатилась Вторая мировая война с ее массовыми убийствами и не родившимися детьми. Подавляющую часть этой «убыли» составляют нелатыши, но и латышей стало меньше. Одни эксперты называют цифру в 80 тыс. человек, другие считают, что латышей стало меньше на все 200 тыс. Как бы там ни было, но сокращение реальной численности латышской нации оборачивается и уменьшением территории распространения латышского языка. Многие эксперты в один голос говорят, что в ряде сельских районов уже вообще не осталось жителей, а на селе всегда традиционно проживали именно латыши. В этих районах закрываются школы с латышским языком обучения.

В-третьих, резко снизился уровень социальной защиты населения. Сегодня в Латвии нет всеобщей трудовой занятости, а безработица определяется в пределах от 11 до 14% от всего населения трудоспособного возраста. Нет больше и бесплатной медицины. Одновременно резко выросла стоимость медицинских лекарств, лечения в больничном стационаре. Недавно латвийские интернет-порталы растиражировали новость о том, что умер мужчина-безработный, у которого не было 17 латов (34 доллара) на то, чтобы сходить к стоматологу. Высшее образование также стало преимущественно не просто платным, а очень дорогим. Резко выросла стоимость коммунальных услуг, проезда в общественном транспорте. Для многих людей стало недоступно и посещение театра или концерта. Билеты на концерты «Новой волны», например, стоят от 20 до 270 латов (приблизительно от 40 до 540 долларов). Ну и, наконец, если в Латвийской ССР все дети были обязаны посещать школу, то в независимой Латвии школу не посещают несколько тысяч детей.

В-четвертых, устранение «железного занавеса», как это ни парадоксально, отнюдь не способствовало защите латышского языка и латышской культуры. Скорее, наоборот. Латышский язык сегодня испытывает ощутимое влияние со стороны, в первую очередь английского языка. И даже политики уже говорят о том, что, хотя юридически английский язык в Латвии является иностранным, на самом деле он является фактически официальным. И было бы странно, если бы было иначе. Ведь английский язык – это едва ли не первый язык в Европейском союзе, в который Латвия вступила в 2004 году.

Что же касается латышской культуры, то за 20 лет независимости как-то не родились новые крупные латышские писатели, поэты, музыканты. На вопрос «почему?» ответ дать легко: в культуру нужно вкладывать деньги. В Латвии же за прошедшие два десятилетия культура всегда финансировалась по остаточному принципу. Фактически прекратили свою работу и Союз писателей, и Союз композиторов. Судьба Рижской киностудии тоже очень печальна. Единственное «крупное достижение» в сфере культуры – совершенно идиотская выставка «Говорящие камни», на которую власти потратили баснословные деньги и которую, как нечто исключительно латышское, показывали несколько лет назад в Париже, а потом, в июле 2008 года, в Риге. Сегодня эти валуны никому не нужны и пылятся на каком-то складе.

Какие выводы можно сделать из сказанного? Основных выводов три. Первый: до 1989 года существованию латышского языка и латышской культуры ничто не угрожало. В постсоветский период недостатки в школьном образовании русских учеников, если иметь в виду плохое знание ими латышского языка, можно было устранить, не разрушая русскую школу. Националистические заклинания об угрозе латышскому языку со стороны русского языка – это «страшилки», которые не отвечали и не отвечают реальному состоянию дел и используются в корыстных интересах немногочисленной по составу правящей элиты. Второй вывод: реальную угрозу латышскому языку и латышской культуре несет сегодняшняя социальная и демографическая политика Латвийского государства. Складывается впечатление, что правящей элите глубоко наплевать не только на национальные меньшинства, но и на латышский народ. Наконец, третий вывод: защитить латышский язык и латышскую культуру, одновременно разрушая традиционные для Латвии русский язык и русскую культуру, невозможно. Русские – не немцы, и из Латвии, своей исторической Родины, никуда не уедут. В войне же языков и культур победителей не будет. Пострадают все!