Самородок по отчеству Волк. Фрагменты из неизвестного интервью с известным политиком

Его суждения были парадоксальны, высказывания – афористичны и остроумны, прогнозы точны, а память вмещала множество фактов из самых разнообразных областей – истории, политологии… Сейчас СМИ публикуют его яркие цитаты, и даже оппоненты Владимира Жириновского отдают должное его провидческому дару. В этом интервью, которое было взято 18 лет назад для греческого журнала, интересно другое – оно даёт представление о почве, ставшей основой характера, мировоззрения этого незаурядного и неоднозначного политика.

– Владимир Вольфович, какие ваши самые яркие впечатления детства?

– Никаких. Всё было тускло и серо. Алма-Ата. Безденежье. У матери шесть детей. Отца не помню: он уехал почти сразу после моего рождения. Жили с отчимом. Держали кроликов. Я продал их и купил детали к велосипеду. Собрал его своими руками. Потом сам провёл телефон: аппарат достал, что-то подогнал. Радио дома подключил. Тогда обо мне упомянула газета «Алма-атинская правда». Я учился в 11-м классе, на заводе, где практику проходил, был рационализатором. Директор школы написал статью, где хорошо отозвался обо мне. Так в сентябре 1964 года я впервые вошёл в информационное поле.

– Вы пытались понять, что в вас от русской матери, а что – от отца-еврея?

– Два моих старших брата и три сестры родились от другого отца, и все они в ином формате, чем я. У меня тяга к учёбе. Я честолюбив. Они же всегда довольствовались тем, что есть. Из чего сделал вывод: другая кровь дала иной генетический эффект. Но я себя считаю русским. Потому что жил среди русских, ни одного родственника-еврея за всю жизнь не видел, да и о том, что мой отец – еврей, узнал не сразу. Как и о том, что он юрист, учился в Сорбонне, живёт в Америке, а другие родные по его линии – в Польше. Пытался найти их, но ничего не вышло.

Страдал в детстве, что не было отца, что не похож на родных сестёр и братьев. Но рад, что жизнь связала меня с русскими людьми, – получилось удачное сочетание. Я смелый, решительный, добрый и душевный, как русские. И в то же время у меня генетическая связь с другой кровью, что живёт на земле несколько тысячелетий. Она явилась удобрением, создав некий мичуринский вариант, когда к определённому виду фрукта добавили какой-то иной, из другой породы. И, знаете, по-моему, хорошее получилось сочетание, разумное.

– А почему вы решили стать юристом? Пошли по стопам отца?

– Дети хотят быть похожими на родителей. Это естественно. Я знал, что мой отец – юрист, к тому же путь в школу у меня проходил мимо здания, где золотыми буквами сияла надпись «Юридический факультет Казахского университета». Тогда шли фильмы про уголовный розыск. Я захотел узнать законы, а ещё объехать весь мир, став дипломатом. Окончил Востоковедческий вуз, а затем международно-правовой.

– И всё же пришли в политику?

– Мне захотелось влиять на процессы, которые происходят в отечестве. В стране тогда была одна партия, она не допускала критики и дискуссий. Общественная жизнь была скучной, что равносильно смерти для молодых энергичных людей. Я же был активен, ходил на открытые собрания коммунистов, выступал, но чувствовал себя изгоем. Как только начиналась закрытая часть, мне говорили: «Жириновский, уходи!» Это меня подавляло. А они за закрытыми дверями решали: ехать мне в Болгарию на отдых или нет. Отозвали мою характеристику из туристической группы: ведь тогда главным было не заплатить за путёвку, а получить на поездку разрешение парторганизации. Собрался на Сахалин. Меня включили в группу, потом вычеркнули. Сказали: есть женщина, которая работает у нас дольше, чем вы. То есть надо 20 лет отработать, чтобы поехать по турпутёвке?

Или давали талоны в профкоме на технику. Все тянули жребий. Я как-то выиграл фен и кофемолку, которые мне не были нужны. Всё раздал. Спорил, высказывал мнения, которые вечно шли поперёк общепринятым. Но в стране назрел протест, началась ломка устоев в 1985–1987 годы. А мне 40 лет, я в расцвете сил, материал накоплен огромный. И занялся политикой.

– Если бы вы стали президентом, что сделали бы?

– Дал бы людям жильё, работу и землю. Остальное само образуется. Убрал бы из СМИ насилие, пропагандировал сохранение семьи, раздал детей из детских домов и платил женщинам хорошие деньги, чтобы они рожали.

