Елена Драпеко: "И вот пришел час, когда кроме них некому страну защищать"

Борис Васильев «А зори здесь тихие»

Балуева:

– Сегодня у нас в программе «Книжная полка» разговор об очередной книге из золотой библиотеки для юношества. Называется она «А зори здесь тихие», автор Борис Васильев. В студии у нас замечательный гость – Елена Драпеко, российская актриса, лауреат премии Ленинского Комсомола, заслуженная артистка России. Мало того, еще и общественно-политический деятель, депутат Госдумы. В одноименном фильме «А зори здесь тихие» по Борису Васильеву Елена Григорьевна играет Лизу Бричкину, девушку из Вологодчины. У нее там прекрасная роль и очень трагическая гибель. Вся книга – трагическая история о войне, о женской роли, о том, что не место женщине на войне. Может ли она сегодня так увлечь, как увлекала лет 20 назад родителей, которые смотрели фильм и буквально ревели?

Драпеко:

– Есть большая разница между книгой и фильмом. Фильм как раз дети смотрят, и я довольно часто бываю на встречах со зрителями разного возраста, и молодые, и студенты. И я иногда прошу: поднимите руку все, кто смотрел фильм «А зори здесь тихие». Две трети, иногда три четверти зала руки поднимают. Нравится фильм? Нравится! Там есть и приключенческое начало, и любовь, красоты природы. Там есть авантюрная линия поиска, ловли, кто кого поймает. Книга требует более глубокого осмысления. Если в фильме мы даем готовое, наше, видение, то любое обращение к книге – это воспроизведение внутри человека его собственного видеоряда. И опыт показывает, что те, кто посмотрел фильм «А зори здесь тихие», потом читают книгу с удовольствием. То есть для них уже есть эти образы, сформированные фильмом. В наше время, я как раз принадлежу тому поколению наших читателей, которые не видели фильма. Я прочитала книгу, когда была студенткой театрального института, была совсем молоденькой, мне было лет 16-17. И несмотря на то, что это было время достаточно бурного развития литературы, тогда очень много хорошее го выходило, эта повесть Бориса Васильева произвела, конечно, фурор. Ее передавали из рук в руки, ее читали в журнале «Юность» – у меня до сих пор хранится экземпляр этого журнала. И тогда никто еще не думал о постановке фильма. Но сама повесть была необычная. Развитие военного сюжета было неожиданным для российского читателя. Во-первых, там появляются размышления. Вы сказали: не место женщине на войне. А на самом деле там совершенно другая, на мой взгляд, заложена идея. Война и женщина несовместимы. Женщина, рожденная, чтобы продолжать жизнь, рожденная для любви, красоты и добра, вынуждена брать оружие и становиться солдатом. Причем, у Бориса Васильева и в книге, и в фильме «А зори здесь тихие» это не коммандос, эти девушки: обученные, натренированные машины для убийства. Они простые русские девочки из разных социальных слоев, которые боятся, переживают, любят – они совершенно не готовы к этой войне. И в то же время мы видим на притяжении повести и на протяжении фильма, как формируется характер героя, настоящей героини. Потому что они относятся к этому поколению героев. Которые собой защитили страну. Они не хотели умирать.

Балуева:

– В этом гениальность произведения – то, что там есть динамика характера, абсолютно точно. У каждой девочки своя история, и как эта девочка себя показывает.

Фильм замечательный, на мой взгляд, совершенно проникновенный, драматичный и романтичный. В нем сочетается так много всего, что он действительно трогает. Может ли он тронуть сейчас юные сердца – думаю, может. И книга, которая, естественно, сложнее и как любая книга требует большего труда, душевного и умственного. В связи с этим хочу спросить: а что такое патриотизм сегодня? С патриотизмом военного времени вроде бы все ясно.

Драпеко:

– Самое интересное в военной теме – это исследование человеческой природы, характеров на пределе обострения чувств.

Балуева:

– Елена Григорьевна еще и преподаватель университета и кандидат социологических наук.

