Крым в структуре российской геополитики

Форпост России и Русского Мира

Исходя из определения геополитики как внешней деятельности государства по реализации своих интересов в глобальном пространстве [1], для современной Российской Федерации Крым, безусловно, является одним из важнейших геополитических предметов. В то же время, Крым сам (прежде всего усилиями различных пророссийских организаций и мировоззренческой ориентации абсолютного большинства населения) инициирует геополитическую активность федерального руководства, достигая тем самым статуса со-субъектности геополитических процессов в одной "команде" с Российской Федерацией. Есть еще один аспект, на который необходимо обращать внимание. Признавая, что между понятиями и социальными феноменами Российской Федерации и Русского Мира/России не может быть ни смысловой, ни выразительной тождественности, мы обязаны рассматривать Крым, с одной стороны, в качестве внешнего геополитического региона в отношении Российской Федерации (политический ракурс), с другой стороны, он является важнейшим историческим и настоящим компонентом Русского Мира/России (социокультурный ракурс). С учетом отмеченных особенностей следует рассматривать место Крыма в современной российской геополитике.

Место Крыма определяется не только его особым статусом в рамках Русского Мира, но и той функцией, которую он в состоянии выполнить в границах российского природно-исторического пространства. Термин "Русский Мир" применяется в настоящее время в двух значениях: для обозначения а) пространства, освоенного российской/русской культурой и б) территории (дисперсной) существования русскокультурных диаспор по всему земному шару. В первом понимании Русский Мир рассматривается Н.И. Костомаровым, который, собственно говоря, и является автором, как самого термина, так и определения понятия Русского Мира. Н.И. Костомаров в своих работах (наиболее обстоятельно, пожалуй, в статье "Две русские народности" [См. 2]) термин "Русский мир" использует в качестве тождественного термину "Русская Земля", причем именно в приведенном здесь написании – "мир" строчными буквами, а "Земля" с прописной. Это дает нам основания сейчас использовать написание Русского Мира с прописных букв. Характерно, что Н.И. Костомаров в том же, по сути, значении, что и Русский мир и Русская Земля, использует еще один термин – Русский материк. Все они обозначают пространство, которое формировалось под эгидой русской народности – ее южной (киевской) и северной (новгородско-московской) ветвями. Во втором варианте в состав Русского Мира включаются все места расселения русскокультурных людей, вне зависимости от их этнической принадлежности. В этом случае Русский Мир состоит как бы из двух структурных компонентов – территории собственно Российской Федерации и многочисленных мест проживания "людей … говорящих и думающих на русском языке" [3]. Тогда фрагменты Русского Мира мы обнаруживаем не только на территории бывшего Советского Союза, но и в Израиле, США, Австралии, Франции, Аргентине и т.д.

Признание дисперсности территории современного Русского Мира на первый взгляд выводит его на невиданные ранее уровни глобальных пространств. Казалось бы, несмотря на политико-административную сжатость Русского Мира в пределах Российской Федерации, он, благодаря процессу диаспоризации (образования русскокультурных анклавов) фактически на всех континентах, значительно расширил свое социокультурное присутствие на планете. Вот в этом признании дисперсности Русского Мира, когда в качестве диаспор рассматриваются русскокультурные территории даже в рамках исторического российского социокультурного пространства, например, на Украине и в Крыму, спрятана, как мне кажется, основная опасность для будущего российской цивилизации. Такая модель параметров Русского Мира фактически способствует консервации его политико-административного выражения только в пределах Российской Федерации, а то и того уже – даже исключая этнические регионы на том же Северном Кавказе. Тем более, эта модель внедряет в общественное сознание (и самое пагубное – российское) рассмотрение территорий бывшего СССР, т.н. "ближнего зарубежья" Российской Федерации, в одном контексте с территориями Израиля, США, Франции, Австралии, Венесуэлы и др., где действительно существуют русскокультурные диаспоры. Тем самым природно-историческое пространство, базовое пространство геополитического позиционирования российской цивилизации произвольно или невольно ограничивается территорией нынешней Российской Федерации.

В силу отмеченного, гораздо более целесообразно строить концепцию Русского Мира и разрабатывать прикладные технологии ее осуществления в социальной реальности, основываясь на определениях настоящего автора этого термина Н.И. Костомарова. Причем, делать это необходимо по причине смысловой корректности, а не только геополитической целесообразности. Хотя геополитическая целесообразность в этом вопросе имеет очень большое значение. Единственным дополнением, которое следует сделать к определениям Н.И. Костомарова, это расширить понятие Русского Мира, как выражающее не только сугубо русские этнокультурные характеристики, но и в широком смысле российскую социокультурную традицию, включающую в себя разнообразные этнические компоненты, развивавшиеся и существующие на пространстве, очерченным в свое время границами Советского Союза, а еще раньше Российской Империей. Полиэтничность или полиэтнокультурность Русского Мира, окормленного и оформленного, конечно же, русской культурой, является его характерной чертой.

