Что представляет собой политический режим в Латвии (I-II)

Этническая демократия – что это такое?

Сегодня можно выделить два основных подхода в оценке политологами политических режимов, которые сложились в ряде государств, в том числе и в новых независимых государствах, возникших после развала СССР. Западные политологи говорят о формировании в некоторых из них режимов этнической демократии, а российские и литовские – этнократических политических режимов (именно такой политический режим сформировался, по их мнению, и в Латвии). Здесь, правда, нужно иметь в виду, что термины «этническая демократия» и «этнократия» в политической науке стали использоваться сравнительно недавно, лишь после развала СССР, и поэтому еще далеко не все политологи взяли их на вооружение.

Этническая демократия – что это такое?

В марте 1999 года в университете израильского города Хайфа прошла международная научная конференция на тему «Multikulturalism and Democracy in Divided Societies» («Мультикультурализм и демократия в разделенных обществах»). На этой конференции с докладом на тему «The Model of Ethnic Democracy: Characterization, Cases and Comparisons» («Модель этнической демократии: характеристика и сравнительный анализ конкретных случаев») выступил известный ученый профессор Сэмми Смуха. По его мнению, политические режимы этнической демократии отличают следующие черты:

1) национализм титульной нации рассматривается как единственная основа титульной нации в государстве;

2) государство отделяет критерий этнического национализма от института гражданства, стремится ограничить круг граждан, рассматривая при этом гражданство как необходимое условие включения в титульную нацию;

3) государство рассматривается как синоним титульной нации;

4) государство мобилизует титульную нацию против апатии и ассимиляции, культивируя при этом исключительную роль ее представителей; этническая мобилизация представителей титульной нации – это признак идеологизированного общества и идеологизированного государства;

5) отдельные представители национальных меньшинств и национальные меньшинства в целом наделяются неполными индивидуальными и коллективными правами. Отдельным представителям национальных меньшинств при этом гарантируются такие права, как право на сохранение собственного достоинства и физическую безопасность, право на жилище, здоровье, занятость, минимальный доход и образование; из политических прав – право голосовать на выборах. Из коллективных прав нацменьшинства обычно имеют право на собственные религиозные институции, школы и культурные организации;

6) государство не препятствует национальным меньшинствам в их борьбе за улучшение своего положения парламентскими и внепарламентскими методами;

7) государство рассматривает национальные меньшинства как угрозу своему существованию;

8)государство стремится контролировать жизнь национальных меньшинств. (1)

Профессор факультета социальных наук Латвийского университета Юрис Розенвалдс в предисловии к сборнику статей «Cik demokrātiska ir Latvija. Demokrātijas audits», вышедшему в 2005 году под эгидой Латвийского университета, Института социальных и политических исследований и Комиссии стратегического анализа при Президенте ЛР, дает следующее определение этнической демократии: «Этническая демократия – это политический режим, который соединяет в себе распространение основных гражданских и политических свобод на постоянных жителей с признанием привилегированного положения одной этнической группы («основной нации») в отношении государства, что проявляется в доминировании основной нации в государственном управлении. Не принадлежащие к основной нации группы в данной ситуации нередко воспринимаются как угроза для привилегированного положения основной нации, но при этом допускается политическая борьба этих групп за изменение положения. Это демократия, которая включает в себя недемократичные элементы доминирования, а значит, она может быть понята как ограниченная, несовершенная разновидность демократии». (2)

Таким образом, режим этнической демократии – это политический режим, который является демократическим где-то лишь на три четверти, но развитие которого в сторону дальнейшего отказа от демократии сдерживается либерально-демократическим типом политической культуры и устоявшимися демократическими традициями.

В каких странах сегодня существует режим этнической демократии? Одни политологи (профессор С. Смуха) считают – в Германии, Словакии, Северной Ирландии, Эстонии. Другие (профессор Ханон Барабанер) утверждают, что в Эстонии только происходит переход от режима этнократии к режиму этнической демократии, и этот переход еще далеко не завершен. О режиме в Латвии скажем чуть ниже.

