Андрей Экис: "Бизнес в Латвии — это меньшевистское движение"

Эта территория никогда не будет пустой

По словам генерального директора LNT (Независимое латвийское телевидение - ред.) Андрея Экиса, с нового года телекомпания начнет постепенно вводить плату за трансляцию своего канала. "Нам нужно начинать приучать людей к тому, что телевидение не должно быть бесплатным", — говорит он в интервью “ДВ”, при этом поясняя, что для прямых абонентов речь пойдет о сантимах, а не о латах. В планах — создать большую сеть регионального телевидения, однако пока вопрос упирается в экономику. Люди уезжают в первую очередь из регионов Латвии, а потом уже — из страны. Что делать? По Экису, Латвии стоит отменить приватизацию госсобственности, ввести президентскую республику и научиться "махать кулаками". "Мы привыкли сидеть в углу, зажав свое добро, — не дай бог его кто–то отнимет, — считает он. — В конкурентной борьбе нам нужно перестать слабо отбиваться, а переходить в наступление. Словом, быть активными и наглыми".

Убытки заставляют шевелить мозгами

— Убытки LNT за 2009 год составили 1,12 млн. латов, в прошлом — 809 млн. латов. В этом году кризис для вашего телеканала закончится?

— Убытки большие, но объясняются они просто: страна у нас маленькая, зрителей становится все меньше, и на этом фоне очень трудно сделать какое–либо масс–медиа прибыльным. Напомню, что 2008 год мы закончили с хорошими показателями, но сейчас мне нужно постоянно думать, что делать дальше и как зарабатывать деньги. Я даже продать свою компанию не могу, несмотря на то, что предложений много. Ну сколько я могу получить за LNT с такими показателями!

— Есть идеи, как выйти из минусов?

— Пока убытки мы покрываем из доходов предыдущих лет, но делать вечно мы это не можем. Этот год LNT закончит с показателями прибыли, близкими к нулям. Я прекрасно понимаю, что сегодня телевидение и Интернет — это почти одно и то же. И глядя на то, как развивается Интернет, мне необходимо очень быстро шевелить мозгами.

— В докризисные годы большинство масс–медиа зарабатывали за счет рекламы. Сейчас реклама уже не вытягивает?

— Уже нет. Рекламный рынок очень быстро "сдулся" в кризисные годы. Сейчас объем рекламы вырос, но не так сильно, как хотелось бы. Кроме того, на рынке существует жесточайшая конкуренция между каналами. Но LNT не может демпинговать, чтобы привлечь рекламодателя по бросовым расценкам, как это делают другие каналы. Вот недавно о запуске телевидения объявила социальная сеть draugiem.lv, которая раньше в основном зарабатывала лишь в сегменте sms–сообщений. Понятно, что скоро они будут привлекать и других рекламодателей. Теперь спросите, за счет чего тогда выживать? Отвечу так: еще с советских времен повелось, что телевидение — это бесплатная вещь. Но таковым оно не является в большинстве стран мира, где, помимо доходов от рекламы, телеканалы имеют доходы от трансляции.

— Хотите сказать, что скоро будете брать плату за трансляцию LNT от телекоммуникационных компаний?

— А что нам остается! Только очень не хотелось бы увидеть страшный заголовок в газете: "LNT будет требовать плату за трансляцию своего канала!" (Смеется.)

— Но фактически так и получается… Это коснется и тех, кто смотрит канал через антенну?

— Разъясню свою позицию. Если мы хотим просить плату за трансляцию, то просто обязаны облегчить человеку жизнь. Я не могу сейчас раскрыть все секреты, но скажу, что с нового года мы абсолютно точно введем плату за какие–то свои услуги. Для простых людей это не будет стоить дорого — речь пойдет не о латах, а о сантимах. Не исключаю, что для начала мы не будем просить плату у крупных операторов — "Латтелеком", "Балтком" и проч. Но для так называемых "подсобных" каналов — да, введем плату.

Регионы пока подождут

— Сколько LNT на этом планирует заработать?

— Столько, чтобы закрыть свои минусы. Если кто–либо посмотрел на наши годовые отчеты, то понял бы, что не менять ситуацию уже невозможно. Помните, как нам говорили в школе про революционную ситуацию: "Верхи не могут, низы не хотят". Это почти про нас…

— Год назад вы говорили о том, что будете развивать сеть регионального телевидения, чтобы каждая тетушка на районе знала, что происходит в соседнем дворе. Год прошел, но результатов пока нет. Передумали?