Исходя из этих уточнений, мы вправе рассматривать понятие Русского Мира в качестве тождественного таким понятиям как российское социокультурное пространство и пространство российской цивилизации, которые исторически совпадают с территориями Российской Империи и Советского Союза. Что касается таких пограничных частей российского социокультурного пространства, как Прибалтика или Грузия и т.п., то они в настоящее время выступают в виде политически отторгнутых территорий, по аналогии с периодом завоевания арабской цивилизацией Пиренейского полуострова Европы (Испании и Португалии) в начале VIII века. Еще более свежий пример отторгнутых территорий – это политическое отделение от пространства европейской цивилизации восточной части Германии в 1945 году.

Как уже было отмечено, политически Русский Мир выражается сейчас Российской Федерацией, которая при этом сохраняет за собой статус матричной структуры всего российского социкультурного пространства. По причине, что нас в данный момент интересует геополитическая проблематика бытия российского социума, мы будем рассматривать Российскую Федерацию ассоциативно с Россией, которая в терминологическом плане является символическим обозначением российского социокультурного пространства. То есть, признавая, что Российская Федерация и в своем нынешнем территориальном выражении, и в своей социокультурной наполненности не тождественна России/Русскому Миру как российскому социокультурному пространству и территории распространения российской цивилизации, мы можем допускать ассоциацию Российская Федерация = Россия. Такое допущение становится возможным прежде всего потому, что Российская Федерация, не теряя позитивного суверенитета [См. 4] даже в самые тяжелые для страны 90-е годы прошлого века, становится в начале XXI столетия одним из ведущих геополитических игроков, способным в ближайшем будущем предметно артикулировать свои внешнеполитические интересы и, что самое важное, обеспечивать интеграционные процессы на постсоветской территории. Такое заключение вовсе не является благим пожеланием, а строится на основе определенной аргументации, вытекающей из того факта, что на территории Российской Федерации располагаются очаги (Урал и Южная Сибирь) будущей мировой цивилизации [См. 5]. Следовательно, ассоциировать понятия России и Российской Федерации у нас есть достаточно оснований, в то время как отождествлять Российскую Федерацию с Русским Миром и российским социокультурным пространством мы не можем. Российской Федерации, как субъекту геополитики еще предстоит вернуться в пространство Русского Мира.

Отмечая несоответствие в настоящее время Российской Федерации как политико-административной категории Русскому Миру как социокультурному явлению, мы фактически указываем наиболее актуальное направление российской геополитической активности. Именно здесь Российская Федерация, оставаясь пока неполноценной Россией, может обрести свою геополитическую полноценность, устранив существующие административно-политические границы сначала между собой и Белоруссией, затем и Украиной, Казахстаном и другими отторгнувшимися или отторгнутыми частями российской территории. Это есть движение на пути к полноценной России.

Кто же может стать союзником России в восстановлении территориальной целостности страны? Кто способен артикулировать социальные потребности и интересы в воссоединении миллионов людей? Думается, что в каждом из отколотых регионов это могут быть разные институты, как государственные, так и общественные. В Приднестровской Молдавской республике, Абхазии, Южной Осетии, в определенной степени в Нагорном Карабахе – это и государственные, и партийные, и общественные институты. А вот на Украине и в Крыму, скорее всего, – партийные и общественные организации.

Сложно прогнозировать позиции государственных институтов в Белоруссии, Армении, Молдавии и Средней Азии (Казахстане, Киргизии, Таджикистане, Узбекистане и Туркмении). Здесь приверженность к социальной интеграции все-таки более декларативна, нежели реальна. Однако, при высоких и сильных социальных требованиях населения в этих республиках, которые могут быть артикулированы местными партиями и общественными движениями, государственное руководство вынуждено будет действовать в русле восстановления территориальной целостности страны.