Определение этнократии

В изданном в 1995 году Институтом этнологии и антропологии Российской Академии наук «Своде этнографических понятий и терминов» дается следующее определение этнократии: «Этнократия – (от греч. еthos – народ, krateia – власть; англ. – ethnic authority) – система власти, при которой на государственных постах находятся (явно преобладают) люди одной национальности (этнической принадлежности), использующие эту власть в националистических целях. Этнократия – типичное и в целом естественное явление для национальных государств, в том числе и в таких, где утвердивший ее этнос не составляет большинства населения. Элементы этнократии проступали в той или иной степени в союзных и автономных республиках СССР, созданных для обеспечения наиболее благоприятных условий экономического и языково-культурного развития определенного («титульного») этноса. С развитием национального сепаратизма и суверенизацией республик явления этнократии обычно усиливаются в результате недемократической системы выборов, лишения иноэтнических групп гражданства и т.п., что ведет к обострению межнациональных конфликтов…» (3)

Этносоциолог А.А. Кара-Мурза отмечает, что этнократия основана на принципе «крови», этнического родства. По его мнению, непременным атрибутом этнократии является ксенофобия или по меньшей мере этническая сегрегация. (4)

А известный российский социолог Ж.Т. Тощенко считает, что «этнократия – это форма политической власти, при которой осуществляется управление экономическими, политическими, социальными и духовными процессами с позиций примата национальных интересов доминирующей этнической группы в ущерб представителям других наций, народностей и национальностей.

Этнократизация власти, –  указывает Ж. Тощенко, –  проявляется в закреплении привилегированного положения представителей «своего» народа, что выражается в «коренизации» управления, в заполнении благоприятных «социальных ниш» именно «своим» народом. Даже такие проблемы, как занятость (безработица), бедность, содействие в решении проблем повседневной жизни решаются с этнократических позиций.

Суть этнократии проявляется в игнорировании прав национальных (этнических) групп других народов при решении принципиальных вопросов общественной жизни, когда реализуется одностороннее представительство интересов господствующей нации, а не интересы человека, социальных групп независимо от этнического происхождения, религиозной и классовой принадлежности. При этом стоит особо подчеркнуть, что этнократия – это власть не этноса в прямом смысле этого слова – это власть этнической группы, захватившей власть в стране. Более того, это не только политическое, правовое, экономическое или организационное осуществление власти – это и морально-нравственная атмосфера, прямо влияющая на возможность разумного, согласованного и сбалансированного сосуществования разных народов». (5)

Однако, на наш взгляд, перечисленные определения этнократии все же не в полной мере характеризуют ее сущность. Одной из главных черт этнократии также является то, что получившая в условиях многонационального государственного образования власть этнократия, представляющая интересы не всей, а лишь части титульной нации, неизбежно начинает бороться за создание «этнически чистого» государства, т.е. в своей практике неизбежно возвращается к идеологии и практике тоталитаризма. При решении национального вопроса этнократы принимают такие законы и опираются на такую идеологию, реализация которых возможна лишь при осуществлении насилия или геноцида, т.е. при недемократическом политическом режиме.

Типы этнократии

Ж. Тощенко выделяет следующие типы этнократии: расизм, нацизм (фашизм), шовинизм, национализм, сепаратизм и политический фундаментализм, которые обнаруживают себя открыто и явно, и этнонигилизм, «национальный спазм» и этноизоляционизм, которые олицетворяют собой скрытые, исподволь действующие и функционирующие проявления этнократии. (6)

Такая форма этнократии как «национальный спазм» (эту форму этнократии выделяет литовский политолог А. Празаускас) означает неурегулированность отношений с этническим меньшинством (по мнению Ж. Тощенко, именно эта форма этнократии сложилась в Латвии), когда по существу идет холодная война в сфере межнациональных отношений, что поддерживается не просто различного рода националистическими организациями с той и другой стороны, а и государственными структурами. В этой ситуации «холодность» отношений приобретает зловещую форму, которая постепенно приводит к тому, что прежнее уважительное и признательное отношение к латышскому народу у всех иноязычных переводится в плоскость официально поддерживаемой подозрительности.

Этническая демократия?

Не только в прессе, но и в научных публикациях сформировавшийся в Латвии после 15 октября 1991 года политический режим нередко характеризуется как режим этнической демократии. Такого мнения придерживаются, в частности, профессор этнологии и социологии Илга Апине (7), профессор политологии Юрис Розенвалдс (8), академик Янис Страдынь.

