Как пандемия и закрытые границы влияют на протесты в Белоруссии

– Судя по всему, вы приехали в Минск в понедельник, потому что, если бы вы были здесь в воскресенье, как раз увидели бы своими глазами эти протесты, которые обычно проходят на центральной площади города – Площади Независимости.

Также эти акции проходят и по субботам, хотя в воскресенье их все же больше. Поэтому отмечу, что протестные акции действительно есть, и они довольно масштабные.

Для Республики Беларусь (РБ) за все время ее независимого существования это феноменальная ситуация, когда так долго проходят настолько массовые протесты. Тем более феноменально, что они стали трансформироваться в более радикальные формы, нежели просто демонстрации на улицах.

Поэтому скажу, что протесты есть. В обществе произошли изменения, которые сделали их возможными. На мой взгляд, главная причина здесь – последствия пандемии, вызванной коронавирусом.

Во многих странах мира она вызвала внутреннюю напряженность, что связано с разными факторами. Мы видим, что государства закрываются и люди начинают думать о внутренних проблемах, а не о том, как куда-то поехать или уехать.

Также в условиях пандемии резко вырастает уровень агрессии – люди устают постоянно находиться в напряжении.

Кроме этого, появилось много людей, оставшихся без бизнеса или без доходов. Да, пока еще у некоторых из них есть накопления или какая-то государственная поддержка, то есть рост безработицы не превращается в голод.

Все же государства предпринимают какие-то меры поддержки. Но, в общем, многие люди испытывают ощущение прострации от изменений в мире. Поэтому протесты против коронавирусных ограничений мы наблюдаем в той или иной форме практически по всей Европе.

В свою очередь в РБ еще имеет значение то, что протестная масса, которая ранее уходила за пределы страны, в трудовую миграцию, или просто могла не задумываться о происходящем, уйдя во "внутреннюю иммиграцию", ныне находится внутри страны и ищет форму, как проявить себя.

Также важная причина заключается в том, что Республика Беларусь около десяти лет стремилась построить отношения как с Западом, так и с Россией. У людей исчезла ясность, какая идеология имеется у государства.

А когда у общества исчезает понимание этого, начинается "вкусовщина", и тут уж кто как себя проявит. Поэтому некоторая дезориентация общества по поводу того, что же оно строит и насколько этому соответствуют белорусские государственные символы и форма управления, привела к выходу на протесты значительную часть людей, особенно молодых и творческих профессий.

Еще сближение с Западом привело к появлению широкого круга людей, которые сейчас стали заметнее, чем раньше. Ведь протесты после президентских выборов были в Беларуси всегда, но тот масштаб, который они приобрели, связан с усталостью общества от нынешней неопределенной ситуации и желанием перемен.

– За какие перемены конкретно выступают протестующие, что они хотят, чего им не хватает? 

– Так четко ответить на ваш вопрос нельзя. Перед нами уже довольно длительное движение, которое не является оформленным организационно. И разные участники этого движения могут назвать нечто свое.

Основная их цель – это чтобы президент Александр Лукашенко покинул свой пост, а дальше у них в голове мысль, что в РБ должно быть, как в других странах Восточной Европы. Как в Польше, Украине или Литве.

Конечно, нельзя сказать, что экономическая ситуация в Литве и особенно на Украине уж очень благоприятная, но скажу, что большинство протестующих мыслят не рационально, а эмоционально.

Рационально объяснить, что они хотят, нельзя, но в их нынешнем психическом состоянии им их действия кажутся нормальными. И если вы зададите свой вопрос самим протестующим, то рационального ответа не получите.

В лучшем случае вы услышите что-то вроде "Лукашенко мешает воле народа, вот уберем его, а там разберемся". То есть, что будет дальше, об этом они пока не думают, а если же вы будете настаивать на конкретике, то вас воспримут агрессивно.

Эти люди сейчас обычно не хотят думать рационально, и это их особенность. Они специально уклоняются от каких-то программных высказываний, что очень хорошо заметно со стороны.

– Помимо этого, бывший кандидат в президенты Светлана Тихановская выступила с призывами к всеобщей забастовке, и появилась информация, что какие-то предприятия перестали работать. Правда, гуляя по Минску, я ничего не заметил. Есть ли вообще забастовка?

– Забастовки не получилось. Государственные, крупные промышленные предприятия, на которые она была нацелена, продолжили работу.

Да, попытки бастовать на предприятиях есть, и обычно какое-то количество рабочих не выходит на работу. Однако это количество небольшое, и технологический процесс не останавливается нигде.

