Какие там атеисты!

Главный священник ВДВ о Православии в армии

Идея введения в российской армии института военного духовенства вызвала широкую дискуссию в обществе. Накануне Дня Защитника Отечества мы встретились с Начальником сектора ВДВ Синодального отдела Московской Патриархии по взаимодействию с Вооруженными силами и правоохранительными органами Иереем Михаилом Васильевым, чтобы поговорить об этой животрепещущей проблеме. Отец Михаил не понаслышке знает о том, какое место занимает и должно занимать Православие в современной российской армии. Он вырос в семье офицера. Закончил философский факультет МГУ, 6-месячные курсы Военной Академии Генерального Штаба ВС РФ. В составе российских воинских контингентов неоднократно выезжал в горячие точки –Чечню, Косово, Боснию.

О.Михаил, давайте сразу начнем с самого главного – по Вашему мнению, военные священники после формирования института военного духовенства будут способны справиться с неуставными отношениями? Или хотя бы успешно с ними бороться?

Мы должны понимать, что само по себе нахождение в воинском коллективе человека, который заботиться о душах военнослужащих, подразумевает, что души людей от этой работы будут улучшаться. Как мы знаем из Евангелия, из доброго сердца исходит доброе, из злого – злое…

Заниматься сердцем, душой – очень важно. Часто, увы, сердцем начинают заниматься тогда, когда оно начинает отказывать. А когда человек бездушен, бессердечен, к сожалению, это еще не является воинским преступлением. А мы считаем, что является, поскольку, чтобы нести высокое имя русского воина необходимо иметь чистую совесть, сердце и душу – то самое, что испокон веков вкладывалось в понятие «честь».

Мы будем заниматься тем, чтобы наши воины помнили о понятии чести. Чтобы души их принадлежали Богу, а честь – никому.

О.Михаил, а есть ли уже сейчас конкретные результаты работы православных священников в армии?

Уже сейчас можно с уверенностью сказать, что в Приволжско-Уральском военном округе - в каждой части, дислоцирующейся на территории Свердловской области, есть священник. Подчеркиваю – в каждой, а их там – более 400. Так вот, после начала работы там священников, случаи суицида сократились в 10 – 12 раз.

В Чечне в группировке ВДВ за вторую кампанию покрестилось более 3 тыс. человек. Не насильно же они крестились!

Вот два примера, но они говорят сами за себя. Кроме того, человек в погонах, который начал ходить в храм, больше дорожит своими погонами. То есть мотивация к службе повышается. Такое взаимовлияние получается как бы само собой, потому что человек в храм ходит не за мотивацией конечно.

А как сейчас командиры частей реагируют на присутствие в части священника?

С осторожностью. И совершенно справедливо. Потому что, во-первых, священник – не его подчиненный. Во-вторых, это человек, который живет совершенно по другому уставу – по-церковному, а он неизвестен командиру, этому в училищах не учат. И, в-третьих, священник воспринимается как такой канал утечки информации наверх, минуя командира части.

И это абсолютно правильно, потому что если мы узнаем о беззакониях, то сразу же говорим об этом командиру. Если видим, что проблема не решается, то через очень короткое время мы докладываем об этом наверх – тем вышестоящим начальникам, которые могут эту проблему решить. Не нарушая, безусловно, тайну исповеди. Причем, в силу нашей плохой обученности, мы часто ошибаемся и обращаемся очень высоко наверх. С соответствующими последствиями для нерасторопных командиров.

При решении этих вопросов мы руководствуемся только совестью. Мы присягу при рукоположении такую даем – поступать по совести. Поступая по совести, мы очень быстро добиваемся того, что обидчик – солдат или, к сожалению, такие случаи бывают, офицер - либо переводится из этой части с соответствующими характеристиками, либо, если это офицер – представляется к увольнению из армии и увольняется.

Какая у деятельности военных священников в Вооруженных Силах задача-минимум?

Сейчас в Вооруженных силах очень сложная ситуация с суицидом. Мы должны ее качественно изменить. Эта задача может быть решена в очень короткий срок. Я не упрощаю проблему. Просто, по опыту моего 8-летнего взаимодействия с армией – как на уровне органов военного управления, так и в подразделениях и частях – основной, главной причиной таких страшных случаев является, скажем так, безнадзорность, покинутость. Это происходит чаще всего из-за того лишь, что человек остался один на один со своими проблемами и не знает где выход. А выход есть! И об этом человеку должен кто-то сказать.

Многие из тех, кто пошли на самоубийство просто не знали, что это – смертный грех. О том, как к этому Православная Церковь относится.

Мусульмане – не вешаются. Это делают русские парни – расхристанные, потерявшие корни и веру. Это очень важно понимать. Буддисты не вешаются. Просто не принято это у них вообще. Даже мыслей об этом нет, понимаете? Возьмите, статистику посмотрите – вешаются, стреляются в большинстве своем русские.

А Вам приходилось в войсках встречать священнослужителей других религий?

Шамхан Мадагов – муфтий Веденского района в Чечне. Он помогал нашим военнослужащим, и за это ему от уха до уха перерезали горло в его собственном доме в селе Элистанжи боевики из банды Абу-аль Валида.

Он работал именно с мусульманами?

Да, он приходил к мусульманам, общался со мной, как со священником, помог нам соорудить полевой храм.

После трагедии в Челябинске развернулась общественная дискуссия, посвященная усилению так называемого гражданского контроля над армейскими структурами. Что Вы думаете о механизмах такого контроля?