В стране не хватает детей. И женщинам ради спасения своей страны нужно рожать двух, а лучше трёх детей. Надо давать квартиры тем, у кого есть дети. Мы скажем: «Хотите без детей иметь квартиру – платите 100 тысяч долларов, а семейная пара с детьми получит её за одну тысячу». Ведь мы столько лет давали жильё бесплатно.

– В вашей жизни были крупные неудачи, провалы?

– Кровавых неудач не помню. Выступил как-то в 1967 году на факультете на легальном диспуте, и вдруг моя оценка нашей демократии не понравилась руководству. Сказали, что мои взгляды не соответствуют эпохе. Взяли на заметку и... не дали характеристику для поездки в Турцию переводчиком. Это был первый политический щелчок. Но я понял, что во мне видят личность, пусть и неугодную.

– Вы любите дарить или получать подарки?

– Ни то ни другое. Дарят обычно то, что мне не нужно: не того цвета, размера. А чтобы самому дарить, сначала денег не было, теперь времени нет.

– А был подарок, который вам запомнился?

– Когда пошёл в первый класс, мне сшили белый пиджачок из дешёвого материала. В 12 лет тётка дала 3 рубля, я купил авторучку. Не рогатку, не пистолет игрушечный, ведь ребёнком ещё был, пятый класс заканчивал, а авторучку. Уже тогда тянул меня к себе чистый лист бумаги, на котором можно было что-то написать – стихи, письмо… На всю жизнь запомнил тёткины три рубля.

А в 24 года сам себе подарок сделал: купил «Запорожец». Съездил за границу, заработал деньги и вот еду по мосту к Ленинским горам в общежитие. Помню запах коленкора и свой восторг. Свершилось: у меня есть машина!

– Какой самый радостный и самый печальный день в вашей жизни?

– Помню огромную радость, когда мне в 70-м году в актовом зале МГУ вручали диплом с отличием. А самый печальный – смерть мамы, первая в моей жизни значительная утрата. Я учиться уехал в Москву, потом забрал маму к себе, она жила со мной шесть лет до своего последнего часа и умерла в 6-й московской городской больнице.

– Вас назвали Владимиром – владеющий миром. А что значит имя Вольф?

– Вольф – по-немецки волк. В английском Вульф – тоже волк.

Волчьи повадки в политике очень важны. Будешь как зайчик или баран – забьют. Думаю, хорошее сочетание: владеть миром, иметь честолюбие и действовать волчьими методами. Не против людей, конечно, а против конкурентов, оппонентов, всякой нечестности, бюрократизма, коррупции.

– Вам приходилось давать взятки?

– Однажды дал, но не деньгами, а продуктами. Был председателем кооператива, и нужно было быстро оформить вариант, где переселялись люди сразу из пяти квартир. Принёс инспектору ЖСК в Черёмушках продукты. У нас к празднику давали по «заказу» колбаску, рыбу, с этим тогда трудно было. Потом не раз приходил к кадровику городской коллегии адвокатов, хотел у них работать. И он мне всё время говорил: «Надо ждать». Я был наивный, не понял, что он имел в виду совсем другое: «Надо ж дать!» И хорошо, что не понял: адвокаты получали хорошо при советской власти, и если бы я там остался, то сейчас, как Резник или Падва, бандитов защищал за бешеные деньги.

– С отчеством Волк вы родились под созвездием Тельца в год Собаки…

– Характер Тельца во многом мне подходит. Собаки – тоже: справедливость, желание помочь и охранять.

– Пользуетесь ли, кстати, услугами астрологов?

– Астрологов и имиджмейкеров к себе не допускаю. Я – самородок. Всегда сам принимаю решения. Мои знания и интуиция – вот чем руководствуюсь.

– Если захотите уйти из политики, что будете делать?

– Преподавать политологию и международные отношения в МГУ, МГИМО, других ведущих вузах. Торговлей, недвижимостью, строительством не интересуюсь. У меня знания в гуманитарной сфере, буду их передавать молодым. Пусть станут великими и удачливыми – бизнесменами, спортсменами, политиками, артистами. И будут лучше нас.

– Вы часто бываете за рубежом, где есть наши эмигранты. А для вас возможна эмиграция?

– Никогда! Для меня эмиграция категорически исключена, хотя есть корни, а значит, повод уехать. Даже если будут приглашать премьер-министром Великобритании, президентом США, мэром Парижа, ни за что не поеду.

Лучше быть обычным служащим в России, чем там, где всё чужое. А нашим эмигрантам предлагаю вернуться домой. Всех зову назад, туда, где русские поля и реки, русская природа.

Будем жить вместе и любить Россию.

Беседу вела
Наталья Савватеева

Литературная газета