Драпеко:

– На протяжении всей человеческой истории за нашу душу идет борьба между желанием устроиться, выжить – любого человека, – и борьба долга, чести, ценностей, которые выше человеческой жизни. Сегодняшняя идеология – самое дорогое, что есть на свете, это человеческая жизнь. Твоя собственная, бесконечно тебе дорогая. Помните, как нас уговаривали: напал бандит – все ему отдай, спаси свою жизнь. Забывая, что есть еще понятия – как честь, как святыня, как Родина. В русском характере, о чем писал и Лев Толстой, о чем писали многие русские писатели, в том числе Борис Васильев, есть система ценностей более широкая или более высокая. Где твоя собственная жизнь – не самая высшая ценность. Выше нее есть еще ценность, которая называется: святыни и понятие «Родина». Наша страна из тысячи лет только триста лет прожила в мире, если мы посмотрим историю 700 лет войн. И в нашем генетическом годе сформировалось то, чего мы сами в себе не ожидаем. Сформировалась общинная защита народа от агрессоров.

Балуева:

– Безопасность рода прежде всего, она выше, чем безопасность индивидуума. Правильно ли это? Я сомневаюсь.

Драпеко:

– Правильно. Это единственный способ для русского народа выжить на протяжении тысячелетий. Восточные славяне еще две тысячи лет назад построили великие змеевы валы на своих западных границах. И после этого на протяжении тысячи лет мы оборонялись – и с Запада, и с Востока, и хазары, и кто только не нападал на наши земли. И хлебопашцы, мирные люди, которые не злобные не воинственные, не ходили как монголы завоевывать чужие земли. Хотя это тоже и в нас было – мы и на Царьград ходили, и все. Но в корне народном этого нет. Но объединяется народ и защищается народ. Все границы России всегда защищали казаки. Это мирные хлебопашцы, которые в условиях угрозы садились на коней, вооружались тем, что у них хранилось дома, и защищали границы страны. Это было и по всей китайской границе, и по границам южным. Казачество – это фактически хлебопашцы. Об этом я говорю – в нас это генетически заложено. И сегодня происходит интересная история: нашим молодым людям рассказывают, что надо устраиваться в жизни, надо быть успешными, надо устраивать себя, бизнес, деньги, ценности гламурные. Что же ищет сегодняшняя молодежь в литературе и в кинематографе? И я вижу, что у них есть дефицит героя. Они не хотят довольствоваться этими ценностями. У нас даже в кинематографе появилась среди критиков новая терминология. Они называют это «светлуха» – это фильмы о поиске нравственного идеала.

Балуева:

– Была чернуха, теперь светлуха.

Драпеко:

– И это уже поколение, которое родилось после всякой перестройки. Уже сейчас им 25-30 лет. Они сами доходят до того, что нельзя жить без идеалов. Они их находят, и в старых фильмах, которые они смотрят. А нужно делать новое кино об этом. И самое интересное в этом – именно человеческая душа. Как из простого человека рождается это? Как в нем это рождается? Борис Васильев очень подробно, по-доброму, рассказывает об этих девочках. Про каждую историю. Вот, она жила там, у нее была любовь, она вышла замуж, у нее ребенок – это Рита Осянина. Лиза Бричкина на своей заимке света белого не видела, мечтала – помните, влюбилась в писателя, потом тот говорит: учиться, Лиза, надо. Она бы поехала, она бы училась. То есть у них у каждой была личная какая-то мечта.

Балуева:

– Вполне себе житейская, вполне себе женская.

Драпеко:

– Житейская вполне история. И даже у того же старшины Васькова – он никакой тоже не коммандос, никакой не сверхчеловек – он жил себе, был, наверное, охотником, крестьянский сын. И вот пришел час, когда кроме них некому страну защищать. Никаких за их спинами трансформеров, никаких сверхчеловеков нет. А есть страна, родина, дети, матери, земля русская за твоей спиной. И тебе приходится учиться – учиться воевать и убивать, что самое страшное. И помните, как плохо было Женьке Камельковой в фильме, кто видел – когда она убила немца и ее долго рвало. Потому что это был страшный стресс для нее – убить человека. Но они нашли в себе эти силы. На ее глазах расстреляли ее семью фашисты. И малолетних братьев и сестер.

Балуева:

– Я думаю, что эти девочки мыслили не так глобально – что у нас за спиной Родина. Им надо было выжить, совершенно конкретную задачу выполнить.