— Ох… (Пауза.) Да, были такие планы, и мы над ними работаем. (Пауза.) Но поймите, это сложный вопрос. С одной стороны, у меня есть четкое понимание, что за региональным телевидением — будущее. Взять, к примеру, послевоенную Европу. Весь смысл телевидения был в том, чтобы премьер мог быстро выступить по национальному телевидению и громко объявить: "Ж..па, товарищи!" То же самое было и с советским ТВ — основным источником пропаганды. А в Америке все устроено совершенно по–другому — там нет центрального канала, который смотрит все США. Зато есть масса мелких каналов, которые обслуживают интерес жителей близлежащих районов. В Латвии нужно делать что–то подобное, и тогда жителя Резекне, посмотревшего сюжет о том, как собака покусала его соседа, от телевизора нельзя будет оторвать. Его будет интересовать буквально все: не бешеная ли эта собака, поймали ли ее и как чувствует себя сосед. Да этому жителю Резекне глубоко плевать, что сегодня сказал Домбровскис. Премьер, на мой взгляд, вообще интересен максимум 500 жителям, которые с ним лично каким–то образом взаимодействуют. Но, с другой стороны, региональное ТВ — это сложная штука…

— В чем сложности?

— (Пауза.) Да как вам сказать… Людей нет. Кадров нет. Вся телевизионная журналистика неправильно обучает кадры. Наши журналисты не умеют делать story о простых людях. Это сложно и муторно — рассказывать простыми словами о простых вещах. У нас же любят выдернуть из LETA и BNS (Новостные агентства. — Прим. авт.) какую–нибудь чушь про Затлерса и это растиражировать.

— Неужели проблема обучить людей снимать правильные сюжеты? Вы явно не хотите о чем–то говорить…

— (Неохотно.) Ну да–да, не хочу… Если бы я был Государственным телевидением, то уже завтра все это заработало бы. (Пауза.) Но там денег нет, понимаете. Как мне заработать на этом телевидении, если в регионах почти не осталось людей? Поэтому я и мнусь с этой темой. Да я уже давно запустил бы это региональное телевидение, если бы понимал, что там будет хоть какая–то отдача.

А премьер–то кукольный…

— Хорошо, чего, на наш взгляд, не хватает на телевидении?

— Я лично жду, когда у нас всерьез начнут говорить об экономике. Домбровскис, хотя я его не очень–то люблю, вроде уже начал, но тут Затлерс выпрыгнул со своими олигархами. Искренне не понимаю, кому станет легче, если завтра на центральной площади казнят трех олигархов? Да никому! Потому что страна неправильно построена. В других странах либо президент сильный, либо премьер. В Латвии же оба они слабенькие.

— Зачем Латвии нужен сильный президент, если он по конституции имеет строго ограниченные полномочия?

— Это неправильно! В корне неправильно. Вы же сами видите, прошли выборы и каждый задался вопросом: и что дальше? А дальше, как в старом кино: каждая партия получит военную добычу — министерства на разграбление. И какая тут может быть единая политика? Казалось бы, премьер должен вмешаться и навести порядок. Но он не может, потому что наш премьер — кукольный. По–моему, суть всего, что происходит в стране, должна сводиться к одному вопросу: как сделать так, чтобы люди в Латвии лучше жили. Не так, как сейчас, словно в советском колхозе:, что утащил, тем и сыт, а реально хорошо. Я абсолютно уверен, что у Латвии есть все предпосылки, чтобы быть богатой страной.

— За счет чего, на ваш взгляд, Латвия могла бы стать богатой страной?

— От России в свое время мы оторвали все самое лучшее, потом вступили в ЕС, при этом имеем под боком богатого восточного соседа. Мы просто обязаны жить лучше, чем сейчас. Не на уровне Германии, конечно, но хотя бы Словении. Нужно просто понимать, как Латвия может зарабатывать деньги. Для этого надо быть хитрее и самостоятельней.

— В прошлом году объединение "За лучшую Латвию!" предлагало массу идей о том, как Латвия могла бы зарабатывать деньги. Но народ выбрал, как вы выражаетесь, кукольного премьера. Отчего так?