Ну, во-первых у нас уже есть гражданский министр обороны… Во-вторых, вы понимаете, священник – это гражданский человек, который, находясь в воинском коллективе, на территории воинской части, и будет собой представлять этот самый гражданский контроль.

Имеются в виду различные неправительственные организации, заявляющие о своей готовности контролировать армию…

Я думаю, что при таком контроле у воинских начальников будут отвлекаться силы и время, необходимые для службы, работы с личным составом. Всех контролеров надо встречать, провожать, размещать, заниматься с ними. В армии и так хватает контролирующих органов – и прокуратура и вышестоящие штабы.

А в каком качестве лично Вы видите священника в войсках?

Я не считаю, что священник должен быть военнослужащим. Он должен быть государственным служащим. Я против священника в погонах. По моему мнению, для дела это не нужно.

Для практической деятельности необходим статус, потому что от священника без статуса в рамках конкретной воинской части велик соблазн отмахнуться – давай потом, давай завтра… Другое дело, когда священник будет гражданским, но в должности, например, помощника командира части. Это нормальный статус и этого достаточно, чтобы решать практические вопросы. Это на уровне части, а на уровне рода, вида войск, в объединении священник уже должен иметь статус члена военного совета.

По Вашему мнению, в войсках должны работать священники ранее служившие?

Это все равно. Потому что если человек служил, то очень часто его начинают воспринимать в связи с его последним воинским званием, в котором он закончил службу и с теми войсками, в которых он служил. И здесь возможны проблемы отношения к нему в части. Вроде – что он – сухопутчик – поймет у нас на корабле?

С другой стороны – если человек пришел в этот род, вид войск, в эту часть, то, конечно, ему – священнику - надо вникнуть в особенности служения тех людей, о душах которых он заботится. То есть, если ты в десанте – ты должен прыгать, если ты во флоте – должен участвовать в морских походах. Надо жить интересами своей паствы, надо сердцем к ним прилепляться, тогда они будут на твой зов сердца отвечать. И мы уже сейчас стараемся так делать. Простите, если где не получается.

О.Михаил, а что бы Вы посоветовали тем матерям, чьи дети сейчас должны будут призываться?

Первое - заставлять их делать зарядку и заниматься спортом. Второе – постараться, чтобы они задумались о своей душе или вообще хотя бы вспомнили, что она у них есть.

Вообще, чем раньше мама придет и спросит совета – тем лучше. Я бы заранее посоветовал рожать побольше детей – всех, которых Господь дает. А то у нас часто бывает, что рожает женщина одного, двух детей и при этом пятерых убивает абортами. А потом армии претензии предъявляет, что ребеночка у нее забирают служить. Вы родите, воспитайте всех, кого Господь вам послал, а потом будьте уверены, что и Он вас не оставит.

Что нужно армии сейчас в области воспитательной работы?

Сегодня общество ясно видит необходимость одухотворения воинских коллективов. Отношения между военнослужащими должны стать не просто человеческими, а братскими. А для того, что бы военнослужащие осознали, что они не только братья по оружию, но и братья по вере, по духу, конечно, нужны священники.

Больше того, за очень короткий отрезок времени – за 5 – 7 лет – может и должна быть выстроена такая модель воспитательной работы, которая позволит за год – два работы сформировать у молодого человека, пришедшего в армию, чувство любви к Отечеству, патриотизм. Правда в этом случае из многих ротных комнат досуга придется выбросить телевизоры или, по крайней мере, отключить их от большинства центральных каналов. У нас в обществе сейчас есть вражеские средства массовой информации, которые работают против нашей страны и нашей государственности. И мы должны информационные потоки в воинских частях контролировать так же, как доступ на территорию части посторонних лиц.

В одной из частей спецназа молодое пополнение в течение трех месяцев выдерживают в таком «духовном карантине» - в течение первого месяца доступ к молодым солдатам любой информации ограничен, на второй месяц начинаются лекции и беседы, священник приходит, на третий – людям начинают показывать православные телепередачи, фильмы патриотические, устраивают обсуждение, дискуссии. Так хотя бы некий вкус у людей формируется, азы здорового мировосприятия.

А не будет ли нарушаться свобода совести?

Сегодня, согласно законодательству, только человек, который сидит в тюрьме, имеет законное право и отработанный механизм занятия своим духовным образованием. Существуют дистанционные системы получения духовно-нравственного образования в тюрьмах, в большинстве тюрем и следственных изоляторов есть храмы и молитвенные комнаты, предусматривается регулярное посещение священниками мест лишения свободы.

То есть, для того, что бы человеку реализовать свое конституционное право на свободу совести надо сесть в тюрьму. Ни в детском саду, ни в школе, ни в институте, ни в армии он это право сегодня реализовать не может. А вот если сядет – нет проблем. Администрация тюрьмы не имеет права запретить встречу со священником, не имеет права при обыске в камере изъять Библию или духовную литературу.

То есть солдат сейчас духовно более бесправен, чем заключенный?

В перечень вещей, разрешенных солдату для хранения в тумбочке, духовная литература не входит. Солдатам до сих пор во многих частях не разрешают носить крестик – говорят, что не положено по форме одежды, в некоторых мобилизационных документах верующие все еще рассматриваются как ограниченно годные к службе.

А много сейчас в армии верующих?

Я задавал вопрос солдатам во время десантирования: вот, говорю, замполиты утверждают, что в армии верующих всего 40 процентов. Есть тут у нас атеисты? Да Вы что, отвечают, батюшка! Нет среди нас атеистов!

Вот что происходит перед лицом реальной опасности. Какие там атеисты, вся эта шелуха мгновенно слетает…