Андрей Медведев: «Украинская элита может отказаться от независимости»

Снижение интереса к Украине

Директор московского Центра политических технологий «ПолитКонтакт» пользуется известностью в кругах специалистов, которые занимаются анализом политических процессов, идущих в странах СНГ, в государствах Центральной Азии и Восточной Европы.

В последние несколько лет он принял участие в организации десятков конференций, «круглых столов», социологических исследований и экспертных дискуссий, посвященных анализу социальных, экономических и геополитических перспектив бывших советских республик.

Сам Андрей Николаевич редко выступает со своими выводами и оценками в публичном пространстве. Однако он согласился сделать исключение для «2000» и рассказать о своем видении ситуации, сложившейся в Украине.

— Сегодня вопросы, связанные с ценой импортируемого из России газа, занимают центральное место в украинско-российских отношениях, во многом определяя их характер и проблематику. Удастся ли украинской власти добиться скидки на российский газ в обмен на политические уступки? Каких шагов во внешнеполитической сфере ждет от украинской власти российское руководство?

— Украинские правящие круги, к сожалению, продолжают смешивать вопросы политики и экономики. Цена газа — это экономический вопрос, связанный главным образом с интересами Газпрома. Возможно, крупнейшая российская корпорация могла бы отказаться от части прибыли, получаемой от экспорта газа в Украину. Но она в ответ вправе рассчитывать на компенсацию своих потерь. Например, благодаря установлению контроля над украинской ГТС.

Что касается внешнеполитических уступок со стороны Украины, то непонятно, какое они имеют отношение к прибыли Газпрома. Во внешнеполитической сфере российское руководство уже получило все, что представляло для него подлинную ценность.

Благодаря Харьковским соглашениям Украина в обозримом будущем не сможет присоединиться к НАТО. Скидка, предоставленная в обмен на пребывание в Крыму российского флота, имеет большое значение для украинской экономики. И было бы странно, если бы российские власти захотели снизить важность этой скидки, не получив в свое распоряжение какие-то другие инструменты контроля.

Что касается возможности контролировать извне украинский политический процесс, то это вряд ли сегодня интересует какие-либо группы, входящие в состав российской власти. Попытки привлечь ведущих украинских политиков к сотрудничеству с Россией неоднократно предпринимались в недавнем прошлом.

Но российской власти они ничего не принесли, кроме чувствительного удара на президентских выборах 2004 г., когда из-за слишком больших ожиданий, которые российские структуры связывали с Виктором Януковичем, его поражение стало рассматриваться как свидетельство пошатнувшегося влияния России на постсоветском пространстве.

— Но ведь влияние России в бывших республиках СССР действительно существенно снизилось. Разве нет желания его восстановить?

— Сохранение позиций в ряде бывших советских республик представляет для России стратегическую важность. Но, за исключением Беларуси, это главным образом государства Средней Азии. Доминирование России на постсоветском пространстве во многом объяснялось исторической инерцией и сохранявшимися экономическими связями, которые ослаблялись по мере того, как государства, образовавшиеся на территории СССР, интегрировались в мировую экономику.

Возможно, следовало прилагать большие усилия для поддержания экономического, культурного и политического присутствия России в бывших советских республиках.

Но о том, что для этого ничего не было сделано, остается только сожалеть, поскольку к середине 2000-х ресурсы, обеспечивавшие российское влияние, заметно сократились. Возникла совершенно новая ситуация. Теперь российскому руководству приходится всерьез бороться за свои экономические и внешнеполитические интересы в других постсоветских государствах, в том числе и в тех, которые, казалось, долгое время будут неразрывно связаны с Россией.

Понятно, что любая борьба требует организационных усилий и финансовых вложений. Россия сегодня сталкивается с серьезными геополитическими вызовами и тяжелыми внутренними проблемами. Поэтому в ближайшем будущем она будет вынуждена сосредоточить свою внешнеполитическую активность прежде всего на наиболее значимых направлениях. И на постсоветском пространстве самым важным направлением для России, скорее всего, будет среднеазиатское.

— А почему Средняя Азия стала для России столь значимой?

