logo

Хлебные крошки

Статьи

ХХ лет величайшей геополитической катастрофе ХХ века
История
Ближнее зарубежье

Дмитрий Мониава

Грузия: Двадцать лет спустя

(не Дюма)

«Согласны ли вы, чтоб грузинская государственность была восстановлена на основании Акта независимости от 26 мая 1918 года?» На этот вопрос мы ответили ровно 20 лет назад, на референдуме, проведенном 31 марта 1991 года. Из 3.657.477 избирателей, положительное решение вопроса поддержали 3.295.493, т.е. 89,3% от общего количества и 98,9% участников голосования. Это было, действительно, единодушное, основанное на общенациональном консенсусе, решение. С того исторического дня прошло 20 лет. Интересно, насколько же оправдались эти ожидания, надежда, с которой 31 марта 1991 года мы шли отдавать свои голоса; обрели ли мы реальную независимость, приблизились ли к ней хоть на шаг?

Большое ограбление во время пожара

В 1991 году многие из нас, наверно, осознавали, что процесс восстановления государственности не пройдет безболезненно, и для воплощения наших идеалов, нам предстоит активная борьба, которая не обойдется без жертв. Впрочем, наверняка, никто не ожидал, что потери будут столь тяжелы. Многим европейским странам войны не нанеси такого ущерба, какой испытали мы за последние 20 лет.

Грузия утратила контроль над 20% территории, во время военных действий погибли десятки тысяч человек, а 300 тысяч превратились в беженцев. За этой короткой фразой стоит неописуемая трагедия.

Если сравнить данные переписи 1989 и 2002 годов с более поздними, станет ясно, что за рассматриваемый период население Грузии сократилось примерно на один миллион. Есть и другие, более удручающие данные, хотя, несмотря на то, уменьшилось ли наше население на треть или на четверть, результат, в любом случае, трагический.

По самой мягкой оценке, по ВВП на душу населения, наша страна, по сравнению с показателем 1989 года, находится на уровне 75%, а по абсолютной величине проиводства ВВП — на уровне 58%. Производство электроэнергии сократилось в 2,5 раза, площадь обработанных пахотных земель — в 3,1 раза.

Обзор экономики по секторам уведет нас очень далеко, поэтому коснемся лишь сельского хозяйства, ибо позже мы вернемся к этой теме: по сравнению с 1989 годом, производство картофеля и фруктов сократилось в 2 раза, овощей — в 3, зерновых — в 9 раз, чая — в 60 раз, табака — в 120. поголовье птицы сократилось в 2,5, овец и коз — в 3, а крупного рогатого скота и свиней — в 10 раз. уровень жизни населения, в течение этих двух десятков лет, упал не просто резко, а катастрофически!

Очевидно, что Грузия претерпела огромное падение. Понятно, что это не приблизило нас к реальному достижению независимости, поскольку чем слабее экономика страны, чем меньше ее население и территория, тем дальше она от независимости. Добились ли мы каких-нибудь положительных результатов после того, как пошли на такие жертвы?

Страна тем более независима, чем больше вариантов действия может избрать ее правительство для достижения той или иной позитивной цели. По идее, здоровое развитие подразумевает постепенное расширение «пространства этих решений». Однако, в нашем случае, все произошло наоборот: чем дальше мы шли, тем меньше шансов на выбор у нас оставалось, практически невозможным становилось избежание разрушительных войн и сохранение социально-экономической стабильности. с этой точки зрения, мы прошли 20-летний путь в сторону, противоположную от независимости; это напоминало движение машины, руль которой не крутится, а тормоза неисправны — она непременно сталкивается со всеми препятствиями, которые встречаются ей по дороге.

Во время анализа периода, предшествующего любому военному или социально-экономическому кризису, мы можем зафиксировать момент, когда возможно было разорвать эту причинно-следственную цепь, ведущую нас к фатальному исходу. Но ни одно из правительств Грузии не сумело этого сделать. Возможно потому, что не обладало соответствующими политическими навыками, хотя не исключено, что у грузинской политической элиты были совершенно другие цели и устремления.

В старинном китайском трактате «36 стратагем» (стратагема — алгоритм поведения, направленный на достижение скрытой цели, или решение какой-либо задачи, с обязательным учетом контекста) есть такой совет: «грабь во время пожара». Ясно, что чем больше пожар, тем удобнее грабить. Когда наши солдаты пытались справиться с превосходящими силами противника, когда беженцы покидали родной очаг, когда все усилия большей части населения были направлены на добывание куска хлеба, именно тогда происходил, полностью скрытый этим «большим пожаром», процесс, который, условно, можно назвать «большим ограблением»: то громадное наследие, которое осталось от советской Грузии, переходило в руки отдельных лиц, узкого круга групп. Когда нация находится на грани исчезновения, у нее, попросту, нет возможности обращать внимания на то, насколько честно проводится тот или иной аукцион, куда пропал тот или иной кредит, почему власти избегают социальной ответственности и т.д. Даже если, в особенно тяжелых случаях, обратить на это внимание, грабитель всегда отыщет аргумент, оправдывающий его преступление объективными причинами.

