Комедия моды

Погоня за модой – тяжкий труд, требующий огромных материальных, физических и нравственных затрат

Мода капризна, изменчива, непостоянна. У моды свои законы. О них можно говорить долго и серьезно, можно даже писать о них диссертации. А можно посмотреть на них глазами замечательного американского писателя Марка Твена, которому в чувстве юмора не откажешь: "Появляется новая мода в одежде – скажем, широченный кринолин, и прохожие шокированы, а непочтительные смеются. Полгода спустя все примирились; мода укоренилась; ею теперь восхищаются, и никто не смеется". Погоня за модой – тяжкий труд, требующий огромных материальных, физических и нравственных затрат: денег, времени, недюжинного характера и ... изрядного чувства юмора. Ибо от модного до смешного – один шаг. Вот пример. У итальянского писателя Альберта Моравиа есть остроумнейший рассказ "Крокодил". Героиня его, синьора Верзили, жена директора банка, в погоне за модой завела ручного крокодила и носила его в качестве дополнения к своему туалету: "неизменно величественная синьора Верзили непринужденно расхаживала по комнате с вцепившимся в ее полуобнаженную спину чудовищем". Столь экстравагантный аксессуар вызвал "жгучую зависть у синьоры Карапузо, муж которой служил в том же банке, и ей тоже захотелось обзавестись крокодильчиком, хотя бы и не таким большим, пусть даже чуть-чуть "поношенным". "Только бы муж получил повышение, – подумала она, направляясь к автобусной остановке, – а уж тогда я тоже обзаведусь хорошеньким крокодильчиком". Впрочем, зачем ходить за литературными примерами? Когда в 1821 году вышел "Кавказский пленник" А.Пушкина, тема "пленника" тотчас стала модной, и появились многочисленные подражания: "Дагестанская пленница", "Киргизский пленник", "Пленник Турции" и другие. А в начале XX века в моду вошел молодой и романтичный Максим Горький. И сразу нашлись подражатели. В парикмахерских стали подстригаться "а-ля Максим Горький". А молодой тогда писатель Ярослав Гашек даже отправился странствовать пешком, подобно своему кумиру, только не по России, а по Австро-Венгрии. Еще комичнее выглядит переход моды на различные веяния. Лишь только появляется новая идея, общество настраивается на нее, и без всякой критики, без всякого старания уяснить ее и проанализировать логические последствия ее развития муссирует и примеривает на себя. Но исчез интерес новизны, и идея, подобно фасону платья, выходит из моды, сменяется другой и часто совершенно противоположной. И вот уже вчерашние рьяные материалисты и атеисты столь же рьяно отправляют религиозные культы и мечтают об астральных путешествиях и потусторонних встречах. Откуда идет всесилие моды? Разумеется, от нас самих. От обычая, который мы сами же и придумали и который воспроизводим так часто и в таком массовом масштабе, что он превращается в моду. От нашей фантазии, настроения, внушаемости и, конечно, от слепого подражания. Большинство людей до такой степени привыкли делать так, "как все", что им и в голову не приходит делать по-другому. И вот мода уже становится эстетическим вкусом тех, у кого нет собственного. Но главную роль во всеобщем подчинении моде играет тщеславие, боязнь отстать от других и сделаться смешным в их глазах. В результате мода порабощает человека, своего собственного создателя, изменяя в его глазах систему ценностей, делается своего рода мерилом всего, неотъемлемым атрибутом престижности. Мода стара, как и само человечество. Желание украшать себя, а вместе с ним зачатки эстетического вкуса появились уже в эпоху палеолита; в период расслоения общества мода начала быстро распространяться от одного класса к другому и превратилась в классовое культурное явление, в особую форму социально-психологического общения, в знак-различитель, знак социального статуса личности и даже в средство коммуникации, ибо мода несет в себе информацию о человеке. Мода – двигатель прогресса и могучий тормоз. Первоначально прихоти моды исходили из стремления к усовершенствованию. Все – от одежды до идей – может подвергаться постоянному совершенствованию. Только прогресс здесь идет не по прямой линии, а изгибами, часто уклоняясь от естественного и простого к искусственному, странному и вычурному, ибо правит бал тут общественное мнение: оно либо осуждает и тормозит, либо одобряет и ускоряет модный процесс. Модным становится только то, что быстро приходит и так же быстро исчезает. Мода может возникать стихийно, под влиянием доминирующих в обществе настроений и быстро изменяющихся вкусов. А может вынашиваться в тиши кабинетов с определенной и далеко не всегда благородной целью. В любом случае мода является фактором, сильно влияющим на спрос, а через него – и на экономику. Самое смешное – парадоксальное – заключается в том, что модник лезет из кожи вон, чтобы угнаться за последними веяниями: он уверен, что тем самым проявляет свою яркую индивидуальность. В действительности же следование за модой ведет к социальному уравниванию; попросту говоря, мода причесывает всех под один гребень. Ибо мода не что иное как специфическая и весьма динамичная форма стандартизированного массового поведения. Как язвительно заметил Марк Твен: "Мы не можем изобрести норм, которые остались бы неизменными; то, что ошибочно считается нормой, – всего лишь преходящая мода". Кстати, слово "мода" пришло в русский язык из французского. А оттуда из латинского, где слово "modus" означает "правило, предписание". В английском языке слово "мода" переводится как fashion, откуда пошло "фешенебельный". Так что же такое – мода? Быть может, "Мода – универсальный процесс, который постепенно создает массовое поведение" (Богордус) или "Мода есть средство обращать на себя внимание" (Толстой). А может, "Мода всегда была мнением, выраженным в костюме" (О.Бальзак). В любом случае, без моды никак не обойтись. Ибо "Разумность моды следует видеть в том, что она осуществляет право вновь и вновь изменять преходящее и временное" (Гегель). Инна Смирнова (продолжение следует)