Драпеко:

– Я с вами совершенно не согласна. Если бы им было надо выжить, они бы затаись и сидели бы в кустах, и дали бы пройти немцам. А они собой защищают по-разному – помните, как Женька Камелькова купается в реке, изображают они из себя лесорубов, чтобы напугать. Как потом Женька уводит от раненой Риты Осяниной фашистов за собой, и поет: «Он говорил мне, будь ты моею…» – она поет не героическое, она поет романс про любовь, Женька, и уводит за собой немцев. А ведь могла спрятаться, затаиться, и не нашли бы ее. Это же лес.

Балуева:

– А приказ?

Драпеко:

– Какой приказ может человека заставить умирать? Это неправда. Были те, которые боялись, которые сдавались, которые работали в концлагерях, шли в полицаи – были такие. Но спаслись-то мы не этими людьми. Мы спаслись теми людьми, которые встали насмерть. Вы когда-нибудь были на Малаховом Кургане? Вы съездите и посмотрите. Там есть фантастические фотографии. Но одна из фотографий серии меня просто потрясла до глубины души – бруствер из человеческих тел. В день там убивало 200 тысяч человек. Они обороняли Сталинград. И это была зима, и строить брустверы и окопы было не из чего. И они строили их из трупов, обливая трупы водой, из-за них потом стреляли. И тот, который стрелял понимал, что он сейчас тоже ляжет, в этот бруствер. И он был готов лечь в этот бруствер, и хоть мертвым, но остановить.

Балуева:

– Это можно пережить и выжить из этого страшного, только вдохновляясь какой-то высокой идеей, патриотизмом и так далее.

Драпеко:

– Это не идея, это самоспасение нации. На французов шли немцы – за 40 дней французы сдали Францию: прекрасную, чудную страну, и армия у них была мощная, и вооружены они были лучше нас. Но за нами витязи, которые погибали под Смоленском – сколько там полегло русских людей. Это наши деды и прадеды. Вы сами не знаете, что в вас заложено, я вас уверяю. Я разговаривала с ребятишками, нашими современными мальчишками. Я была в Афганистане на фронте, целый месяц. И тоже там видела, что такое война. Что такое настоящая война, когда ты мишень, у тебя на спине. И когда тебя проверяют на вшивость. Я видела фантастические человеческие примеры. Допустим, я видела одного начхима полка. Думаю, почему он странно себя ведет? Ну, артисты приехали, концерт сыграли у них. После этого он какой-то нервный, дерганый, напился раньше всех на банкете. А мне командир говорит: а мы его с собой не берем в бой. Он струсил в первом бою. И он передо мной стоял на коленях и умолял взять с собой. Он на грани срыва, потому что все идут, а тебя не берут, он изгой. Вот это чувство, когда все такие, а ты другой.

Балуева:

– Ты другой, тебя не принимают. Это еще страшнее, чем страх смерти.

Драпеко:

– Это страшнее, это чувство вины перед товарищами. Конечно, желание выжить есть у всех. Нет таких, которые не боятся. Это ненормально, все боятся. И преодолеть этот страх в себе и встать из окопа, и сказать «нет», когда это необходимо – вот это и есть герой. Выполнить задачу, когда это угрожает смертью. Конечно, и дисциплина, которая была налажена к концу 42-го года в армии, и приказ, который появился, жесткий – это тоже играло роль. Но в нашем случае девочки в лесу, и они одни. И никто им в спину не тычет автоматами, что иди вперед. Они каждая принимает решение сама. И помните слова Риты Осяниной, которая застрелилась, когда она ранена в живот и понимает, что рана смертельная и что для товарищей она стала обузой. И когда ей говорит старшина: положил я вас всех. За что? За десяток немцев положил. А она ему говорит: нет, ты не переживай, мы Родину защищали, ее. А что для нее Родина? А для нее Родина – это маленький сын, который остался там, ее мама, которая за спиной. И еще таких миллионы. Вот выбрала тебя судьба. Это страшный выбор для человека: встать или не встать.