Особая ситуация свойственная для российской Прибалтики, Грузии и Азербайджана. Пока здесь сложно найти в качестве союзников какие-либо партийные и общественные институты, при том, что государственное руководство проводит антироссийскую политику (может быть не столь вызывающую в Азербайджане), выполняя функции коллаборационистов и агентов евроатлантического влияния. Но это вовсе не означает, что Россия должна снять с повестки дня проблему этих отторгнутых территорий, просто необходимо последовательно и скрупулезно работать с социальным ресурсом (опять же помогая формированию общественных институтов, нацеленных на социальную интеграцию) и настойчиво отстаивать решение вопроса о воссоединении перед мировым сообществом. В связи с такой постановкой проблемы у кого-то могут возникнуть возражения, что, допустим, литовцы, латыши, эстонцы и грузины не желают возвращаться в социально-политическое лоно российской цивилизации и воодушевлены своей квазинезависимостью. Даже найдутся свидетельства такого отношения в виде данных социологических опросов и решений общественно-политических институтов. Допуская, что так оно и есть. Но разве не было таких свидетельств применительно к Восточной Германии (ГДР), тем не менее, государственное руководство и социальная элита ФРГ никогда не снимала с повестки дня вопрос о воссоединении страны. Пусть на процедуру возвращения в состав России Латвии, Литвы, Эстонии, Грузии и Азербайджана потребуется не один десяток лет, но он должен быть начат и завершен во имя исторической справедливости.

Правда, здесь может возникнуть и другая тема: народ не хочет возвращения. Допускаю, что в российской Прибалтике литовцы, латыши и эстонцы в значительной части сейчас не хотят интеграции в российское социокультурное пространство. Они в большей степени питают надежды в отношении Европейского Союза, да и шли они в Европу, прежде всего, за материальным достатком. Этому выбору во многом способствовала и прежняя коммунистическая власть, которая учила мыслить желудком, а не мозгами. Полстолетия, где-то больше, а где-то чуть меньше, вдалбливали людям в головы, что под руководством Коммунистической партии вот-вот и будет построен материальный рай на земле, когда иллюзии были разбиты суровой повседневностью и сплошной капитализацией компартийной верхушки, вот народ и рванул в Европы, прельщенный кажущимися сладостями тамошней жизни (по сравнению с советской). Тогда возникает вопрос: а когда эти прелести иссякнут и иллюзии, на этот раз уже не коммунистические, а европейские, развеются, что будет тогда? Вот тогда большинство прибалтов и грузин с галичанами вспомнят о своих генетических корнях, которые отнюдь не на западе, а на востоке. Вот и весь ответ – мы просто должны быть готовы к такому повороту событий, который с точностью до года предсказать невозможно, но его наступление не вызывает сомнений. Так что никто не мыслит о том, чтобы объединять территорию интервенционистскими методами, речь идет о природной социальной интеграции.

Интересно в связи с этим сослаться на мнение известного американского экономиста Дж. Гэлбрейта. Осенью 1988 года, выступая с лекцией в Московском университете, он сказал, что в современном мире сильным государствам невыгодно захватывать чужие территории. Ибо присвоение территорий влечет за собой необходимость обязательного "вливания" капитала в новые земли с целью организации производства. В этом принципиальное отличие от предшествующей промышленно-сельскохозяйственной эпохи. Тогда захват новых земель, с характерными для них природными процессами (как основной слагаемой вещественного элемента производства) и проживающими там людьми (личностным элементом), давал неоспоримую выгоду. Она состояла в расширении производства и увеличении количества и разнообразия производимой продукции. Теперь, в условиях доминирования в производственном процессе информационных технологий, владение территорией само по себе ничего значит, главное – участие, а в определенных случаях контроль за информационным обменом, в том числе социальными и политическими технологиями.

Что касается функции Крыма на этом уровне базирования российской цивилизации – на территории бывшего СССР, – то она состоит из трех основных позиций. Это – а) сохранение, развитие и упрочение автономного статуса Крыма, б) бессрочное базирование Черноморского флота Российской Федерации в Севастополе и в) усиление влияния на политические процессы в Крыму пророссийских русскокультурных организаций. Причем, все эти три позиции взаимосвязаны друг с другом. Взаимосвязаны таким образом, что базисной является позиция укрепления и продвижения во властные структуры пророссийских общественно-политических организаций, действующих в Крыму. Все остальное уже будет слагаться именно из этой позиции.

