Алексей Дзермант: специфика Белорусской идеи

Особенность белорусской национальной идентичности в том, что она фронтирная, пограничная. В том смысле, что она сформирована на пограничье миров: польско-католического и русско-православного, при этом в ней заложен потенциал по снятию между ними конфликтности и противоречий, во всяком случае, внутри неё самой. Но также нужно понимать, что в ядре белорусскость принадлежит именно восточнославянскому (русскому) миру, хотя и вбирает в себя польские и литовские элементы.

Это видно по творчеству литераторов, которые манифестировали белорусскую самость. Франциск Богушевич, участник польского восстания 1863—64 года, разочаровался в самом восстании и очевидно понял, что белорусские крестьяне его не поддержали, ищет ключи к пониманию мужицкого белорусского народа через язык и пространственное определение:

«Наш язык для нас святой, потому что он нам от Бога дан, как и другим добрым людям, и говорим же мы им много и хорошо, но так уж мы сами пустили его на издевательство, ровно, как и господа большие охотней говорят по-французски, как по-своему. Нас же не горстка, а с шесть миллионов — больше и много больше, чем евреев, например, или татар, или армян, а покажи ж хоть одну книжечку или о хозяйстве, или о жизни нашей, чтобы по-нашему?..

…а в середине Литвы, как то ядро в орехе, была наша землица — Беларусь! Может, кто спросит: где-то теперь Беларусь? Там, братцы, она, где наш язык живет: она от Вильны до Мозыря, от Витебска аж до Чернигова, там, где Гродно, Минск, Могилев, Вильна и много городков и деревень…»

У Богушевича – переходное сознание. Он ещё поляк, живущий в польских исторических нарративах и образах ментальной географии, но там уже появляется белорусская субъектность, отличная от польско-литовской.

И для этой белорусской субъектности, идентичности крайне важен социальный вопрос, она изначально ориентирована на равенство, эгалитарность, социальную справедливость.

«Маліся ж, бабулька, да Бога,

Каб я панам ніколі ня быў:

Не жадаў бы ніколі чужога,

Сваё дзела як трэба рабіў».

Очень показательно в этом смысле и творчество двух классиков белорусской литературы – Янки Купалы и Якуба Коласа.

Янка Купала происходил из обедневшей католической шляхты, его дед арендовал землю у Радзивиллов, но был ими изгнан, то есть никакой классовой и национальной солидарности с польско-литовскими магнатами у него не было уже на уровне семейной истории. В его анкете призывника 1903 г. была записана национальность – русский. Сам он писал в автобиографии:

«1904 году попадаются мне в руки белорусские прокламации и революционные брошюры на белорусском языке. Это окончательно решило, что я белорус и что единственное мое предназначение – служить своему народу всеми силами своей души и сердца».

Опять видим, что белорусскость идёт вместе с социальным вопросом и требованием социальной справедливости. И, судя по всему, белорусы в Российской Империи не очень-то её видели, ведь польские магнаты и шляхта оставались на своих местах: владели землями, являлись крупнейшими собственниками, имели политическое представительство в Государственной Думе. То есть не белорусы были хозяевами на своей земле.

Часть крестьян белорусов поддерживала на выборах в Думу русские националистические организации: Союз русского народа и др., но на выборах в Учредительное собрание 1917 года в Минской, Витебской и Могилёвской губерниях победили большевики и эсеры.

Якуб Колас родился в православной семье, хотя среди его предков были католики. Его отец был лесником у Радзивиллов и тоже мы видим в его творчестве очень сильный социальный антагонизм по отношению к панам.

Для белорусской национальной идентичности тема равенства и социальной справедливости оказывается более важной, чем этнокультурные или языковые вопросы. Белорусские «будители» из числа аристократии добровольно идут на денобилитацию и становятся на сторону народа.

Поэтому и белорусская национальная государственность возникает именно в советской форме, а современная Республика Беларусь во многом преемственна к БССР. Белорусское государство стало успешным и примером союзничества с Россией вопреки или благодаря национальной политике большевиков?

Во-первых, среди самих большевиков не было единства в отношении «белорусского вопроса». Фракция «интернационалистов-троцкистов» тоже отрицала белорусскую субъектность, создание белорусской республики на советской основе лоббировал лично тов.Сталин. Он прекрасно понимал, что белорусскость в качестве социального и политического лифта для местного крестьянства – это естественный противовес польскому доминированию в регионе. Сталина можно справедливо назвать отцом белорусской нации.

Во-вторых, без сталинско-ленинской национальной политики у белорусов не появилось бы политической субъектности и они ею распорядились весьма мудро. Не скатились в этнократию, оказались лояльными союзному центру, а после распада Советского Союза первыми начали реинтеграцию с Россией.

В этом смысле, белорусы – идеальный результат сталинско-ленинской национальной политики – реализовали собственную национально-государственную субъектность и сохранили ориентацию на союз с Россией.

Исторический успех белорусского национально проекта основан именно на этом – способности соединить пограничные части двух цивилизационных пространств: русско-православного и польско-католического при сохранении ядровой роли именно первого, то есть найти справедливый компромисс между ними, когда доминирующий «русский» полюс не унижает и не уничтожает другой, миноритарный.

Одна из главных угроз для белорусского общества и государства – это растягивание на два радикальных, жёстко противостоящих друг другу полюса, а также подмена социальной, эгалитарной и футуристической сути белорусской самости этноязыковой, ориентированной на прошлое и содержащей польско-литовские феодальные нарративы.

Белорусы как «государствообразующий народ» – это все граждане Республики Беларусь, вне зависимости от этнического происхождения и вероисповедания.

Северная Евразия

Подписывайтесь на RUSSKIE.ORG в Telegram!