Профессор И. Апине, в частности, указывает, что «русские чувствуют себя отстраненными от политики, а латышей такое положение устраивает… Получается, что латыши на самом деле – не демократы. Такая элементарная вещь, как участие русскоязычных партий в работе коалиции, у нас неприемлема, латыши этого не хотят, а ведь это элементарный принцип парламентской демократии. Латыши не понимают принципов равноправия. Они приучены к этнической демократии. Если в советские годы русские были приучены к демагогии в области национальной политики, то теперь мы приучили латышей к существующему положению, к этнической демократии. Я не считаю, – подчеркивает И. Апине, – что у нас этнократия, как все время утверждает русская пресса, но у нас – этническая демократия, ибо нет соучастия». (9)

И в отстаивании таких взглядов, как уже сказано выше, профессор не одинока.

Почему оценка политического режима в Латвии как этнической демократии вызывает возражение? Отвечая на этот вопрос, следует сначала сделать одно общее замечание. Суть его в том, что с точки зрения цели, которую власть преследует по отношению к национальным меньшинствам, принципиальной разницы между политическим режимом этнической демократии и этнократическим политическим режимом не существует. И тот, и другой режим в качестве главной цели выдвигают задачу ассимиляции национальных меньшинств. Однако с точки зрения средств, которые власть использует для достижения этой цели, между этими режимами имеется принципиальная разница.

Во-первых, если при режиме этнической демократии в обществе доминирует либерально-демократический тип политической культуры, то при этнократии – авторитарно-тоталитарный тип, одним из важных признаков которого является требование быть лояльным к существующему режиму. В Латвии сегодня доминирует авторитарно-тоталитарный тип политической культуры.

Во-вторых, если в основе режима этнической демократии лежит демократическая идеология, то этнократический политический режим в национальном вопросе опирается на идеологию тоталитаризма и стремится создать этнически однородное, или этнически «чистое» государство, т.е. такое государство, которое в условиях многонационального общества можно создать лишь проводя политику насилия или геноцида. Лозунг «Латвию – латышам!» – это лозунг тоталитарной идеологии.

В-третьих, если при режиме этнической демократии в основе отношений государства и национальных меньшинств лежит диалог и учет интересов отдельного человека, то при этнократии диалог подменяется репрессивными мерами и абсолютизацией на уровне идеологии интересов титульной нации. В отличие от режима этнической демократии, речь идет уже не о добровольной, а о насильственной ассимиляции, причем режим этнократии стремится достичь ее в максимально короткие сроки и в полном объеме. В Латвии государство вместо диалога с национальными меньшинствами проводит политику «закручивания гаек». Продавливание вопреки мнению русскоязычной общины так называемой «школьной реформы» – яркий пример поддержки государством политики насильственной ассимиляции национальных меньшинств.

В-четвертых, в отличие от режима этнической демократии, режим этнократии использует откровенно недемократические механизмы формирования структур власти, т.е. недемократические выборы в законодательный и муниципальные органы власти, в результате чего национальные меньшинства принудительно лишаются возможности эффективно защищать свои права на политическом уровне. Разделение в Латвии населения на граждан и неграждан создало основы для проведения невсеобщих и недемократических выборов в Сейм и местные органы власти.

В-пятых, в отличие от режима этнической демократии, режим этнократии максимально игнорирует критику как международных структур, так и внутренней оппозиции, выдвигая в качестве обоснования такого поведения тезис об «особой ситуации», в которой оказались страна и титульная нация в результате исторических коллизий (Латвия).

В-шестых, если при режиме этнической демократии во внимание, хотя и с некоторыми ограничениями, принимаются интересы всего населения, а не только титульной нации или ее части, то режим этнократии, представляющий интересы не всей титульной нации, а лишь ее части, на деле игнорирует права не только национальных меньшинств, но и титульной нации.

Пренебрежение латвийской правящей элитой интересами населения как латышей, так и нелатышей, стало главной причиной массовой экономической эмиграции, начиная уже с середины 1990-х годов. Комиссия по стратегическому анализу при Президенте ЛР, которая изучала причины массовой эмиграции, пришла к выводу, что люди уезжают из Латвии из-за отсутствия социальной защищенности, благожелательного и ответственного отношения работодателей, а также политической ситуации и в целом неблагоприятной морально-психологической атмосферы в стране.

(окончание следует)

__________

1. Priit Jarve. Ethnic Democracy and Estonia: Application of Smooha’s Model. European Centre for Minority Issues Working Paper N 7, July 2000. P. 6-25.