Балуева:

– Я не знаю, действительно ли срабатывает, включается разум в стрессовой ситуации, когда у тебя есть выбор: либо тебе выживать самой, самому, либо думать о Родине, маленькой или большой. Сейчас же модно пересматривать итоги войны. Мы ценой огромных жертв получили не очень большие преимущества потом в мировой геополитике, просто в политике. Не особенно большие. В глазах всего мира очень часто предстает главным победителем Америка.

Драпеко:

– Это вы малость передергиваете.

Балуева:

– Я говорю, что есть такая точка зрения.

Драпеко:

– Это точка зрения предателей России. И я бы не хотела вас видеть в их рядах. Я только что вернулась из Парижа, где есть площадь Сталинград. Я только что была в Словакии, которую освобождали русские войска и где до сих пор ухаживают за могилами. Они помнят, как их из-под немцев освобождали. Я уже не говорю о территории Белоруссии или Украины.

Балуева:

– На самом деле если я буду озвучивать другую точку зрения, у нас получится благостный разговор.

Драпеко:

– Не пугайтесь, я привыкла к дебатам, я же депутат Государственной Думы. И честно говоря, с такими настроениями борюсь уже 20 лет.

Балуева:

– Патриотизм – как его воспитывать? Как снимать сейчас кино? Смотрели фильм Михалкова?

Драпеко:

– Я так люблю Никиту Сергеевича Михалкова и его творчество, особенно раннее, что боюсь смотреть. Потому что были мои знакомые, у которых очень разная была позиция по поводу фильмов Михалкова. И я все оттягиваю этот момент, думаю: а вдруг мне не понравится? Я не хочу разочаровываться. Он одна из крупнейших личностей в нашей сегодняшней художественной интеллигенции. Я видела очень неплохой по задумке и воплощению современный фильм «Мы из будущего». Это экшн. Когда ставится в такой приключенческой форме. Вот ты такой патлатый, волосатый молодой человек, ты такой-сякой. И попадаешь в 42-й год. И опять исследуется это: а как? Как себя вести, что делать? И мы это видим на примере этих героев. Как они понимают, что они часть чего-то гигантского, которое называется Россия. И они оказывается не люди мира, а люди этой страны. Хорошая картина. Жесткая картина, конечно, «Девятая рота». В ней многое меня покоробило, мужская картина. Как снимать? Исследовать надо не способы ведения войны, а именно человеческую душу. Только тогда это интересно. Потому что каждый из тех, кто смотрит, или читает, ставит себя на место героя и начинает примеривать к себе это. А воспитывать, я считаю, можно только личным примером. Никакими благими рассказами не воспитаешь – только примером. И наша трагедия, что мы развенчиваем героев. Причем сознательно, не знаю зачем.

Балуева:

– Но вы же сами говорите, что сейчас у молодого поколения, юного даже поколения, потребность именно в таких героях, причем в героях реальных – не в трансформерах, вы сказали, ни в этих, как у Тимуре Бекмамбетова «Ночной дозор», «Дневной дозор», что-то с магией, ведьмами.

Драпеко:

– Но это форма. Как раз бекмамбетовские картины – я сторонник этого кино. Потому что это запакованное в современную обертку, но размышления опять о том же. О том, что в душе человека и за душу человеческую бьется добро со злом. И кто победит. И что надо делать, чтобы победило добро. А победить можно только примером. Вот эти светлые – какие они люди. У них есть и дружба, и трагедия в душе. Мне эта картина, как ни странно, понравилась.

Балуева:

– Индивидуалист в нашей стране понятие абсолютно чуждое, оно не приживется. В связи с этим, в обозримом будущем по крайней мере, наверное. Россия глубоко антибуржуазная страна. Потому что индивидуализм – это то, что может прижиться только в буржуазном укладе. Вы, как кандидат социологических наук, что скажете?

Драпеко:

– Индивидуализм процветает на самом деле в мегаполисах. Москва, Питер, Пермь – столицы. Здесь человек может быть успешен за счет собственных усилий – своего таланта, своих знаний.

Балуева:

– А в маленьких городах нет?

