Как избежать казнь по-древлянски?

Тоскливое чувство самостийности заразно

Дабы не томить читателя, поясняю заголовок: наши летописи оставили свидетельство о своеобразной казни у древлян. Два дерева стягивались макушками, к ним привязывали жертву за ноги, затем деревья отпускали. Человека разрывало на части. Жестоко! А если рвут не тело, а душу? Жертвой "новых древлян" стал ни в чем не повинный потомок русов, тех русов, которые жили в границах единой Руси, не ведая, что их праправнуки к корню общеплеменного имени прибавят оттеночные приставки "мало", "бело", "велико", покорно следуя за поводырями национальной перекраски в угоду соблазнительной самостийности, которая многим кажется панацеей от всех бед, билетикам в Царство Небесное на Земле. Спасительный свет общерусского единства сначала очистил тех, кто к "русскому корню" добавлял (впрочем, не столь уж часто) "великий"; к чести белорусов надо сказать, что подавляющему большинству из них "белое" мило, как этнокультурный, территориальный оттенок великой национальной общности восточных славян. К сожалению, точнее - к несчастью, влиятельному числу наших южных единокровных братьев болезненно захотелось не оттеночной самобытности, а кардинального отличия в - цвете; может быть поэтому полуимя заменили" на имя: Малороссию на Украину!? Смотрите, мол, какие мы очень самостийные, ни на кого из северных и восточных соседей не похожие! И кровь другого цвета, и черепа как у ариев, и "мова" – чуете? – как у западных славян, бо европейцы мы "справжние", не чета москалям, монголоидам. Тоскливое чувство самостийности заразно, подобно оспе или чуме. Болезнь индивидуумов в благоприятных условиях развивается в сепаратизм. От него, "родимого", все тысячелетние, в слезах, крови и разрухе беды Руси, от воспетой в "Слове о полку Игореве", через Батыево разорение Киева и Владимира, через шляхетскую неволю и Смуту до нынешней "мерзости запустения" в самостийных странах СНГ, каждая из которых вкушает "свободу" в обретенном, благодаря местным сепаратистам, ничтожестве. Благоприятные условия для этой эпидемии всегда и везде существуют: ослабление центральной власти (кого не пьянит воля – гуляй, ребята!), или её чрезмерное усиление (кнут наяву и во сне), голод, экономический спад, череда стихийных бедствий. Кто виноват? Вестимо, сосед! И чем ближе, чем кровней родня за стенкой, тем виноватей. Такова психология обывателя, составляющего большинство населения любой страны. Сепаратизм бывает молодой, начинающий, неопытный. И умудренный опытом. Заматерелый, в годах и седине. Таков он был и есть в Украине-Малороссии, питаемый бунтарской казацкой традицией. Более самостийной славы, чем слава запорожская, Украина не имела; на ней взрастали массы, восторженно оглушаемые звуками "воля", "слава Украине", "гетьман", ослепляемые фантомным взмахом фантомной сабли, "оксамитом" на булаве удачливого Богдана, метавшегося между царем, султаном и крулем. Всё это колебание воздуха, блеск тонкой позолоты на том, что глубже и не столь по сути ценно. Ибо для славных гетьманов Украина-Малороссия в самодержавно-монархических мечтаниях была отнюдь не "Запорожской республикой" на манер соседней Речи Посполитой, но эдаким цветущим лакомым герцогством Бургундским, оберегаемым покладистым царем московским, приемлемо – и султаном турским, абы налоги шли в один гетьманский карман. А казацкой чубатой старшúне, панам полковникам, вассальство под царем ли, под султаном ли одинаково приемлемо было при условии что суверен православный или правоверный дарует им "лыцарство", сиречь дворянские привилегии. Таковые получили они от Екатерины Великой. И вмиг нырнула в ножны вольная казацкая сабля, "оселедец" на темени покрылся пудренным немецким париком с косичкой, малорос Безбородко, из "новых князей Российской Империи", вкусил сладость владения казацкими душами. Те, видать, возрадовались: Канцлер Империи! Из наших. Действительно, чем этот подданный императрицы хуже признанного нынешними украинскими националистами знаменосцем самостийности и сепаратизма Мазепы? Тот, как жаловались львовяне, людей православных, ризы с икон туркам продавал и не был представителем никакой национальной идеи, по мнению украинофила Костомарова, но известен, как безнравственный карьерист, лжец и западник. Казалось бы, казацкая верхушка нашла общий язык с Москвой; власть имущие и подвластные в едином государстве продолжали