Необходимо отметить, что кроме русскокультурных общественно-политических организаций за развитие автономного статуса Крыма выступают и различные крымско-татарские организации, хотя и с диаметрально противоположного подхода. Собственно говоря, в этой противоположности как раз и содержится то, что абсолютно неприемлемо для всего нетатарского (ок. 90%) населения Крыма. Такие организации, как нелегальный "меджлис", также не прошедшая в соответствии с украинским законодательством юридической регистрации "партия "Милли фирка" и другие подходят к проблеме развития автономного статуса Крыма сугубо с узко этнических позиций – они провозглашают своей целью создание крымско-татарской государственности. В отличие от них, русскокультурные организации, придерживающиеся российских социокультурных традиций и ценностей российской цивилизации, отстаивают идеи гражданской, а не этнической, автономии и потому в основании процесса автономизации кладут общегражданские принципы и нормы, выступая за стандарты современного демократического общества. Вообще, принцип надэтничности характерен для всех пророссийских организаций, объединяющих усилия представителей различных этнических групп – евреев, немцев, греков, украинцев, а не только этнических великорусов. Вследствие этого обнаруживается один весьма значимый социальный факт: развертывание автономизации в Крыму, укрепление автономного статуса республики – может реально осуществляться с учетом общественных и гражданских интересов всех социальных групп (в т. ч. этнических) только пророссийскими общественно-политическими организациями. Более того, евроатлантическое влияние на крымскую ситуацию, осуществляемое посредством деятельности различных фондов из Европы, США и Канады, несет на себе явно негативные последствия для гражданского мира, социальной стабильности и интеграции в Крыму. Это связано с тем, что здесь евроатлантические органы поддерживают организации только определенного этнического спектра – крымско-татарские и с четко выраженной ориентацией на идеологию украинства.

Политика этнизации (в крымско-татарском формате) социальной проблематики в Крыму, осуществляемая не только западными фондами и правительственными организациями, но и международными организациями (например, ПРИК ООН) юридически поддерживается центральным государственным руководством Украины (в настоящее время, главным образом, президентскими структурами). Следует отметить, что в последние годы в этот процесс активно включается НАТО в лице своих различных подразделений, типа Информационного офиса в Киеве под руководством М. Дюре. К тому же, НАТО, являясь военно-политической организацией Запада, в той или иной форме присутствует во всех внешнеполитических акциях США и Евросоюза, значит и Крым не является исключением теперь и, при сохранении существующих внешнеполитических тенденций, не будет исключением в будущем. Если еще принять во внимание, что нынешнее политическое руководство Украины (президентские структуры – явно и агрессивно, Кабинет министров – конъюнктурно, Верховный Совет – соглашательски) демонстрирует пронатовскую ориентацию, то гипотетически присутствие НАТО в Крыму будет возрастать.

Что же Украина может ждать от НАТО в этом регионе? В Крыму, скорее всего, НАТО поддержит радикальные крымско-татарские организации, нацеленные на создание здесь независимого этнического государства, как это произошло в сербской провинции Косово. Именно присутствие НАТО в Косово спровоцировало фактическое отделение этой провинции от Сербии. Возможное присутствие НАТО на Украине и в Крыму спровоцирует "косовский сценарий", реализацию устремлений к созданию самостоятельного крымско-татарского государства, выраженных, в частности, в Декларации о национальном суверенитете крымско-татарского народа, принятой делегатами этнического съезда крымских татар, т.н. "курултая" в 1991 году. Тогда и заигрывание с крымско-татарскими радикальными этническими организациями, которые демонстративно ставят себя вне правового поля Украины, и стремление в НАТО обернется для украинской государственности серьезными реальными проблемами, если не сказать – трагедией. Да и ладно, что там эта псевдогосударственность, социальная трагедия затронет миллионы людей, проживающих в Крыму и близлежащих территориях.

Для Русского Мира в целом и конкретно для Российской Федерации, как современного его политического выражения, чрезвычайно важно, чтобы в Крыму к власти пришли русскокультурные пророссийские организации. По сути дела, только таким образом возможно и решить проблему Черноморского Флота, сохранив Крым в структуре российской геополитики, и, что не менее важно, обеспечить дальнейшее развитие крымского компонента в социокультурном пространстве российской цивилизации. Крым является одной основных исторических областей Русского мира, наряду с Новгородом Великим, Киевом и Москвой. Именно с Крымом связано становление и развитие русской духовной традиции – от религиозной (Православие) до философско-творческой (деятельность в Крыму в XIX-XX вв. выдающихся русских философов, литераторов и художников), здесь более двух тысяч лет назад существовало Царство скифов, которых многие авторитетные историки (например, Б.Д. Греков) рассматривают исторических предков восточных славян.

