Кризис власти в "стране души"

Только Россия сможет помочь Абхазии выйти из политического тупика

Мало у кого вызывает сомнения, что безопасность Абхазии во многом зависит от присутствия на ее территории российских миротворческих сил. Но политическое влияние России в Закавказье последние годы заметно снижалось, что вызывает в Абхазии вполне обоснованное чувство тревоги. Там четко понимают, что в случае ухода миротворцев неизбежно вспыхнет новая грузино-абхазская война. Уж слишком велика в грузинском обществе жажда реванша, а у грузинской политической элиты – желание подчинить себе территорию Абхазии. Но "Страна души", как называют еще Абхазию, это не только территория, но и живущие на ней люди, интересы которых почему-то выпали из сферы внимания политиков, вовлеченных в грузино-абхазский переговорный процесс. В контексте территориальной целостности Грузии Абхазию они видят исключительно как территорию, рассматривая ее население как прилагающееся к ней "движимое имущество". Такое положение дел ставит абхазских политиков перед необходимостью искать пути обеспечения безопасности и строить партнерские отношения со странами, способными ее обеспечить. Единственной такой страной является Россия, которая на протяжении двух последних столетий обеспечивает безопасность закавказских народов, а также стабильность в регионе. Но в Закавказье уже начался передел сфер влияния в виде Большой Политической Игры, исход которой и сегодня трудно предсказать, что и беспокоит абхазов. Они хотят быть уверенными в том, что роль России в регионе останется прежней. Что она не будет выдавлена из Закавказья и особенно из Абхазии. Присутствие же России в Абхазии зависит не только от российских политиков, но в какой то мере и от абхазских. От того, сколь убедительно они обоснуют перед мировым сообществом необходимость присутствия российских военных на своей территории. Но как складываются сами абхазо-российские политические отношения, и каковы перспективы их развития? Надо сказать, складываются они по-разному: в зависимости от того, откуда и куда смотреть, – из Сухума в Москву или наоборот. Но это естественно, поскольку слишком разнятся как статус сторон, так и их политический вес. Но есть вещи одинаково свойственные обеим сторонам: ни у одной из них нет внятной, стратегически ориентированной политики в отношении другого. Причины этого у каждой из сторон свои. Российские политики видят в Абхазии партнера третьестепенной важности, и соответственно руки до нее доходят не всегда. Политическая ситуация, сложившаяся вокруг Абхазии, их в целом устраивает, поскольку снижает уровень их ответственности и расширяет поле для политических маневров. Но в Абхазии такая политика вызывает беспокойство и неуверенность. Что касается Абхазии, то отсутствие у нее системной российской политики объясняется проще. У нее вообще нет внешней политики, поскольку среди ее руководителей нет сегодня личности, способной формировать и реализовывать политические проекты межгосударственного уровня. Основная масса носителей высокого интеллекта, способная составить конкуренцию высшей власти, была выдавлена из власти, а частично – даже из страны в первые послевоенные годы, когда авторитет власти был безграничен. Но это не единственная причина. За двести лет пребывания Абхазии в составе России, когда все политические решения принимались в Москве, ее народ и даже элита утратили навыки политического мышления, чувство политической ответственности и способность к принятию ответственных политических решений. Но что еще страшней, в абхазской элите сформировался феномен политического инфантилизма и паразитирования на дружбе с Россией. Двести лет политической беспечности, когда их безопасность обеспечивалась Москвой, притупили у абхазов чувство опасности, почти атрофировав инстинкт национального самосохранения. До окончательной утери инстинкта остался буквально один шаг, и если он будет сделан, то нацию уже в обозримом будущем ожидает трагический финал. Очевидна необходимость принятия радикальных мер по выправлению ситуации. Но какие это могут быть меры, и кто их должен предпринять? Во многом это зависит от исхода передела сфер влияния в Закавказье между Россией и ее геополитическими соперниками. Если Москва, проявив политическую