Драпеко:

– В маленьких городах люди более сплоченные. Потому что, еще и география у нас такая – мы северная страна, которая находится в условиях Крайнего Севера. Как только мы стали коллективно спасаться, у нас стали крыши рушиться под снегом, мы перестали выходить на субботники, и во дворах у нас не пролезть, не проехать, и сосульки людей убивают. Мы все отдали на откуп неким управляющим компаниям, службам, решив, что они будут нас обслуживать.

Балуева:

– Но они деньги за это получают.

Драпеко:

– Мы забыли, что главное – это община. Что такое муниципалитет? Это сообщество людей. Мы не учимся – как в деревне, все коллективно строили дома, сначала одному, потом другому, молодым. Эта общинность давала возможность преодолеть сложности нашей российской природы, где у нас лето продолжается 2-3 месяца. И за эти 2-3 месяца надо было все успеть: вспахать, посеять, дом построить, и еще жениться. И вместе это получается быстрее. Вы пробовали что-нибудь строить?

Балуева:

– Если честно, нет. Может, в детстве шалаш на даче. Компанией строили.

Драпеко:

– Этим летом мы строим вам дом, а на следующее лето мы построим другому дом. И соберемся всем миром. А сейчас одинокий человек мечется, носится с этим бревном. Потому что за один конец не поднять, а кто второй конец поднимет? Если у тебя нет дружной семьи, которая тебе помогает, то ты ничего не построишь. А денег заработать на то, чтобы нанять какую-то бригаду шабашников – это тоже целая проблема. Поэтому у нас сегодня возникло очень много проблем вследствие того, что мы разучились жить дружно.

Балуева:

– Может, мы действительно разучились жить вместе, помогать друг другу, любить друг друга. И в связи с этим у нас в кино Елена Григорьевна настаивает на том, что появился новый вектор, новый тренд – «светлуха». Прекрасное название, очень мне нравится.

Драпеко:

– Мы проанализировали на нескольких фестивалях работы молодых кинематографистов из Азербайджана, из Казахстана, из Белоруссии, из России – совсем молодых. И их первые дебютные работы. И выясняется, что их эта тема очень волнует – поиск нравственного идеала. Цели в жизни, примеры. Причем, как ни странно, они в качестве положительных примеров видят не своих отцов, а своих дедов. Именно то поколение.

Балуева:

– А отцы – потерявшееся поколение.

Драпеко:

– Отцы потеряли страну. Отцы потеряли управляемость этой страны, дали возможность разворовать народные богатства, вырасти целому стаду наших олигархов, которые сосут страну до сих пор. Поэтому отцы потеряли авторитет. А вот деды, которые страну спасли от самого страшного хищника, который когда-нибудь нападал на Россию – вот они-то в авторитете.

Балуева:

– И про дедов, и про прадедов, и про войну Великую Отечественную много копий уже сломано, и кто-то рассказывает, что были и такие истории, разные. Война – это, безусловно, суперсложное явление, где хватало всего: минусов, плюсов, совершенно противоположных ситуаций. Тем как раз книга и интересна, я думаю. Потому что эта тема абсолютно неисчерпаема. Это тема личности, которая попадает в совершенно жуткие условия, у которой в это время в голове происходит невероятная работа.

Драпеко:

– Наверное, не в голове, а в душе. Это не тот инструмент, которым думают в экстремальной ситуации. Просто в экстремальной ситуации человек принимает решение на уровне подсознания. Что в него заложено, оно очень проявляется в экстремальной ситуации. Я булла на фронте, я видела.

Балуева:

– Но какой-то опыт у тебя должен быть, чтобы подсознание тебе выдало готовое решение.

Драпеко:

– Это закладывается – это сказки, это мифы, это легенды. То, чему тебя учили в семье.

Какой-то культурный код народа. Об этом говорят все культурологи, что он существует, у разных народов он совершенно разный. Допустим, у народов Востока героизма как такового нет. У них героизм «обмани врага». А у русского витязя: встань и скажи в глаза врагу правду и умри за эту правду. А они на Востоке считают, что это высочайшая глупость: сказать правду и умереть. Это разные философии, чем люди отличаются друг от друга.