2. Cik demokrātiska ir Latvija. Demokrātijas audits. – Rīga, LU Akadēmiskais apgāds, 2005. Lpp. 16.

3. Свод этнографических понятий и терминов. – Институт этнологии и антропологии РАН, 1995.

4. Кара-Мурза А.А. Россия в треугольнике: этнократия, империя, нация. – http://www.russ.ru:8081/antolog/inoe/krmrz.htm

5. Тощенко Ж.Т. Этнократия: история и современность. (Социологические очерки). – М., РОССПЭН, 2003. С. 58.

6. Там же. С. 60-88.

7. Бартуль Снежана. Русские должны идти во власть. Так считает профессор этнологии и социологии Илга Апине. – «Телеграф», 20 января 2006 г.

8. Juris Rozenvalds. Demokrātija: problēmas un perspektīvas. – Grāmatā: Cik demokrātiska ir Latvija. Demokrātijas audits. – Rīga, LU Akadēmiskais apgāds, 2005. Lpp. 7–17; Розенвалдс Юрис. «Ирония демократии, или Взгляд в европейское зеркало». – В кн.: Залман Кац. Алиса в стране чудес. Европейские диалоги. – Рига, Балтийский форум, 2005. С. 84-85

9. Апине Илга. Налицо этническая демократия? – www.dialogi.lv

                                                          ***

Курс правящей элиты на официальное признание политико-юридической и идеологической преемственности Латвии с Латвийской республикой до 1940 года с неизбежностью привел к тому, что после 4 мая 1990 года в политике Латвийского государства вновь стал пропагандироваться культ К. Ульманиса и проводится курс на строительство так называемой «латышской Латвии», т.е. политический режим вновь стал формироваться как этнократический. Поэтому нельзя согласиться с мнением, что сформировавшийся в Латвии после 1991 года политический режим – это режим этнической демократии.

Принимая во внимание, что:

– Латвийское государство на протяжении всего периода существования Второй республики рассматривает нацменьшинства, и в первую очередь русскую культурно-языковую общину, как угрозу своему существованию и не наделяет апатридов в их латвийском варианте, или т.н. неграждан, политическими правами даже на уровне выборов в муниципальные органы власти, как это сделали власти Эстонии;

– учитывая, что правящая элита одновременно проводит курс на строительство государства-утопии – этнически однородной «Латышской Латвии», который вместо интеграции латвийского общества предполагает выталкивание из страны инородцев и насильственную ассимиляцию тех, кого вытолкнуть не удается, используя для этого в том числе и так называемую «школьную реформу», которая должна разрушить и фактически полностью ликвидировать созданную более 200 лет назад школьную систему воспроизводства русского языка и русской культуры;

– учитывая, что правящая элита игнорирует при этом любые протесты со стороны самих русскоязычных жителей;

– учитывая, что одновременно правящая элита не только сохраняет, но и расширяет уже существующие ограничения демократии;

– наконец, принимая во внимание, что правящая элита с пренебрежением относится не только к проблемам национальных меньшинств, но и к проблемам латышской нации, можно утверждать, что в Латвии после 1991 года сформировался не режим этнической демократии, а этнократический политический режим.

Особо опасным латвийский этнократический режим делает стремление части правящей элиты осуществить пересмотр политических и территориальных (Абрене) итогов Второй мировой войны и реабилитировать на политическом уровне Латышский добровольческий легион СС, что создает определенные условия для политической реабилитации нацизма и фашизма в Латвии. Это стремление усиливает тоталитарную составляющую в идеологии и политике режима.

Что получает Латвия от существования

этнократического политического режима?

Плюсы:

Некоторая часть представителей латышской нации морально и экономически явно «на коне», такое положение дел в государстве их устраивает, судьба же национальных меньшинств и части латышского населения, оказавшейся не у дел, их не беспокоит.