Также пытаются бастовать студенты, но далеко не все. Если взять тот же Минский государственный лингвистический университет, где указывается самый большой процент забастовщиков как среди студентов, так и среди преподавателей, то подписались под призывом бастовать, насколько я помню на момент нашего с вами разговора, менее сорока человек.

В то же время в бывшем Радиотехническом институте (сейчас это университет, где готовят программистов) подписались, по-моему, 37 преподавателей. Хотя во всех этих учебных заведениях сотни, если не тысячи работников.

Также и по количеству студентов, вышедших на забастовку, речь идет о сотнях человек, хотя всего учатся десятки тысяч людей.

Можно сказать, что имеются всего лишь громкие и шумные попытки забастовки, которые не являются принципиально значимыми.

– Вы говорили, что протестные акции стали трансформироваться в радикальные формы. В чем это выражается? 

– Протестное движение проходит и прошло уже разные стадии развития. Например, перед выборами и сразу после президентских выборов 9 августа использовалась не та символика, что сегодня.

Если раньше символом были белые ленты и протестное движение не было готово к использованию националистических символов, то сейчас мы видим в нем, по сути, исключительно лишь эти символы. Клич "Жыве Беларусь!" или песня "Магутны Божа", да и тот же бело-красно-белый флаг, который мы видим на протестах, традиционно ассоциируется как раз с националистической системой ценностей.

– К чему в итоге должны эти протесты прийти?

– Смотря на происходящие преобразования в движении, по моему мнению, оно должно вылиться в обычную "цветную революцию".

И Светлана Тихановская, находящаяся сейчас за пределами страны, как раз недавно заявила, обращаясь к украинцам, что наши цели как раз соответствуют вашим целям, просто в немного другой форме.

То есть это "цветная революция", естественно, подразумевающая сильное дистанцирование от России, переориентацию страны на Запад, националистическую идеологию, разрыв с советской традицией, декоммунизацию, десоветизацию и так далее.

На мой взгляд, речь идет именно об этом, иначе это движение не получило бы поддержки Украины, Польши и Литвы. Правда, пока еще движение громко не произносит антирусского или антироссийского тезиса, но некоторые попытки уже имеются и становятся все четче.

Да и логика развития показывает, что подобные лозунги будут звучать яснее. Правда, если их начать сейчас прямо формулировать, думаю, пока что многие протестующие их не поддержат.

Россия не сделала ничего такого, что дало бы повод к подобным выступлениям. Однако это не отменяет того, что именно к этому движение и идет. Да и среди многих активистов, уехавших в эмиграцию, заметно созревание антироссийской риторики и антироссийских установок.

– Какой исход этих протестных акций вы видите в будущем?

– Заметно, что хоть протесты и становятся более радикальными (уже слышны призывы к проведению акций, находящихся на грани диверсионных), в то же время массовость протестов сокращается. Что логично, так как не все протестующие готовы на такие действия.

Однако быстро протесты не закончатся, и я бы готовился к тому, что они будут довольно продолжительное время, как многомесячные похожие "желтые жилеты" во Франции. Все же я не думаю, что они охватят действительно огромное количество населения.

В ходе пандемии происходит сильная социальная трансформация общества и креативный класс лишается своего источника дохода. Естественно, что эта прослойка будет недовольна сложившимся положением. Она привыкла к другому образу жизни и хочет его вернуть.

Поэтому я предполагаю, что именно эта группа станет базой для дальнейших протестов на очень долгое время.

Ведь после окончания пандемии, что прогнозируется к следующему лету, мы не вернется к тому, что было.

Последствия этого коронавирусного кризиса мир будет расхлебывать еще долго. По оценкам МВФ, восстановление экономики на докризисный уровень ожидается лишь через три года. Я думаю, это очень оптимистичный прогноз.

Мы вступили в долгий период, и белорусские протесты не будут для Европы единственными. Пандемия составила фон для многих протестов в странах ЕС, и белорусская ситуация здесь не исключительна.

Конечно, окончание пандемии приведет к некоторому ослаблению протестов, что, как я говорил, заметно уже сейчас. Кроме этого, власти страны тоже предпринимают определенные действия, например, готовится конституционная реформа.

Власти хорошо понимают, что необходимы политические перемены. Думаю, какую-то часть протестующих они удовлетворят, но полностью ликвидировать протесты не получится. Поэтому белорусскому обществу надо готовиться жить с протестными явлениями постоянно.

Андрей Солопенко, Baltnews