"Простое сердце, ум свободный"

Книга о музе Пушкина и Гоголя

"В Москве будет, вероятно, на днях Смирнова. Ты должен с ней познакомиться непременно. Это перл всех русских женщин, каких мне случалось знать, а мне многих случалось знать из них прекрасных по душе. Но вряд ли кто имеет в себе достаточные силы оценить ее. И сам я, как ни уважал ее всегда и как не был дружен с ней, но только в одни истинно страждущие минуты, и ее, и мои, узнал ее. Она являлась истинным моим утешителем, тогда как вряд ли чье либо слово могло меня утешить". Так писал Гоголь Николаю Языкову в 1845 году после одного из своих самых тяжелых душевных кризисов. Согласитесь, оценка, которую дал автор "Мертвых душ" Александре Осиповне Смирновой-Россети, дорогого стоит. Впрочем, Александру Осиповну, одну из самых выдающихся женщин золотого ХIХ века России, ценили многие. Жуковский, который, если верить Вересаеву, называл ее "небесным дьяволенком". Вяземский, Аксаков. В альбом Смирновой Лермонтов написал: " …Все это было бы смешно, когда бы не было так грустно". Даже Белинский, который, как известно, был не слишком доступен для женских чар, не скрывал своего восхищения: "Свет не убил в ней ни ума, ни души, а того и другого природа отпустила ей не в обрез. Чудесная, превосходная женщина! Я без ума от нее". Но, как известно, для места на пантеоне бессмертных нужна рекомендация Пушкина. И он ее выдал Александре Осиповне, оставив свои бездонные строки: "Я сохранила взгляд холодный, простое сердце, ум свободный, и как дитя была добра". А за несколько лет до этого летящего экспромта Пушкин написал другое стихотворение. В ответ на вирши Вяземского, где воспевались черные глаза Россети, Александр Сергеевич написал: "И можно с южными звездами сравнить, особенно стихами ее черкесские глаза". "Россети черноокая". Так и назвала свою книгу, только что вышедшую в московском издательстве "Прогресс-Плеяда", известный литературовед Наталья Колосова, автор таких книг, как "А.К. Толстой" и "Я встретил Вас". Книга, которая, невзирая на море литературы о нашем великом поэте и его окружении, наверняка вызовет значительный и серьезный интерес. Потому что проделана очень большая работа. Автор, предоставляя слово героям давно ушедшей эпохи, цитируя их письма и стихи, постепенно, шаг за шагом, выстраивает образ женщины, без совета которой не могли жить лучшие люди России. И еще книга очень хорошо оформлена Александром Рюминым. Настоящим открытием для многих станет иллюстративный ряд, где воспроизведены реликвии из пушкинского мемориала в Тбилиси. Прожившая почти восемьдесят лет, Смирнова поражала не только своей южной красотой, но и каким-то особым умением найти нужные слова в нужный момент. А зачастую и резкостью, жесткостью оценок, которые все равно не могли повредить ее очарованию. Недаром так ждали от нее писем те, кому повезло встретить Александру Осиповну на дороге жизни. Дочь моряка, героя русско-турецкой войны, то ли румына, то ли швейцарца по происхождению, она рано лишилась отца, а затем, уже став воспитанницей Екатерининского института, потеряла мать, смерть которой как раз совпала с декабрьскими событиями на Сенатской площади. Такое непростое начало, наверное, и обусловило строгость и самостоятельность суждений, сочетавшихся с беспрерывным желанием помочь и утешить тех, кому было плохо. Да и самой ей порой бывало невыносимо трудно. Она была фрейлиной двух императриц – Марии Федоровны и Александры Федоровны, и обе очень любили ее. Александру Осиповну с готовностью принимали в любых салонах, как в Петербурге, так и в европейских столицах, куда отправляли на службу мужа, дипломата Николая Михайловича Смирнова. Особую роль в ее жизни сыграли Карамзины. Самого историографа к тому времени уже не было на свете, но отсвет его благородной славы делал салон, который держала вдова Екатерина Андреевна, одним из самых престижных при дворе Николая I. И именно здесь взошла звезда Александры Осиповны. У Екатерины Андреевны, которая потом была посаженной матерью на свадьбе Александры, Россети познакомилась с Жуковским, Александром Тургеневым, Вяземским – они стали ее многолетними друзьями. Там же и она встретила Пушкина, который не только посвящал ей стихи, но и уговаривал работать над мемуарами. Которые, к слову, она так толком и не написала. Вместо них подложные воспоминания своей матери выдала дочь Александры Осиповны Ольга, задав на долгие годы головоломку пушкинистам и исследователям русской литературы ХIХ века. Наталья Колосова подробно пишет о загадках смирновских и псевдосмирновских записок, о том, как и когда складывалась ее дружба с теми, кто задал планку нравственного поведения российского литератора и интеллигента. И, конечно, вся книга освещена Пушкиным, чья гибель была для этой удивительной женщины незаживающей раной до конца дней. "Одно место в нашем круге пусто, и никогда и никто его не заменит. Потеря Пушкина будет еще чувствительнее со временем; вероятно, талант его и сам он развились бы с новой силою через несколько лет", – писала она из Парижа Жуковскому, когда получила в 1837 году в Париже известие, с которым до сих пор так трудно смириться.