Исторические циклы Новороссии

Начало спецоперации на Украине вновь актуализировала реальность Новороссии. Этот регион в недалеком уже будущем обогатит культурную палитру России, а в более далеком неизбежно станет одним из столпов российской имперскости — как Урал, Сибирь, казачьи регионы и другие земли. Но чтобы понять, в чем будет роль новороссийских земель, нужно разобраться в их истории.

Эта история очень разнообразна, поэтому трудно вычленить в ней какую-то магистральную линию, закономерности развития. Но в этом разнообразии все же можно найти нечто общее, что создаст общий базис развития Новороссии в будущем.

В четвертом тысячелетии до н. э. на пространствах, которые спустя много тысяч лет стали называть Новороссией, разворачивалась удивительная мистерия культурогенеза. Ее результаты имели огромное значение для развития всего человечества. Я имею в виду процесс этногенеза индоевропейских народов.

В данном контексте неважно, где находилась их прародина: в Анатолии, Центральной Европе или в бассейне средних Волги и Дона. Пусть археологи и лингвисты спорят; окончательных доказательств все равно нет и пока не предвидится. Но именно в Причерноморье заварился питательный бульон из взаимодействия культур (Майкопская, Трипольская, Днепрово-Стоговская и др.), пересечения векторов, идущих с Балкан, Кавказа, евразийских степей и центрально-европейских холмов.

 И именно отсюда выплеснулась энергия, преобразовывавшая в течение двух тысячелетий этническую географию мира на пространстве от Атлантики до Ганга и Хуанхе.

Что из этого следует? Отнюдь не поиск прародины всего сущего, не претензии на культуртрегерскую роль по отношению ко всему миру и не формирование самосознания, распухающего от гордыни за славных предков на фоне тусклости потомков. Из этого следует понимание культурной сущности региона, понимания того, как он может реализоваться в будущем.

В истории пространств, относимых сегодня к Новороссии, можно достаточно четко выделить чередование циклов культурного расцвета и увядания. Первый всегда связан с взаимодействием культур, второй – с культурной изоляцией.

Обратимся к этим циклам. Первый я уже охарактеризовал. Венцом его была катакомбная культура (XXV-XX вв. до н. э.) Последующие культуры индоевропейских кочевников Причерноморья во многом были ее бледными копиями. Может, это субъективно, но когда-то мне в археологическом музее Луганского университета довелось осматривать экспозицию керамики, добытой из курганов. Сосуды Катакомбной культуры были самыми совершенными, и хорошо было видно, как у более поздних находок ухудшалось качество, терялась четкость линий, примитивизировался орнамент.

Причерноморские степи бронзового века отдавали своих сыновей, ничего не получая взамен от мира. Там, где племена, мигрировавшие из будущей Новороссии, вступали в активный культурный обмен, там, пусть иногда и трудно, через темные века, расцветали культуры Древней Греции, Ведической Индии, Арийского Ирана и др.

Северному Причерноморью же была уготована судьба оставаться глухой провинцией древнего мира, поскольку взаимодействие культур на его пространствах прекратилось.

Но вот с VII в. до н. э. ситуация меняется. Греки приносят сюда цивилизацию Средиземноморья, приходят скифы, по пути с Алтая немало погостив на Ближнем Востоке. И вновь на пространствах причерноморских степей и в греческих городах по берегам Черного и Азовского морей расцветает культура, плоды которой мы можем сегодня наблюдать в музеях и на археологических раскопах. Во II в. н.э. к восточному и юго-западному вектору присоединяется северо-западный и почти на два века в Северном Причерноморье устанавливается гегемония готов и родственных им германских племен: расцветает черняховская культура, сформировавшаяся на основе взаимодействия готов, сарматов и римского влияния.

Но все когда-то заканчивается. Нашествие гуннов, упадок античных полисов сменили цикл: взаимодействию и расцвету на смену пришли упадок и провинциализм. Но этот период был относительно недолог — по сравнению с предыдущим циклом упадка.

В VII в. в восточной части нынешней Новороссии поднимается Хазарский каганат, где сочетались традиции Великой степи, импульсы Китая (в виде наследия Тюркского каганата и Великого шелкового пути) и Ближнего Востока. В VIII в. начинается новый подъем Византийской империи, создающий очередной импульс для юго-западного культурного вектора. В Северном Причерноморье в результате пересечения этих векторов и взаимодействия аланских и тюркских племен расцветает салтово-маяцкая культура.

К концу Х в. ситуация меняется на обратную: хазарское государство пало, вторжения печенегов и половцев привели не к взаимодействию, а к изоляции. Культурное развитие интенсивно идет в регионах к северу и югу от земель будущей Новороссии.

Период Золотой Орды – это новый культурный расцвет. Сначала вторжение монголов привело к бедствиям и разрушениям, исходу половецких племен. Однако монголы несли в себе импульс государственности, почерпнутый в Китае (в отличие от печенегов и половцев, пришедших в Причерноморье из нецивилизованных мест и не способных дать ничего нового региону). Золотая Орда – это пример военно-торговой империи, на пространствах которой (между Волгой и Дунаем) расцветают богатые города, не имевшие укреплений и поэтому легко сгинувшие при перемене исторического ветра.