— Просто бизнес в Латвии — это меньшевистское движение. Мы до сих пор живем в Латвийской Социалистической Независимой Республике, где большинство жителей уверено, что государственный бюджет составляется где–то в космосе. Я часто думаю о том, как заставить жителей страны понять и осознать, что Латвия — это их страна. Неважно, русский ты, латыш или еврей. Помните, в советское время были "несуны", которые тащили домой казенные вещи? Они были уверены, что то, что они воруют, — это ничье. Сейчас люди тоже считают, что они живут в "ничейном" государстве, а надо внушить им, что часть государства принадлежит лично им. Со всем государственным скарбом в придачу.

Как не остаться без карточек

— По этой логике нужно было запретить приватизацию госсобственности или хотя бы провести референдум по этому вопросу.

— Да, вы правы. Я категорически против продажи стратегических для Латвии предприятий. Кто играл в настольную игру "Монополию", тот знает, что если у тебя не осталось карточек, то ты — банкрот, потому что тебе неоткуда ждать денежных поступлений. Ну разве не тупость отдавать на продажу "Латтелеком", в то время как норвежское правительство, наоборот, готово его купить. Просто оно думает о том, как будет кормить своих норвежских пенсионеров.

— Классически считается, что государство не может эффективно управлять собственностью, отсюда появляется целесообразность приватизации…

— Это хорошо продуманная PR–кампания, чтобы все можно было быстренько распродать. Потому что после сделки кто–то — эти умные эксперты или партийные чиновники — получит хороший бакшиш, или откат, назовите это как хотите. Ну разве плохо работает "Латвэнерго" или "Латтелеком"? Или тот же airBaltic? Да, в какой–то момент в компании что–то пошло неправильно, но если смотреть в целом, то именно airBaltic — яркий пример тому, как тактически должны действовать латыши. Мы привыкли сидеть в углу, зажав свое добро, — не дай бог его кто–то отнимет. А тут размахнулись и даже двинули скандинавам по морде, отобрав у них много рейсов. Это и есть классический пример защиты национальных интересов, когда мы не слабо отбиваемся, а переходим в наступление.

— Где еще у Латвии есть потенциал "битья по морде"?

— Например, в транзите. Мы просто обязаны забрать к себе все перевалочные линии по транзиту, так мы могли бы добавить в свой бюджет еще несколько миллиардов латов в год. Рядом же Россия с огромными грузопотоками… Нужно быть активными и наглыми, сделать все, чтобы соседние порты оставались без грузов. Но при этом очень важно держать управление крупными компаниями в государственных руках. Ведь не секрет, что инвесторы могут быть с хитрецой и со своими национальными интересами — некоторые из них приходят сюда, чтобы закрыть местный бизнес.

— Не кажется ли вам, что в какой–то момент мы неизбежно упремся в маразматическую подозрительность и будем каждого инвестора подозревать в "теории заговоров"?

— Нет, нет.. (Думает.) Чтобы этого не случилось, государство должно определить те сферы, которые оно оставляет под своим влиянием. Например, транзит — здесь должен быть контроль. В Латвии много лесов, значит, и деревообработка должна быть под контролем. Сюда я еще включил бы электричество, чтобы шведы не дай бог его не купили. И еще, пожалуй, телекоммуникации. Все остальное можно продать.

— Как раньше — "почта, телеграф, телефон"?

— Вот, правильно! Мы же это уже проходили, а значит, должны быть умными. Вы не знаете, почему Британия так любит своих фермеров? Потому что как только Гитлер устроил блокаду во время войны, страна выжила только за счет собственных фермерских хозяйств. Представьте, что было бы, если бы этих фермерских хозяйств не было? Катастрофа! Но в Латвии, по сути, произошло уничтожение сахарной отрасли датскими отраслевиками. И все для того, чтобы своим сахарным заводам дать больше работы, чтобы конкуренция была меньше. Латвия все это радостно подписала, и в результате масса фермерских хозяйств осталась без работы.

Дефокусация на уровне страны

— Сегодня мы видим, что идеи глобализации рушатся на глазах: Вентспилс вводит свою валюту, Грецию могут выгнать из Европейского союза, да и многие страны уже считают, что вступать в зону евро нет смысла. Два года назад в интервью нашему изданию вы сказали, что будущее Латвии — в самодостаточности. Чувствуете, что ваши прогнозы сбываются?

