Что мешает русской консолидации?

Об Украине и не только

Портал RUSSKIE.ORG публикует текст выступления сотрудника Института славяноведения и балканистики РАН Олега Борисовича Неменского на "круглом столе" Института Русского зарубежья "Проблемы координации деятельности организаций российских соотечественников на Украине".

У русского движения на Украине, помимо многочисленных организационных проблем, о которых сейчас говорят уже немало, есть ещё одна – по сути базовая, самая трудная для преодоления, заключающейся в свойствах самой его социальной базы. Речь идёт об очень низкой способности русских к консолидации. Сама она ни в коем случае не является свойством русской культуры. Это скорее свойство нашего нынешнего состояния, последствие всей национальной политики нашей страны в ХХ веке. Ныне русской интеграции просто нет, есть попытки её создать, но большого успеха не видно. Объединения русских если и случаются, то в основном на основе политических факторов. Но она политическая консолидация всегда частична, а главное – она не объединяет, а, наоборот, разъединяет русских. У нас до сих пор идёт гражданская война. Да, холодная гражданская война, но всё же. И мы умеем кое-как объединяться только на политических основаниях, да и то тоже плохо – гражданского общества-то у нас не получается. А вот объединяться по принципу русскости мы не можем, не умеем. Русских организаций на Украине уже немало, но массовой и активной поддержки за ними не видно. И то же самое можно сказать про русское движение и в Прибалтике, и в Казахстане, да даже и в самой России.

И здесь, понятно, дело не в нашей нелюбви друг к другу. Нет, русские очень не злобны и своею любовью готовы обнять хоть весь мир. Проблема и не в русской русофобии, неприязни к самим себе. Да, многое нам в себе не нравится, но всё же не настолько. Проблема в структуре русской идентичности, точнее в том, как она была сформирована в советские годы. Именно то, как русские мыслят о себе как о русских, как в русско-культурном обществе люди определяют свою национальность, не позволяет нам использовать свою идентичность в консолидационных целях.

В нашем сознании до сих пор сохраняется господство советского дискурса "национальности". Она видется преимущественно биологической характеристикой, наследуемой от родителей по факту рождения и никак не связанной с культурой, языком, социальной средой обитания. Это понятие, введённое в нашу жизнь Конституцией 1936 года, законсервировало взгляды ещё самых ранних исследований природы этничности и их теоретических систематизаций, причём главным образом немецких и английских, то есть именно тех представлений о биологической природе народов, на которых и была основана нацистская мысль. Биологизаторское представление о свойствах "национальности" закрепило в сознании русских те структуры мысли, от которых Запад отказался после Нюрнбергского процесса, наложив на них в своей культуре очень жёсткое табу. Кстати, сама эта мысль о биологической национальности так же имеет западное происхождение и никак с русской традицией осмысления русскости (как церковно-конфессиональной общности) она не связана.

Сейчас русские – это один из последних народов на европейской части света, который сохраняет в сущности нацистские представления о характере народной целостности. Русским по сей день свойственно рассуждать о "русской крови", о том, что, например, "я наполовину русский, но четверть украинец, а на четверть еврей", "у меня есть немного польской крови", "а я не знаю, кто я: у меня мама русская, а папа украинец" и т.д. Часто можно видеть, как вполне русский по культуре человек определяет себя как представителя другой национальности только на том основании, что таковы были по паспорту его предки и в нём течёт "нерусская кровь". Он признаёт родным свой "национальный" язык, даже если знает на нём лишь несколько слов (или того меньше), и он смотрит на русскую культуру как на чужую. Культура, язык, идентичность для него полностью определяются его "кровью", его биологической наследственностью.

Нацистская структура мысли не оборачивается повсеместной комплиментарностью к нацистской идеологии только в силу принципиального отрицания тех выводов, которые в ней запечатлены: о необходимости соблюдать чистоту крови, о большем качестве крови той или иной "национальности", о необходимости структурировать социальную и политическую жизнь общества исходя из соображений о биологическом преимуществе своей крови и определяемых ею физических и культурных свойствах, т.д. Это отрицание основано на свойствах исторической памяти, в которой победа над нацистской Германией является важнейшим событием нашей истории, определяющим самосознание и идеологическое позиционирование. В этом плане представляется тем более опасной кампания по дискредитации подвига народа во Второй Мировой войне – убери гордость за эту победу, и уберёшь важнейший препон перед развёртыванием нацистской структуры мысли о "национальности" в полноценный нацизм.

