Читайте Пушкина, друзья!

Пророк и Поэт

Читайте Пушкина, друзья!
Как жизни не было б без солнца,
Так нам без Пушкина нельзя,
И только Пушкиным спасемся.

Не уверена, что эти поэтические строки нашего современника Бориса Чичибабина знают нынешние школьники. Увы, сегодня далеко не каждый получающий среднее образование знает пушкинские «Евгения Онегина», «Полтаву», «Бахчисарайский фонтан», «Памятник»… Разве что понаслышке.

А ведь в этих строках, как и в произведениях первого из первых, величайшего из величайших поэтов – глубинный смысл и суть взаимоотношений с литературой человека, стремящегося быть просвещённым. Сказанное русским поэтом Украины Борисом Чичибабиным – наглядный пример и доказательство преемственности, которая, слава Богу, хотя бы в литературе до сих пор сохраняется. А если хотите – и подтверждение Божьего промысла, не каждого касающегося, а только избранных. Им и дано стать выразителями идей и дум разных поколений. Подчас бунтарями-одиночками: против власти, но всегда за народ. Власть изгонит. Народ оценит. И ценить будет так долго, что получится – всегда.

Пушкинский праздник в Гурзуфе, 2012 г.

Нет-нет да всплывут ставшие пословицами утешающие, поддерживающие, вселяющие надежду бессмертные строки. Конечно, пушкинские. А потом и тех, кто явлен миру после него, за него. Напомнят:

Он Божий мир любил за всех,
Кто до него, и с ним, и после, –
вот и сейчас он где-то возле
страданий наших и утех.
Мы горе чарочкой зальём,
а он – добра и лада залежь,
и всё спасенье наше в нём,
И на него надежда вся лишь…

Кто из нас не подпишется под этими строками? Наверняка сделает это и гордый внук славян, и финн, и тунгус, и друг степей калмык, в память которых верил Поэт, пробуждавший чувства добрые, в жестокий век восславивший свободу и призывавший милость к падшим.

Сегодня каждый знает о Пушкине то, что хочет знать. Для одних – это «донжуанский список». Для других – «утаённая любовь», составляющая один из главных сюжетов пушкинской жизни. Для третьих – интеллектуальная, социальная, национальная, всемирная, эмоциональная, просветлённая, прекрасная и истинная действительность, в которой жила его душа и выразила себя неповторимыми словами, рождёнными трепетной мыслью. Возвышенной и возвышающей мыслью. Земной, но поднимающей над бытом к бытию. Необозримый, беспредельный, недостижимый и непостижимый Пушкин… Как не поверить Достоевскому, сказавшему: «Пушкин унёс с собой тайну, и мы эту тайну разгадываем»!

Наверное, не только у меня складывается такое впечатление, что чем больше узнаём фактов, тем меньше постигаем суть. Да и с фактами приходится постоянно разбираться. Вдруг выяснилось, что родился Поэт не на Молчановке (как повествует биография Ю. Лотмана), а в доме на углу нынешней Малой Почтовой и Госпитального переулка. Потом внесли поправку в дату вступления Пушкина в литературное общество «Арзамас» – не осенью 1817 года, а в июне, когда «Арзамас» еще довольно бодро фонтанировал. Мелочи? Может быть, для кого-то и так. Но это факты, из которых складывается биография. Да что там факты – портрет Пушкина висит в каждой российской школе (а совсем недавно и в каждой крымской), а передан ли с истинной точностью облик поэта? О росте продолжают спорить. Зачем нам метры и сантиметры? Представить таким, каким был. Воссоздать иллюзию приближения к маленькому великому человеку. Наверное, и это надо, чтобы, представив облик плоти, вникнуть в суть естества.

А взять происхождение Александра Сергеевича. Вот как пишет об этом одна из современных пушкинистов Ирина Сурат: «Есть стереотип: «по отцу принадлежал к старинному роду Пушкиных, по матери – к славному роду Ганнибалов». Но ведь родители состояли в троюродном родстве, отец был троюродным дядей матери, а значит, оба они в равной мере «принадлежали к старинному роду Пушкиных»». Словом, и в биографии Пушкина немало еще ждет открытий. И свидетельством тому – огромный поток исследовательской литературы, который не иссякает.