— Средняя Азия и прилегающие к ней регионы, прежде всего Афганистан, оказались в центре внимания крупнейших геополитических игроков. Поэтому, усилив там свои позиции, Россия получит возможность участвовать в принятии решений, определяющих расстановку сил на глобальном уровне. Уйти из Средней Азии Россия не может.

Это будет равносильно отказу от полноправного участия в мировом политическом процессе. Но сохранение и укрепление своего влияния в этом регионе будет требовать все больших затрат и усилий. России в ближайшие годы предстоит пройти своеобразную проверку на прочность. От уровня российского присутствия в государствах Средней Азии напрямую зависит, сможет ли Россия на равных взаимодействовать с мировыми лидерами — США, ЕС, Китаем, Индией.

— А с чем связано обострение борьбы за Центральную Азию между ведущими геополитическими игроками?

— Нужно сказать, что этот регион занимал одно из главных мест в мировой политике примерно с середины XIX века. Действительно, на протяжении примерно 20 лет — с начала 80-х и до конца 90-х гг. минувшего столетия, — наиболее важным с геополитической точки зрения мировым регионом стала Восточная Европа. Она превратилась в плацдарм, на котором разыгрались события заключительного этапа «холодной войны».

Затем между США, Россией и Германией развернулась борьба за влияние в восточноевропейских странах (в том числе в бывших советских республиках Прибалтики, в Беларуси, Молдове и Украине). «Оранжевая» революция, судя по всему, стала последним значительным эпизодом этого противостояния. Теперь расстановка геополитических сил определилась, а с началом глобального кризиса экономическая привлекательность восточноевропейского региона существенно снизилась.

— Но ведь даже в условиях кризиса Восточная Европа остается намного более благополучным и богатым регионом, чем Средняя Азия.

— Дело здесь не столько в текущей ситуации, сколько в стратегических перспективах региона. Будущее Восточной Европы не выглядит слишком радужным. Этот регион развивался благодаря тому, что обслуживал потребности ведущих стран ЕС, прежде всего в промышленном сырье и относительно дешевой рабочей силе. Теперь потребительский спрос и промышленное производство в западноевропейских странах, скорее всего, будут снижаться (нужно понимать, что нас, по-видимому, ожидает еще одна волна кризиса).

В этих условиях экономические модели, установившиеся в государствах Восточной Европы, окажутся неэффективными.

Средняя Азия и Афганистан издавна являются своеобразным мостом, ведущим в Китай и Индию, которые могут стать ведущими мировыми державами нынешнего столетия. Контроль над Средней Азией даст возможность регулировать в случае необходимости огромные товарные и ресурсные потоки, мощность которых будет возрастать с каждым годом. Эти потоки потребуют создания совершенно новой инфраструктуры. Вложив средства в инфраструктурные проекты, можно будет обеспечить себе не только определенные значительные геополитические преимущества, но и значительную прибыль.

Самым впечатляющим примером подобного подхода является построенный в Пакистане, благодаря китайским инвестициям, порт Гвадар, способный принимать самые современные сухогрузы, танкеры, суда, перевозящие сжиженный газ.

Этот транспортный узел (включающий морской порт, аэропорт, железнодорожные, трубопроводные и автомобильные магистрали) претендует на то, чтобы стать крупнейшей перевалочной базой мира. Подобные проекты в каком-либо другом регионе, на мой взгляд, просто невозможны по экономическим причинам. Кроме того, некоторые государства Средней и Центральной Азии (например, Таджикистан) обладают важными природными ресурсами (в том числе пресной водой), потребность в которых будет только увеличиваться — не зависимо от того, как будет развиваться мировая экономика.

— Значит ли это, что Восточная Европа окажется, что называется, «на задворках» мировой политики?

— Конечно, нет. Восточная Европа — чрезвычайно важный с геополитической точки зрения регион. Он сохранит свою значимость до тех пор, пока Франция, Германия и Россия будут оставаться активными участниками мирового политического процесса. Кроме того, не исключено, что в случае распада ЕС в Восточной Европе появится собственный крупный игрок. В этом качестве могут выступить Турция, Польша или Румыния. Но ведущие мировые державы, в том числе США, уже не испытывают прежнего интереса к Восточной Европе.