И вот ситуация на Восточной Украине. Довольно культурно гомогенное пространство. Полностью господствует один язык. Все люди живут в пространстве одной культуры. Только почему-то одни себя называют русскими, а другие украинцами. Но реально понять из разговора с человеком, кто он – русский или украинец – можно только задав прямой вопрос. Так как никаких других выражений этничности, кроме памяти о пометке в старом паспорте, обыкновенно просто нет. И нет не потому, что все украинцы, только, мол, не все ещё это осознали. А потому, что все русские, только многих прежняя и нынешняя власть постаралась убедить в обратном. И теперь заставляет учить "родной" язык. Как будто родной язык можно учить как иностранный. Родной – это тот язык, который ты знаешь лучше всего, тот, на котором ты заговорил впервые. Но вовсе не тот, который соответствует твоей абсурдно сконструированной советской "национальности".

Была бы на русскоязычных землях Украины определённая и с первого взгляда легко определяемая граница между русскими и украинцами – русская консолидация уже давно бы продвинулась несравнимо дальше нынешнего. Но её нет. А есть лишённые всякого смысла и реального наполнения определения национальности, которые людей просто дезориентируют. И вот такой дезориентированный человек – самый удобный материал для дальнейших экспериментов над его самосознанием. Кролик для опытов тех, кто при власти.

В России по ровно той же причине устаревания и неадекватности советских понятий о национальности до сих пор не могут ввести в законодательство слово "русский", попросту легализовать русскую этничность. Проект единой российской нации, для которой никак не удаётся хотя бы теоретически придумать заграничную диаспору, это и есть попытка уйти от этой национальности. Попытка заранее провальная, так как она пытается один способ отрицания русскости сменить другим, разве что ещё более радикальным.

Впрочем, в Концепции внешней политики РФ, принятой 12 июля этого года, неожиданно появляется такая формулировка, как "русская диаспора". Более того, говорится необходимости способствовать сохранению её "этнокультурной самобытности". Такое нововведение в российский официальный язык можно расценить как революционное, но трудно избавиться от ощущения, что оно сделано просто по недогляду, в связи с общей путаницей в терминологии. К примеру, в этом же документе, который, кстати, уже много критиковали за внутренние противоречия и оторванное от реалий благодушие "а-ля Козырев", даётся совершенно новая трактовка понятию "Русского мира". Если прежде оно было неким слепком с французского понятия "франкофонии", то здесь оно уже напрямую отождествлено с упомянутой "русской диаспорой". И в этой же концепции часто употребляется имеющее совершенно иное определение понятие о российских "соотечественниках", но, опять же, какого-либо различения между ним и "русской диаспорой" не проведено, даже возникает ощущение, что они оба употребляются как взаимозаменяемые. Возможно, за такой небрежностью к употребляемым понятиям скрывается желание сделать текст документа максимально гибким и допускающим почти любые трактовки. И всё же: появление формулировки "русская диаспора" в официальном тексте РФ – большое событие, которое ещё может принести свои плоды в дальнейшем.

Но и само это введение понятия о "русском" ещё острее ставит перед нами проблему его определения. Ведь, по сути, биологическое понятие этничности ("национальности") является логическим механизмом уничтожения русскости в нашей культуре. К примеру, огромная часть общества (и особенно её элита) имеет представление об этнической многосоставности своих предков. Память о предках с разным происхождением и одновременная убеждённость в "кровном" определении этнической идентичности неизбежно приводит к мыслям о своей "не вполне русскости", "не русскости" или просто заставляет сознательно отказаться от какой-либо этнической идентичности. Многие готовы отрицать свою русскость просто из нежелания как-то выделять себя по крови.

Так вот для будущей русской консолидации, где бы она ни шла, необходимо создать соответствующие ментальные условия. Необходимо донести до людей любыми способами то, что быть русским можно даже тогда, когда, например, один твой родитель украинец, а другой татарин. Для этого достаточно быть человеком русской культуры, каковым, в сущности, является любой русскоязычный человек. Но только осознавший себя русским может и другими рассматриваться как русский.

Пока мы не откажемся от советской национальности, от советских понятий о русскости, нам некого будет собирать. Подобные практики социальной инженерии всегда исходят от культурных и политических элит народа. И необходима сознательная работа с дискурсом национальности, с доминирующими структурами мысли об идентичности. Украина при Ющенко проводит активную историческую политику, скопированные у поляков т.н. "социально-образовательные программы". Так вот русским надо проводить свою историческую политику, свои социально-образовательные программы по возрождению и, одновременно, модернизации русской идентичности на Украине. А инструментов у России для этого пока что ещё много. Русский язык, русская культура – это то, что людей действительно, на самом деле объединяет, а мифическая советская "национальность" - это то, что их разъединяет. Русская культура несёт в себе большую традицию общинности, извечную тягу к собиранию: к соборности, к сбору всем миром, к собиранию земель русских и т.д. И в ней есть достаточно оснований, чтобы возродить в нас нашу способность к консолидации.