Никогда не прекратится тяга к его личности. А первым понял предназначение Пушкина В. Белинский, сказавший: «Гениальный человек, которому его верное и глубокое чувство или, лучше сказать, богатая субстанция открывает истину везде, на что он ни взглянет».

Любые попытки «поправить» Пушкина, отфильтровать его воззрения через обретённые знания и чьи-то вкусы обречены на провал. Не стоит и тягаться с глубиной ума и величайшей исторической интуицией автора «поэзии живой и ясной», властителя «высоких дум и простоты»…

Не смыть водой, не сжечь огнем
Стихи божественно-простые, –
И чуть кто вымолвит: Россия,
Мы тут же думаем о нем!

Так заканчивается стихотворение Бориса Чичибабина «Он божий мир любил за всех», чтение которого стало последним публичным выступлением поэта, волею судьбы состоявшемся в 1993 году на Пушкинском празднике поэзии в Гурзуфе. В месте, вернувшем Поэту вдохновение, куда он мечтал вернуться всю жизнь и даже после смерти:

Так, если удаляться можно
Оттоль, где вечный свет горит,
Где счастье вечно непреложно,
Мой дух к Юрзуфу прилетит…

Пушкин – глыба! Лучше и не скажешь

Говоря о Пушкине, классики размышляли всегда ещё и о себе, о своих соплеменниках. О своём и нашем отличии от него. Как Ф. Достоевский, отмечавший «всемирную отзывчивость» нашего гения на все времена и народы. Как И. Ильин, говоривший о Пушкине, как о «солнечном центре нашей русскости». Как В. Розанов, предположивший: поживи Пушкин подольше, русские писатели не поделились бы на славянофилов и западников, имея такой пример патриотизма и понимания своей особой роли в мировом сообществе, а не только в культуре. Тревожась, ища поддержки и защиты в любое смутное время, обращаемся словами А. Блока «Дай нам руку в непогоду,/ Помоги в немой борьбе!» к нему, «певшему тайную свободу» и вдохновлявшему сладостью звуков своего стиха. К нему, только к нему за голосом внутренней правды, к гению, «парадоксов другу». К человеку, не отделявшему личной участи от судьбы творчества.

Часто ли мы с вами задумываемся о том, что это не просто имя? А коль так – почему живём, словно нет его рядом? Выхолощенно, хищно, бездуховно…

Чего не поняли? Чего не стремимся понять умом и сердцем? Что прочитываем лишь глазами?

О, сколько нам вопросов трудных подкидывает нынешняя жизнь! Вместо «открытий чудных», которые готовит «просвещенья дух». Без этого духа остаётся только «опыт, сын ошибок трудных».

Так не хочется соглашаться с Георгием Ивановым:

Так хочется слова Игоря Северянина поднимать на щит всё выше и выше:

Наталья Николаевна Гончарова утешала мужа салонными французскими словами: «Tu vivra» («Ты будешь жить!»), а в трагическую минуту её русское сердце воскликнуло: «Пушкин, ты жив? Ты жив?» Отчаяние всегда искренне, всегда из глубины того, что мы зовём душой.

Душа скорбит, внимая словам: «Солнце нашей поэзии закатилось!.. всякое русское сердце будет растерзано. Пушкин! наш поэт! наша радость, наша народная слава! неужели, в самом деле, нет уже у нас Пушкина! К этой мысли нельзя привыкнуть!» Но, соглашаясь с В. Одоевским, мы утверждаем от всего сердца: «Пушкин, ты жив! Ты жив!» И это не пафос. Это убеждение, без которого невозможно называться, ощущаться русским. Осознаём вместе с Виктором Боковым: «И выше слова – Пушкин – слова нет!» Осознаём и стараемся, чтобы наши дети и внуки наполнились «радостью приобщения на самой заре жизни к источнику, из которого потом пить всю жизнь!», как писал Александр Твардовский.