Минусы:

• в интересах режима, основа идеологии и практики которого – постоянный поиск врага, не только сохранить сформировавшееся после 1939 года лингвистически двухобщинное общество, но еще и укрепить его при помощи взаимонеприемлемых для русской и части латышской лингвистических общин идеологических ценностей (в первую очередь, тезиса о необходимости строительства «латышской Латвии», тезиса об «оккупации Латвии» и тезиса о том, что солдаты Латышского легиона СС воевали не за идеи фашизма, а за независимую Латвию). В результате русская и латышская лингвистические общины сегодня отличаются не только языком общения, но и своими идеологическими установками. Большая часть латышей частично или полностью удовлетворена практикой этнократии, а нелатыши фактически едины в осознании того, что ЭТНОКРАТИЧЕСКАЯ Латвия и ДЕМОКРАТИЧЕСКАЯ Латвия – это понятия взаимоисключающие, т.е. к языковому добавилось еще и идеологическое разделение титульной нации и русскоязычной общины.

Такая политика в полной мере отвечает задаче насильственной ассимиляции русскоязычной общины или изгнания ее из страны, но противоречит задаче интеграции латвийского общества, частным подтверждением чего стало, например, формирование многих трудовых коллективов по национальному признаку;

• отказ со стороны русскоязычной общины поддерживать национальную политику государства, объединение и сплочение русскоязычной общины перед лицом угрозы насильственной ассимиляции. Неприятие проводимой государством политики ограничения прав национальных меньшинств все активнее выражает русскоязычная молодежь;
• в результате политики государства по насильственному распространению латышского языка среди нелатышей имиджу латышского языка нанесен серьезный ущерб, поскольку в сознании нелатышей сформировалось устойчивое представление, что латышский язык сегодня – это инструмент политического насилия и ассимиляции, а не язык культуры латышского народа. Наряду с некоторыми другими причинами, насильственное распространение латышского языка приводит к тому, что нелатыши, зная латышский язык, очень часто или отказываются на нем говорить, или говорят с неохотой;
• резкое падение авторитета Латвийского государства среди нелатышей. Абсолютное большинство из них любят страну с названием Латвия и считает ее своей родиной, но Латвийское государство воспринимают при этом как инструмент грубого насилия и нарушения своих прав;
• в свою очередь, среди латышей после 1991 года радикально уменьшилась поддержка принципов демократического решения национального вопроса, а латышская интеллигенция в отношении к национальному вопросу в большинстве своем перешла на позиции национального объединения ТБ/ДННЛ;
• одна из причин такого положения – идеологическая предопределенность латышских средств массовой информации и их целенаправленная работа по концентрации психологического сознания латышей вокруг пережитых ими бед и боли, ориентации массового сознания латышей на прошлое, т.е. на обиды, а не на будущее, на идеализацию этнократического политического режима Карлиса Ульманиса и оправдание солдат, служивших в Латышском добровольческом легионе СС, а не на показ исторической правды и пропаганду ценностей демократии.

Здесь уместно вспомнить слова известной латвийской писательницы Далии Трускиновской. Отвечая на вопрос, читает ли она латышскую литературу, Далия как-то сказала: «Раньше читала. Но потом, когда она стала узконаправленной – ругает проклятую советскую власть, под которой все они (т.е. латыши. – В.Г.) стонали и задыхались, – перестала. Скучно! Не возникает даже желания брать это в руки. Пошло очень сильное отторжение… Выстроилась какая-то Берлинская стенка между мной и здешней культурой. И не я ее выстроила. Раньше я латышские стихи переводила и прозу – в журнале «Родник». Тогда (т.е. в конце 1980-х. – В.Г.) вроде все были по одну сторону баррикады. А теперь эта баррикада разрослась и мы – по разные стороны…Честно говоря, даже не интересно, что делается на другой стороне». (1)

В свою очередь, президент Академии наук Латвии академик Янис Страдынь, оценивая содержательную сторону латвийской прессы, в одном из своих интервью отметил, что «мы стали говорить вроде на совершенно разных языках… Моменты истины, которые сближают народы и культуры, часто остаются вне потока информации и русских, и латышских газет. Это самое печальное. Я думаю, что разъединение русских и латышей за последние годы гораздо глубже, чем, скажем, в 80-м или 88-м годах. Это разъединение на уровне массовых информаций»; (2)