В этом процессе представители грузинской политической элиты перешагнули незримую грань, отличающую людей от персонажей фильмов ужасов — вампиров. Дело не ограничилось наследием советского периода. Когда оно было распределено и, по большей части, растрачено, они приступили к иностранной помощи и кредитам (страна, которая зависит от иностранных кредитов, как наркоман — от дозы, также далека от реальной независимости, как Антарес от Альдебарана), и, в конце концов, перешли на частный бизнес, собственность населения и т.д... Короче говоря, здоровая национальная элита ведет себя как садовник, который ухаживает за деревьями, получает от них урожай, на часть прибыли расширяет сад и сажает новые деревья. Впрочем, наша элита направилась совсем по другому пути, и начала рубить деревья, ибо продажа дров, в отличие от ухода за садом, не требует труда и ответственности. Когда будут срублены все деревья, начнется продажа территории сада (если уже не началась). Момент, когда хищнические устремления, охваченной этим безумием, определенной части грузинской элиты, вошли в скрытое, хотя и непреодолимое противоречие с интересами нации, очень четко зафиксировал Вашингтон, поскольку в это время создалась весьма благоприятная ситуация для достижения его целей. Он ловко воспользовался тем, что большая часть вошедших в азарт грузинских политиков руководствовалась примерно такими же ценностями, как пьяница, который, ради рюмки водки, может перерезать горло собственной матери.

Пришла беда — открывай ворота

Каждому человеку хочется жить безопасно и безбедно. Чем он богаче и защищеннее, тем сложнее его ограбить, обмануть и управлять им. Качество его независимости возрастает. Эта банальная истина относится как к отдельным людям, так и к группам и странам. Видимо, в этом и есть главная причина всех бед, обрушившихся на нашу голову. То есть, для того, чтоб человек стал легко управляем, он должен быть голодным и беззащитным.

Проблема №1: Безопасность. Здесь всё просто — у страны нет никакой гарантии безопасности. Она покинула пространство безопасности России, но не смогла войти в пространство безопасности США (НАТО). Пока не видно и основанной на консенсусе двух супергосударств перспективы нейтралитета «финского типа». Страна напоминает человека, который, в одном белье, стоит на улице в 40-градусный мороз, а двери всех домов закрыты; он зовет, стучится, но его никуда не впускают. Независим ли такой человек или страна? Наверно, нет, и управлять им становится легко.

Проблема №2: Благополучие. В советский период, стратегия его обеспечения основывалась на той сельскохозяйственной продукции, производство которой было невозможно в других республиках СССР. Это был базис, который давал нам возможность форсированного развития других сфер, начиная с индустрии, кончая просвещением. В связи с последним, можно привести два интересных факта: в 30-е годы Грузия, где в конце XIX века удельный вес грамотных колебался в пределах 20-25 процентов, в этом плане, вышла на одно из первых мест в Европе, а по количеству студентов на тысячу душ населения, опередила даже бывшие тогда в зените две супердержавы — Великобританию и Германию.

Отрыв от русского рынка, для грузинской экономики и, вообще, страны, означал, приблизительно, то же, как если из-под многоэтажного дома вытащить первый этаж, — обрушение неизбежно. Появилась необходимость изыскания альтернативной стратегической идеи, которая произвела бы хоть частичную компенсацию этой потери. Но оказалось, что такой идеи не существует.

Что же делать: соревноваться с юго-восточными странами в индустриальном развитии, или везти продукцию в Штаты и ввязываться в конкуренцию с находящимися там же, в двух шагах, латиноамериканскими странами? Возможно, альтернатива, на самом деле, существует, но до ее сформулирования, совсем нежелательно было спиливать ветку, на которой мы сидели.

Вернемся к тому человеку, который, в одном белье, стоит на 40-градусном морозе, и представим, что он теряет сознание от голода. Независим ли такой чкловека или страна? Насколько велик его шанс на спасение?

Пора, брат, пора...



Парадоксальным оказалось, что разрыв с Россией не только не повышает качество независимости, а, в конечном итоге, даже резко его понижает. В констатации этого факта нет ничего прорусского или москвофильского,— это, просто, реальность.

Наши безопасность и благополучие урезаны, а Вашингтон не компенсировал их, да и зачем, когда он видел, что подавляющая часть его местных партнеров — банда ненасытных авантюристов, чаяния которых ограничиваются только обкрадыванием собственной страны. Нормальная, национально ориентированная элита, вырвала бы у Вашингтона несравненно больше бонусов для страны, в обмен на то, что учла его интересы, не превратилась бы в марионетку и постаралась максимально дистанцироваться от соперничества супердержав. Впрочем, сегодня у нас, к сожалению, такой элиты нет.

20 лет назад мы сделали правильный выбор, хотя реальной независимости не достигли. Гимн и флаг были и у африканских бантустанов, а другие признаки независимости, в нашем случае, большей частью, носят символический характер. А страна в беде — подавлена, расчленена. Правда, правительство эмоционально доказывает, что «государство состоялось», однако в обществе довольно широко распространено мнение, что к этому моменту «состоялся» лишь инструмент, позволяющий власть придержащим беспечно жить за счет собственного народа.

Может быть, это прозвучит несколько патетически, но мы, кто 31 марта 1991 года, отдали свои голоса за независимость Грузии, взяли на себя огромную ответственность, от которой нас никто не освобождал. Более того, освободиться от нее, вообще, невозможно. 20 лет прошли в тотальном разрушении, и, в итоге, кроме полученного негативного опыта, у нас, практически, ничего не осталось. Впрочем, с определенной точки зрения, и это капитал, причем, немалый. Опираясь на полученный опыт, мы, надо полагать, уже осознали, «чего не следует делать» в будущем, хотя трудно сказать, сошлись ли мы на том, «что делать».

От этого зависит, какой будет Грузия по прошествии очередных 20 лет — заселенной перепуганной, вечно голодной биомассой зоной бедствия, или вставшей на пусть процветания независимой страной, в которой будет проживать достойное общество, имеющее хотя бы минимально ответственное правительство.

Выбор, как и 31 марта 1991 года, опять-таки за нами.

'Грузия и мир', Грузия

Статьи по теме

Партнеры

Продолжая просматривать этот сайт, вы соглашаетесь на использование файлов cookie