делиться не по национальному, а по сословному признаку, так и сепаратизму малороссийкому не с чего было набирать вес. Однако уголёк тлел в среде недовольных, обойденных царскими милостями – чинами и материальными пожалованиями. Конечно, таковые были и среди великороссов, но говорить, скажем о рязанском или новгородском сепаратизме давно стало анахронизмом. Уделы и республики отошли в предания. Нация ощущала себя единым организмом, на одном языке общих героев воспевали её гусляры. Но в Поднепровье и Подолии вокруг хат обиженных бродили кобзари и, перебирая струны бандуры, плакали о "золотом казацком веке", когда на милой Украине всё было не так, как теперь, и чем глубже в туман времен, тем лучше. Это понятно. Потом, когда властвующая Москва перебралась на Неву, а Петербург всё туже стал закручивать гайки, среди слезливых кобзарей появился гениальный Тарас Шевченко. И свою личную обиду на немца Николая I, свою поэтическую страсть мстить за унижение, за солдатчину он перенес на часть Руси, оставшейся верной древнему имени, на Россию-Beликороссию, на русских, коих пророчествующий кобзарь именовал на польский лад "москалями" и чьею "злой кровью" призывал окропить искомую "волю". Поэты все бунтари. Гениальные поэты – бунтари гениальные. Энергию Тараса питали не только старинные Kазацкие песни. Не менее значительной составной его национального яда являлась художественно описанная анонимная "История русов", воспевающая казаччину, как наиболее яркое и значительное явление общерусской истории со времен Владимира Святого. Достоверно можно сказать, что вышла она из дверей тех малороссийских хат, где доживала свой век обойденная милостями казацкая старшúна. Самому Тарасу украинских слов едва хватало, чтобы худо-бедно вирши сочинять. Письма и прозу он писал на русском. Но народу на первых порах было достаточно зажигательных, пахнувших москальской и еврейской кровью виршей. Прозой занялись другие. И как раз подоспели к Октябрьскому перевороту. Тем более, что уже не первое десятилетие помогали просветителям-малороссам просветители-младоукраинцы Галиции. Это их идеолог сепаратизма П.Кулиш назвал "последними между славянскими народами, подавленными убожеством". Но у них были большие австрийские деньги (целевого назначения), весь аппарат империи Франца-Иосифа подсоблял "рутенам вызволять украинцев зпид ярма Москвы? Можно умозрительно провести пунктирную линию: "мазепинцы" – авторы "Истории русов" – Шевченко – младоукраинтды – гетман Скоропадский плюс Петлюра (на самом деле здесь не линия, а сложный ветвистый рисунок), далее (покажется невероятным!) – большевики... Да, своей "мудрой" политикой "самоопределения наций", любовным вырисовыванием национальных границ даже для неолитических племен, ничего не ведающих о нациях, тем более, не признающих границ, большевики на столетие вперед создали труднейшую проблему твердолобого самостийничества, сепаратизма. И парад здесь, на древнейшей территории восточного славянства, не раз распадавшейся на осколки и до сего дня всегда собираемой воедино коллективной волей русских племен, открывает Украина. Нет, не "сувэрэнна дэржава", наоборот, моя милая Малороссия, оккупированная чужой, непонятной ей силой – галицким менталитетом, жестко настроенным на "Украину для украинцев", унитарное, недружественное русским государство, с холодной западной душой, с натовской наглостью щенка у ног сильного хозяина. Пишу "моя Малороссия" не для красного словца. Сколько нас, от Березины и Карпат до Камчатки и Уссури с "украинскими корнями" в вековых переплетениях родов! Десятки миллионов. Не ошибаюсь. А сколько судеб – учеба, трудовая жизнь – связано с Украиной! И того больше. Мне повезло: я знаю историю своего рода. В 300-летней дали остался один из моих предков, запорожский полковник Самойло Величко, писатель и летописец, строитель не самостийности малой части державы русов, а ее великой общности. Есть у меня другие предки – с Волги, с Енисея. Так кто я? Почему мою единую неделимую душу привязывают к вершинам двух дерев и рвут на части? Возможно, где-то в иных краях "самоопределение наций" прогрессивно. Мы же давно определились. В Москве, Киеве, Минске, мечтается мне, возобладают сердца и головы, чтобы в стенах парламентов объявить сепаратизм уголовным преступлением на территории расселения русских народов. Понимаю, мечта очень личная. Только ведь и статья эта личная. Согласитесь!