• к минусам этнократического политического режима следует отнести и низкую конкурентоспособность значительной части латышей в случае ликвидации созданных государством для титульной нации привилегированных условий,
• а также падение качественного уровня гуманитарного образования в результате рассмотрения системы средней и высшей школы лишь как средства для решения конкретной политической задачи, а именно – построения в Латвии моноэтнического государства, дезориентацию населения в вопросах истории, понимание которой навязывается с учетом интересов этнократической идеологии;
• сохранение внутренней конфликтности в государстве, формирование у людей чувств неуверенности и страха за свое будущее и, как следствие, выезд из Латвии в другие страны на постоянное место жительства многих представителей как национальных меньшинств, так и титульной нации, в первую очередь молодежи;
• сохранение условий для роста политической нестабильности в государстве при одновременном формировании у политической элиты отношения высокомерия, безответственности и вседозволенности, наиболее ярким проявлением чего стали постоянное игнорирование мнения национальных меньшинств, в том числе и по вопросам, которые напрямую их касаются, многочисленные факты коррупции среди политиков и чиновников, «педофилгейт», втянувший в свою орбиту первых лиц государственной власти в стране (В. Биркавса, А. Шкеле, А. Сончикса и др.) и др.

Почему нужно незамедлительно ликвидировать

институт массового безгражданства

Латвия должна устранить имеющийся дефицит демократии и вернуться к всеобщему избирательному праву. Но возврат к нему является всего лишь первым шагом на пути к демократизации Латвийского государства. Важнейшими задачами являются также демократизация государственной идеологии и проведение политики интеграции на основе недискриминации языка и культуры всех народов, проживающих в стране. Только решение всех этих задач может создать условия для демократического развития Латвийского государства, а также для гармонизации межнациональных отношений и упрочения дружбы между народами. При сохранении нынешнего политического курса правозащитная ситуация в Латвии будет и дальше быстро ухудшаться. И разумеется, это коснется не только национальных меньшинств, но и латышей.

В нынешнем столетии с инициативой начать сбор подписей за предоставление негражданам Латвии избирательного права первой выступила общественная организация «Союз граждан и неграждан». 25 мая 2000 года соответствующее обращение было опубликовано в СМИ, а сама акция началась 30 мая. Инициатива тогда касалась только участия неграждан в выборах местных органов власти и проходила (на большее не хватило сил) лишь в двух городах – Риге и Елгаве. Всего была собрана 171 подпись, из них в Риге – 99, в Елгаве – 72.

После 2000 года, несмотря на выступления отдельных общественников и заявления ряда общественных организаций о том, что без решения проблемы массового безгражданства в Латвии нельзя сохранить русский язык, русскую школу и русскую культуру, тема ликвидации массового безгражданства, к сожалению, не стала мейнстримом политической жизни нелатышской общины. Политические партии, которые выступали от имени русскоязычного населения страны, либо вообще уходили от разговора на эту тему, частично или полностью солидаризируясь с мнением правящей праворадикальной политической элиты о том, что единственный путь ликвидации массового безгражданства в Латвии – это натурализация, либо в правозащитном отношении их позиция не была достаточно последовательной. В программе партии, к примеру, заявлялось, что одной из важнейших задач является ликвидация института неграждан, а после очередных выборов, участвовать в которых не имели права сотни тысяч человек, партия фактически признавала эти выборы как отвечающие принятым в Европе стандартам демократии.

Между тем ущербность существования института неграждан не только в том, что он обязывает проходить процедуру натурализации не иммигрантов, а постоянных жителей, часть из которых, и немалая, родилась и всю жизнь проживает в Латвии. Главный недостаток в том, что сохранение института неграждан делает невозможным проведение демократических выборов во все органы власти, способствуя сохранению и постоянному воспроизводству нынешней правящей элиты. Выборы превращаются в имитацию демократии. Более того, сохранение массового безгражданства приводит к постоянному укреплению тенденции праворадикального политического развития и, по сути, постепенному, но с течением времени все более быстрому сваливанию страны в тоталитаризм в национальной идеологии и политике государства.

А главным содержанием национальной идеологии и политики государства в Латвии уже давно стали русофобия и политическая реабилитация нацистских коллаборационистов. Наконец, сохранение института неграждан способствует распространению и укреплению тоталитарной идеологии и практики в Европейском союзе, членом которого Латвия стала в 2004 году.

_____________

Фото – http://www.profi-forex.org/news/entry1008105865.html

1. Николаев Сергей. Далия Трускиновская, наследница Дюма. – «Час», 21 февраля 2005 г.

2. Страдынь Янис. Иногда я чувствую себя прескверно… – «СМ-сегодня», 6 июля 1994 г.