волю и жесткость, сумеет отстоять свои позиции там, то было бы разумно до наступления политической зрелости абхазских политиков и определения политического статуса Абхазии России взять на себя ответственность за судьбу Абхазии, объявив ее зоной своей политической ответственности. России достаточно легко, в отличие от международно-правовых организаций, обосновывать такое решение, как с правовой точки зрения, так и с позиций морали и политической целесообразности. Статус правопреемницы СССР накладывает на Россию моральные и правовые обязательств перед абхазским народом, присоединившимся к ней добровольно, и которого сегодня, вопреки его воле пытаются от нее оторвать. Сегодня, когда уровень межнациональной вражды остается пока высоким, невозможно предсказать, во что выльется абхазо-грузинское политическое объединение. Это неизбежно изменит привычный социально-экономический уклад жизни абхазов, нарушит устоявшиеся экономические связи с Россией, снизит их жизненный уровень и лишит возможности стабильного развития. Инфраструктура абхазской экономики создавалась исключительно с привязкой к нуждам российского рынка и полностью от него зависима. И потому, до урегулирования статуса Абхазии, целесообразно было бы снять все пограничные препоны, мешающие продвижению абхазских товаров на российский рынок. Что касается сугубо политической составляющей российских интересов в Абхазии, то в ее основе лежит стремление стабилизировать обстановку в республиках Северного Кавказа и обеспечить безопасность своих черноморских курортов. Многие российские политики понимают, что для сохранения влияния в Закавказье России необходимо сохранить свое присутствие хотя бы в Абхазии. Силами отдельных ведомств она предпринимает отдельные действия в этом направлении. Но они недостаточно координируются между собой, а порой из-за межведомственных трений мешают друг другу. Отсутствие стратегии и должной координации делают российскую политику в Абхазии малоэффективной и не приносят практических результатов. Именно потому, при полной взаимной заинтересованности сторон и совпадении позиций по всем основным стратегически важным вопросам особого политического сближения между Москвой и Сухумом не происходит. Наоборот, порой наблюдается сдача ранее завоеванных позиции и рост влияния в регионе третьих стран. Но, помимо этих причин, существуют еще и другие. На одной из них, без которой практически невозможно сформировать общие конструктивные подходы, я хочу остановиться отдельно. Но сначала немного предыстории. Еще в конце 80-х годов, когда в СССР стали проявляться центробежные тенденции, и Грузия оказалась в числе наиболее активных сепаратистски настроенных республик, Абхазии была отведена роль фактора влияния, с помощью которого предполагалось регулировать поведение Грузии. Но тогда в Москве просчитались. Спохватившись, решили было вернуть Абхазию назад, но оказалось, что сделать это непросто. Опять просчитались, упустив время. К тому времени позиции политических соперников укрепились, да и сама ситуация в Абхазии деградировала настолько, что она стала малопригодной к роли самостоятельной политической единицей. Оказалось, что среди ее политиков нет личностей, с которыми сообща можно было бы выправить ситуацию. Начался их поиск, и проблема оказалась не в количестве, а в качестве, благо среди абхазского "политбомонда" желающих побыть в роли "лидера нации" оказалось более чем достаточно. В итоге у каждого российского ведомства и политической группировки оказался свой фаворит. В результате Абхазия рискует получить в качестве следующего лидера очередную политическую пустышку. Оздоровить власть собственными силами абхазскому народу сегодня сложно, поскольку в стране еще не сформировались полноценные демократические институты, а законодательная база создавалась правящим режимом лишь для обслуживания его интересов. Остается надеяться только на здоровые политические силы России, которые помогут абхазскому народу выйти из кризиса власти в республике. Если этого не произойдет, то Москве будет очень трудно отстоять свои интересы в Абхазии, а саму республику в недалеком будущем загонят в состав Грузии. И тогда вблизи российских черноморских курортов может появиться постоянно тлеющий очаг напряженности.