В период Золотой Орды в Новороссии вновь пересекаются культурные векторы, идущие из глубин евразийских степей, Средней Азии, Средиземноморья и Руси. Возникает еще одно направление: через западную часть Причерноморья и Крым проходит важный торговый путь из поднимающейся Северной Европы к византийскому Трапезунду и далее на восток. Именно через Трапезунд и Кафу возвращался на родину Афанасий Никитин.

Распад Золотой Орды, перемещение с ХVI в. торговых путей в океаны вновь превращают будущую Новороссию в глухую провинцию. Значительная ее часть превращается в Дикое поле, и только по окраинам теплится цивилизация. Причем это время серьезного культурного подъема как на северо-запад от Причерноморья, так и на северо-восток, однако на пространствах Новороссии царил культурный упадок.

Новый этап развития начинается со «времен Очакова и покоренья Крыма». Русско-турецкие войны в период царствования Екатерины II и Александра I вновь вводят в пространства Новороссии одновременно и евроазийский и северо-западный вектор, поскольку Петербургская империя была государством, в котором сочетались европейская и русская культуры.

По европейским канонам, но с русским размахом строятся города (Европа к тому времени ничего масштабного не строила, довольствуясь достижениями прошлого), начинает создаваться промышленность по правилам, рожденным в североевропейских странах, но работающая в интересах евразийской империи (Луганский литейный завод, Херсонская и Николаевские верфи, Херсонский литейный пушечный завод и др.).

Новые портовые города и принуждение Стамбула к открытию проливов создают возможности и для юго-западного средиземноморского вектора. Новороссия начинает наполняться новыми культурными группами населения, соответствующими перечисленным векторам: русские и украинские крестьяне, немецкие и сербские колонисты, евреи с земель бывшей Речи Посполитой, переселение с Балкан союзников России (греки, болгары, арнауты). Так возникает собственно Новороссия.

На два века Новороссия становится, пожалуй, наиболее динамично развивающимся регионом Российской империи.

Итак, пространствам Новороссии присуща прерывность в развитии. Если на них успешно осуществляется культурный синтез, если она открыта для взаимодействия культур и цивилизаций, то мы получаем бурно развивающийся регион. Но если она по тем или иным причинам закрывается для взаимодействия, то очень быстро приходит в упадок. Этот принцип можно считать архетипом Новороссии.

Именно поэтому попытка постмайданной Украины превратить Новороссию в периферию нынешней Европы, закрыть для взаимодействия с иными культурными векторами привела к неприятию населением этой политики, экономическому упадку и культурной стагнации.

Поэтому для Новороссии естественно государство, которое не ставит себе задачу отгородиться от цивилизационного многообразия мира и выбрать жесткую культурную подчиненность. Поэтому Новороссии чужд заскорузлый изоляционистский национализм.

Однако нужно признать и другое. Новороссия, обладающая своей уникальной географической и исторической природой, не стала социальным, политическим фактом. Практически отсутствовала «новоросская» идентичность. В результате политические элиты украинской Новороссии не смогли в 2014 г. найти ответ на переворот в Киеве. Восстание в Донбассе во многом было антиэлитным и в отношении правящего класса в этом регионе. Там получилось по преимуществу творчество масс со всеми его недостатками и слабостями.

Централизованность украинского государства, конечно, не стимулировала взаимодействие и самоорганизацию региональных элит «по горизонтали», но и не мешала этому, хотя бы в силу слабости государства. Значит, у элит не было стимула для этого. Повседневность простого украинского элитария (непрерывное загребание бабла, необходимость выслуживаться перед высшими) стимулировала не взаимодействие, а жесткую конкуренцию, подавляла стратегическое видение.

Это в том числе привело к тому, что в 2014 г. в Новороссии не реализовался шанс на то, чтобы стать политическим субъектом. Самостоятельность была подавлена Киевом. Старые элиты юго-востока Украины не смогли найти пути, соответствующие культурной самобытности Новороссии.

Сейчас пришло время новых элит и новой государственности на этих землях, которая не будет загонять в стойло однозначного, узкого культурного европейского вектора, к тому же стремительно деградирующего прямо на наших глазах.

Культурное разнообразие России уже само по себе залог того, что на пространствах Новороссии в ее составе будет обеспечено столь необходимое для нее взаимодействие культур. Меняется и мир, в котором уже нет культурного доминирования западной цивилизации. Вхождение в состав России для новороссийских земель – это шанс выйти из культурного тупика, в который их загнал евроинтеграционный вектор киевского режима. Такой тупик всегда, как было показано выше, приводил к деградации на пространствах Новороссии.

Нежелание присоединяться к санкциям против России стран, представляющих цивилизационное многообразие мира, демонстрирует возможности для Новороссии стать мостом в бесконечно разнообразный мир.

А что до остальных земель нынешней Украины? Исторически им в принципе свойственны похожие культурные тенденции, но Украина предала собственную историю. И это уже их дело, хотят ли они открыться новому миру или остаться серой зоной между новым многообразием цивилизаций и уходящим западным доминированием.

Крымское Эхо