Это ясно видно из опубликованного недавно ежегодного доклада Национальной разведки США, в котором восточноевропейским проблемам уделено меньше внимания, чем Кавказу и Центральной Азии. Однако украинская политическая элита никак не может привыкнуть к изменившимся реалиям. Ей все еще кажется, что продолжается 2005 год, и Украина находится в центре геополитического противостояния. А потому-де свою внешнеполитическую позицию вполне возможно обменять на различные экономические выгоды.

Как известно, некоторые украинские оппозиционные политики пытаются объяснить снижение интереса к Украине раздражением, которое якобы вызывает у американских и европейских политиков президент Виктор Янукович. Нужно смириться с тем, что это обусловлено объективными обстоятельствами, и предлагать Украине какие-то льготы за внешнеполитические шаги никто больше не собирается.

— Однако, очевидно, что США и ЕС пытаются воздействовать на ход украинского политического процесса. Будет ли Россия предпринимать какие-то аналогичные действия?

— Совершенно естественно, что такие крупные геополитические игроки, как Вашингтон и Брюссель, пытаются обеспечить наиболее удобную для себя расстановку политических сил в такой важной стране, как Украина. К сожалению, в отличие от США и западноевропейских государств, Россия не обладает инструментами, позволяющими воздействовать на ход внутриполитической борьбы в украинском обществе.

Партии и общественные организации, придерживающиеся пророссийской ориентации, с изменением геополитической ситуации либо утратили прежнее влияние, либо вовсе прекратили свое существование. А новые общественно-политические структуры, способные отстаивать идею стратегического партнерства с Россией, так и не появились.

Но это не значит, что у России больше нет собственных целей и приоритетов в украинском политическом пространстве. Они существуют, хотя по сравнению с недавним прошлым — стали более ограниченными. Никто больше не верит в возможность появления украинской верховной власти, рассматривающей Россию в качестве своего главного геополитического союзника. Однако для российского политического сообщества было бы крайне неприятно, если бы в украинском парламенте появилась фракция партии «Свобода», стоящей на радикально антироссийских позициях. Или мэром Киева стал бы политик, придерживающийся антироссийской ориентации.

— А что, на ваш взгляд, представляет главную угрозу для современной Украины?

— Самая большая опасность для украинской государственности исходит от украинской политической элиты.

Во-первых, элита совершенно не заинтересована в укреплении украинского государственного суверенитета, поскольку рассчитывает его продать, как только появится подходящий покупатель. Украинскую государственность пока спасает только то, что такого покупателя нет и в ближайшем будущем не предвидится. В противном случае украинский правящий класс без колебаний отказался бы от государственной независимости. При том условии, конечно, чтобы ему было позволено и дальше в собственных интересах распоряжаться украинскими природными ресурсами и остатками советского наследия.

Во-вторых, украинская элита живет в царстве собственных иллюзий и не интересуется реалиями современного мира, а потому не замечает геополитические процессы, угрожающие украинской государственности. По мере того как будет сворачиваться европейский проект, для продолжения которого у Германии и Франции в условиях кризиса попросту нет средств, будут усиливаться восточноевропейские государства, претендующие на доминирующее положение в регионе.

Но ни Польша, ни Румыния, ни Турция, между которыми развернется основное соперничество, не смогут включить в сферу своего влияния всю Украину. Они будут бороться за контроль над ее отдельными регионами: Польша — над западными областями, входившими в ее состав до Второй мировой войны, Турция — над Крымом, Румыния — над Одесской областью и Буковиной.

Украина рискует стать ареной противостояния региональных держав, что может привести к утрате территориальной целостности.

Но ни власть, ни оппозиция даже не задумываются над тем, что нужно сделать для того, чтобы обеспечить внутреннее единство в ситуации, когда резко усилится давление извне.

В-третьих, украинская элита так и не сумела предложить сколько-нибудь внятную геополитическую стратегию. Украина не обладает внешнеполитическими целями и ориентирами, которые разделялись бы большинством общества. Поэтому внешняя политика украинского государства сводится к решению текущих проблем и реакции на действия других игроков. Очевидно, что такое государство не может нормально развиваться и вряд ли сможет выжить, если глобальный кризис примет жесткие формы. Украинское общество сегодня не обладает механизмами, позволяющими контролировать поведение собственной элиты. Поэтому предсказать, что будет со страной хотя бы через 3—4 года, невозможно.