Балуева:

– Да, это Восток и Запад, Инь и Янь, вечный дуализм. Мы сейчас так здорово поговорили о том, что с одной стороны, война и женщина – их лучше не совмещать. Потому что другие задачи у женщины, другое предназначение. Но уж коль так получилось – судя по книге, женщина вполне себе создание, которое способно на героизм не хуже, чем мужчины. Ведь в прин6ципе все эти девочки выглядят не хуже своего командира в плане патриотизма, в плане одухотворенности. А в политике тоже как на войне? Женщина в политике – это как? Это сложно? Это надо или не надо? Это от беды, потому что мужиков нет достойных? Как это? Зачем нам?

Драпеко:

– Начнем с того, что женщина от мужчины отличается гораздо меньше, чем об этом принято думать. В индустриальном обществе, когда главной доблестью было поднять тяжелое и кинуть подальше – кувалдой работали, копьем кололи, мечом рубили, – в этот момент физическая сила была важна. Мы находимся в другом мире, это постиндустриальное общество, где сегодня главное – это интеллект. Интеллект, умение, терпение – качества, которые женщине иногда присущи больше, чем мужчине. Именно поэтому сегодня, в наших высокотехнологичных войсках, таких как ракетные войска, или войска ПВО, каждый 12-й военнослужащий – женщина.

Балуева:

– А на подводных лодках?

Драпеко:

– На подводных лодках нет. Женщин нет просто потому, что замкнутое пространство. И нет такой необходимости. А ракеты стратегического назначения – там у нас несколько женских полков. Женщины стоят в карауле, сидят у компьютеров и следят за небом. Хотя, конечно, это не очень женская работа. Это надо уметь. Женщины-инженеры есть.

Балуева:

– С другой стороны, стандарты в обществе тоже меняются. Скоро мы на это будем смотреть как на вполне женскую профессию.

Драпеко:

– Меняются, да. Бизнесмены – женщины, министры обороны – женщины в разных странах Европы. Я встречалась с парламентом Испании, там председателем комиссии по обороне была женщина, председатель парламента – женщина, нижняя палата и верхняя палата. И там уже мужчины борются за гендерное равенство.

Балуева:

– А женских мозгов на это хватает?

Драпеко:

– Я не понимаю, чем женские мозги хуже мужских. Они более усидчивые. Мы не пьющие, не курящие, мы ведем здоровый образ жизни, по ночам не шляемся. Мы дисциплинированные и усидчивые мозги. Заметьте, как правило: мужик – начальник, а два зама у него тетки. Которые на самом деле все на себе и тащат. А он – такое политическое лицо, которое представляет. Поэтому считаю, что женщины должны быть в политике. Я, кстати, очень рада, что Валентина Матвиенко приедет и будет председателем Совета Федерации, она очень достойная женщина. К ней разное отношение, но я в части политики очень ее уважаю. И у нас во фракции «Справедливая Россия» самое большое количество в процентном отношении женщин, чем во всех остальных фракциях Госдумы. Почему? Да потому, что лучших отобрали. Оксана Дмитриева – ярчайшая не просто политик, она специалист, она доктор экономических наук, она ведет бюджет, делает альтернативные законы о пенсионном фонде, контролирует законодательство с этой точки зрения. Я даже видела очень смешную историю, когда один из заместителей министра, сидели мы на бюджетном комитете, и он говорит: я должен бежать. Сейчас будет Оксана Генриховна выступать, я должен ее послушать. Он из правительства. Да, она его критикует. Но ему интересно, что она про него скажет. Потому что она ударит именно в слабую точку. И у него будет возможность исправить то, что сегодня у него плохо. Мизурина Елена Борисовна – председатель комитета по женщинам и детям. Все наши несчастья, связанные с защитой детей, с низкими пособиями по детям. Только что был принят, на мой взгляд, знаковый закон: «О защите нравственного здоровья несовершеннолетних». Это то, что имеет отношение к нашей сегодняшней теме.

Балуева:

– Мой вопрос вас наверняка разозлит, рассердит. Существует закон, который подтверждался очень много раз. Признак отмирающей отрасли в любой сфере жизни: промышленная, не промышленная, политика, культура и так далее – и признаком отмирающей отрасли является именно то, что там работает большинство женщин. Мужчины оттуда уходят. И если в политику сейчас, извиняюсь за выражение, валят женщины, пусть сильные, классные, хорошие, породистые – но не является ли это тем, что политика у нас отмирает, вообще управление обществом?