И в который уж раз возникает вопрос: а что мы сделали для него, давшего нам неизмеримо много? Улицы назвали его именем, сёла и города, библиотеки, школы, памятники установили… А как выглядят эти улицы и памятники? Почему позволили выхолостить его из школьной программы, равнодушно смотрим на памятники, которые давно уже надо привести в порядок. Через рытвины да колдобины пробираемся, чтобы хотя бы два раза в год положить цветы к его ногам. Хорошо, если покраснеем при этом…

У крымчан есть маленькое оправдание: международный фестиваль «Великое русское слово» начинается в день рождения Поэта славословиями в его честь. Хотя бы в этот день поэзия торжествует над прозой. И тешим себя надеждой, что тем самым воплощаем мечту его жить в одном большом сердце любящих его людей разных национальностей, возрастов, личных и политических пристрастий. И надеемся, что хотя бы такими праздниками продолжаем начатое им возвеличивание духа, мощи русского характера, русской души. И верим, что собирающиеся на ежегодный фестиваль, знают и ценят силу созидательного слова. Слышат, по меткому выражению Эдуарда Багрицкого, «сердцем и ушами раскат и россыпь пушкинских стихов». Внемлют заклинанию поэта Константина Фролова:

Потому что пророк и Поэт – символ национального сознания не только для русского, но и для каждого славянина. Он – «зеркало, обращённое в будущее», как верно заметил известный московский пушкинист Валентин Непомнящий.

Открытие фестиваля «Великое русское слово» в Белом зале Ливадийского дворца, 2012 г.

«И выше слова – Пушкин – слова нет!»

Высокие слова не принято говорить часто. Чтобы не замусолить, не превратить в обыденные. Но есть моменты, когда без них не обойтись. Когда чувства так переполняют, что их надо выплеснуть. А как иначе – если не словами?

О Пушкине сказано и написано много. Его и нашими современниками. В том числе Виктором Боковым, строка из стихотворения которого всплыла в памяти накануне светлого июньского дня, подарившего человека, слух о котором прошёл по всей Руси великой, по всему миру.

Мысли Пушкина и сегодня близки нам, они волнуют, дают подсказку, утешают, вдохновляют и дарят минуты отдохновения. Пушкину обязаны мы «радостью приобщения на самой заре жизни к источнику, из которого потом пить всю жизнь!»,  так писал А. Твардовский, справедливо заметивший: «Но если Пушкин приходит к нам с детства, то мы по-настоящему приходим к нему лишь с годами…»

А придя, уже не можем уйти из мира, созданного мыслями и чувствами гения. В нём находим утешение, радость, отраду, надежду. Крепнем умом и просветляемся сердцем.

Экспозиция в Гурзуфском Доме-музее

У крымчан своё отношение к Пушкину, свои отношения с ним. Ведь это Таврида вернула Поэту душевное равновесие, долгожданный творческий подъем. В Гурзуфе, в доме генерала Раевского, написаны элегии «Погасло дневное светило», «Увы! Зачем она блистает…», «Редеет облаков летучая гряда», набросок «Там, на брегу, где дремлет лес священный…», «Нереида», «Таврида» и другие произведения. Воспоминаниями о днях, проведенных в Крыму, наполнены стихотворение «Кто видел край, где роскошью природы…», поэма «Бахчисарайский фонтан», поэтические картины романа «Евгений Онегин». В Крыму, как признавался Пушкин, «воскресли чувства, ясен ум». Здесь жадно пил он «воздух сладострастья» и слышал «близкий глас давно затерянного счастья».

Не это ли затерянное счастье ищем мы и находим в его произведениях? Большинство из нас испытывает за это благодарность. И благодарность эту выражаем кто как может – стихами, цветами, памятниками, картинами. Иван Айвазовский написал около двадцати полотен на пушкинскую тему. Одним из первых художественных откликов на смерть Пушкина стала картина братьев Чернецовых «Пушкин в Бахчисарайском дворце». Кстати, именно благодаря Пушкину, прославившему Бахчисарай на весь мир, в 30-е годы прошлого столетия не был снесен ханский дворец, а в 40-е не был переименован город.

…Приходя поклониться Поэту, давайте задумаемся все вместе и каждый в отдельности, что дали мы ему, так много давшему нам.