— Ответ будет в двух частях. Часть первая. Сначала посмотрим на Лукашенко. Кто он по своей сути? Огромный феодал. Король, одним словом. В Латвии тоже есть свой феодал — Лемберг. Он, кстати, очень хороший хозяйственник. Верьте мне, если бы Лемберг стал королем Латвии, то в нашей стране было бы все прекрасно. Часть вторая. Несмотря на феодалов и королей, Латвия все равно вступила в глобализацию, хотим мы этого или не хотим. Поэтому в этом огромном мире ты не можешь быть "фока — на все руки дока", ты должен специализироваться. То есть если я сижу в Бразилии и мне кто–то рассказывает про Латвию, то я точно знаю: разговор идет о той транзитной стране, которая находится между ЕС и Россией. Поэтому я лично ожидаю от президента Берзиньша, что его стратегическая комиссия, в отличие от комиссии Затлерса, которая непонятно чем занималась 4 года, громко скажет всему миру: наши приоритеты такие и такие.

— Приоритеты уже давно определены — деревообработка, транзит, фармацевтика…

— Хорошо, тогда давайте думать, как не просто пилить лес и отправлять доски, а делать из этого леса продукцию с высокой добавочной стоимостью. Для этого нужно создать классную школу дизайнеров. Не тех недоучек, которые занимаются эксгибиционизмом, а настоящих профессионалов, которые смогут сделать действительно классный продукт.

— Складывается впечатление, что все, о чем вы сейчас говорите, слабо интересует простой народ. Взять рейтинги телепередач за сентябрь: ваше шоу "Поющие семьи" оставило далеко позади все предвыборные и поствыборные дебаты…

— В стране произошла абсолютная дефокусация, вот вам и ответ. Вы не замечали, что при диктаторах экономика всегда цветет пышным цветом?

— Ради экономического благополучия нам стоит пожертвовать демократией в пользу диктатуры?

— Нет, ни в коем случае! Я абсолютный демократ и терпеть не могу диктатуру. Но понимаю, что в какой–то мере без нее нельзя. США удалось найти компромисс — у них президент является довольно сильным персонажем. Не зря же Франция отказалась от парламентской республики, потому что бардак начинался.

Брать пример со Швеции

— Латвии тоже нужна президентская республика?

— Да, выходит, что так. Но западникам это невыгодно. Они приходят в Латвию и начинают нас подбадривать: смотрите — демократия, так классно! Но они неспроста это говорят, им не нужно, чтобы мы были сфокусированы. Тогда мы начнем с ними конкурировать, а зачем им конкуренты? Я всегда смотрю на то, как Швеция управляет своим государством. Там когда–то была аристократия, ее же никто не вырезал, как это было в начале прошлого века в России или Франции. В результате сегодня они действуют четко и умно. В конце 90–х Швеция вдруг объявила Латвию домашним рынком и купила наши банки, авиакомпанию, телекоммуникации, телевидение. У них большой вес государственного капитала в экономике. Очевидно, что у них есть какой–то секретный стратегический совет, который управляется через шведский аналог КГБ и через своих ставленников в государственных предприятиях. И все! Больше для счастья ничего не надо. Ну и еще шведский дух Карла ХII, который до Крыма дошел. Ничего со Швецией в комплексе всего этого актива не случится, и никто ее никогда не обманет.

— Когда Латвия "дозреет" до президентской республики?

— Не зря евреев водили по пустыне 40 лет — все должно созревать в нужный срок. Когда я обломился с объединением "За лучшую Латвию!", я много думал об этом. Почему, почему так получилось? Но потом понял, что просто не время. Должно что–то произойти, чтобы этот переворот случился естественным образом. Может быть, тогда и люди начнут возвращаться домой.

— Два годы назад, когда иммиграция еще не была такой массовой, как сейчас, вы сказали, что уехавшие вернутся и станут умнее. Сейчас так же считаете?

— Сейчас добавлю лишь то, что люди будут возвращаться не тогда, когда окончательно жизнь наладится, а хотя бы когда появится перспектива. Не вернутся никогда они только в одном случае — когда будет полный ужас.

— Сейчас еще не та ситуация?

— Уже та самая. И пока наши не думают возвращаться, надо искать тех, кто хотел бы жить в Латвии.

— Вам как патриоту не больно будет смотреть, как население Латвии разбавляется людьми с другим разрезом глаз?

— Я патриот, а не националист. Это часто путают. Но вопрос этот очень интересный. Никто не знает, какой Латвия будет через 100 лет, но ясно, что она будет совершенно другая. Эта территория никогда не будет пустой. Но кто знает, что за люди здесь будут жить…