Драпеко:

– Приведите мне пример отмирающего общества.

Балуева:

– Учитель средней школы

Драпеко:

– Это совсем не умирающая, это вечная отрасль.

Балуева:

– Женщины работают слабые, заработков там нет, мужики оттуда уходят.

Драпеко:

– Не потому что она умирает, а потому что это традиционно женская сфера. Потому что женщина более добра, более терпелива, она более внимательна к ребенку. У нас просто очень низкая заработная плата, нищенская, поэтому это большая беда. Но хочу вам сказать, что многие революции начинались с женских бунтов. Например, февральская революция в России в 1917 году. Началась с бунта пустых кастрюль. Когда не завезли в булочную хлеб, и женщины с пустыми кастрюлями вышли на улицы. Это начало беспорядков, которые привели в результате к революции. Я видела фантастическое зрелище, это была страна Эритрея, Восточная Африка. Был женский полк. Они все одеты в паранджи, и при этом с автоматами – боролись за независимость своей страны, женский полк. Женская Красная Армия в Китае. Есть музей Женской Красной Армии в Китае.

Балуева:

– Казалось бы, восточная женщина, понятие совершенно нежнейшее.

Драпеко:

– Это все мифы, которые про нас придумывают. Конечно, каждая женщина кроме своей функции социальной несет еще гигантскую функцию хранительницы очага, матери, строительницы дома.

Балуева:

– Да пусть его мужики охраняют, сколько можно.

Драпеко:

– Есть мужчины, которые охраняют дома, конечно. У нас такая демографическая ситуация – у нас женщин всегда больше, чем мужчин. Наши мужчины гибнут в войнах на протяжении столетий, спиваются, от алкоголизма умирают. Они вообще более хрупкие, чем женщины, потому что живут меньше. И поэтому женщине приходится брать на себя. Казачки – вы помните «Тихий Дон»? Когда мужчины уходят в поход, а женщины начинают пахать землю и кормить семью.

Балуева:

– Жизнь – такая штука: тяжелая, порой грязная, порой прекрасная. Все, что вы сейчас говорите, мне очень нравится: оно жизнелюбивое. Между прочим, ваша Лиза Бричкина – в ней есть это жизнелюбие, эта жизнестойкость, эта природная цепкость, несмотря на ее гибель. На самом деле мне все равно очень хочется ассоциировать у себя в душе вас не только как политика, но все-таки как актрису. Я вас люблю как актрису.

Драпеко:

– В прошлом году мы сняли картину, которая называется «Смерть в пенсне, или наш Чехов» – к 150-летию Антона Павловича Чехова. Там снимались замечательные артисты. В главной роли Юрий Стоянов, Алена Бабенко, Александр Феклистов, Дуся Германова. Там очень смешные есть эпизоды. Я играю там безумную пожилую артистку, которая мечтает получить роль Раневской в пьесе «Вишневый сад», и делает там невероятные вещи, в результате эту роль получает. О Борисе Васильеве хочу сказать, что это одно из самых больших везений в моей жизни, что я познакомилась с таким необыкновенным человеком. Он приезжал на съемки фильма «А зори здесь тихие». Мы вечерами собирались, и нам рассказывали – он и Станислав Ростоцкий, который тоже был фронтовиком, и наш оператор Шумский тоже был фронтовиком, – они рассказывали фронтовые живые, настоящие истории: жестокие, страшные.

Балуева:

– Помогало это вам?

Драпеко:

– Конечно. Они пытались нас ввести в эту атмосферу войны. Мы не игры играем – что это страшно, по-настоящему, и умрешь ты по-настоящему. И вот этим проникнуться, осознать. Нам тогда, совсем молоденьким девочкам, было тоже тяжело. И я бесконечно благодарна Борису Васильеву за мудрость и терпение. Потому что не все сразу получалось. Какие-то вещи, может быть, ему не нравились. Но он всегда рассказывал правду. И главное, что он сам был необыкновенной личностью: яркой и красивой. Он очень красивый был человек, просто необыкновенный.