Следует отметить, что Крым для России является отнюдь не сферой геополитических интересов, а своей традиционной частью, своей традиционной территорией, на которую она должна вернуться в полном объеме. Поэтому программа поддержки российских соотечественников здесь должна развертываться не так, как это происходит, допустим, во Франции или Германии. Это должна быть более глубокая и прямая поддержка, предусматривающая, в том числе, различные формы политического взаимодействия. Например, политические партии и организации Российской Федерации могут включать в свои внутриорганизационные процессы близкие им крымские организации. Целесообразно, чтобы в Крыму были сформированы представительства российских политических партий и стало возможными принятие совместных с крымскими общественно-политическими объединениями соглашений, договоров о совместной деятельность и других нормативно-процедурных документов. Конечно, для этого необходимо, чтобы крымчане вернули себе право образовывать крымские политические партии, которого они были волюнтаристски лишены в 1996 году по инициативе тогдашнего украинского президента Л. Кучмы и при содействии Верховного Совета Украины.

Что касается Севастополя, то его статус в будущем может быть в двух форматах: либо административно-территориальная единица в составе крымского автономного государственного образования, либо специальная зона базирования Черноморского Флота, находящаяся в административном подчинении центрального правительства в Москве. И первый, и второй варианты могут осуществиться только в том случае, если в Крыму у власти будет находиться действительно автономное правительство, способное поставить вопрос перед Киевом о разграничении полномочий и добиться его позитивного решения. Сейчас Севастополь используется украинскими государственными деятелями как способ деавтономизации Крыма. И все, кто содействует обособленности Севастополя, противопоставления его всей остальной территории Крыма – от руководителей общественно-политических организаций и городской севастопольской администрации до киевских чиновников – по сути, работают на снижение статуса Крыма и социального статуса его населения, действуют против геополитических интересов России и способствуют углублению раскола Русского Мира.

Все это конкретно выражается в следующих событиях. По РИА "Новый Регион – Крым" от 6 августа 2007 г. "Апелляционный суд Крыма больше не будет рассматривать иски по выборным делам. Апелляционными жалобами в решении выборных споров займется Севастопольский апелляционный административный суд". По сообщению того же информагентства от 20 сентября 2007 г. "приватизацией госсобственности в Крыму будет заниматься Севастопольское региональное отделение Фонда госимущества Украины. Полномочия РО ФГИУ в Крыму и Севастополе подтвердил Севастопольский апелляционный хозяйственный суд". Инициатором такого перераспределения полномочий, а точнее – ограничения полномочий АР Крым, стала председатель ФГИ Украины социалистка Валентина Семенюк. Как сообщило информационное агентство, "ликвидировать Фонд имущества АР Крым (ФИАРК) руководство Фонда госимущества Украины пыталось еще в 2006 году. В апреле прошлого года во время рабочего визита в Крым Валентина Семенюк, ссылаясь на Государственный классификатор "Классификация форм собственности", заявила, что "…собственности АР Крым не существует" (!!!). Тогда же Семенюк подтвердила: несмотря на две Конституции – Украины и Крыма, она лично не признаёт само понятие "имущество Автономной Республики Крым". На заседании крымского правительства с участием главы ФГИУ Совмин Крыма (в то время председатель – А. Бурдюгов) признал работу ФИАРК неудовлетворительной и рекомендовал парламенту республики уволить председателя фонда Юрия Шимина" [6]. Таким образом, мы видим как украинские госчиновники, при содействии их крымских партнеров, стремятся развести Крым, как минимум, на две административно-территориальные части.

Возникает несколько парадоксальная ситуация, когда идеологически умеренные украинские политики, типа упомянутой В. Семенюк, легко находят опору в Крыму среди политической и экономической элиты и с её помощью методично ограничивают полномочия автономии и интенсивно понижают республиканский статус Крыма, сводя его к минимуму, простой формальности. Вследствие этого возникает не менее парадоксальный способ выхода из этой антиреспубликанской и в этом смысле антикрымской ситуации. Сам Крым в состоянии "породить" действительно автономное прокрымское правительство лишь в том случае, если вся Украина украинизируется. В современных политических реалиях это может проявиться в том, что и исполнительная (включая президента), и законодательная власть будет контролироваться "оранжево-бело-красной" политической силой (по партийным цветам организаций В. Ющенко и Ю. Тимошенко). Как не покажется на первый взгляд парадоксальным, но контроль за одной из ветвей или даже за всеми ветвями власти "бело-синей" Партии регионов объективно будет удерживать Крым от стремления разграничивать полномочия с Киевом. Прежде всего потому, что крымский политический истеблишмент и экономическая элита включены или в структуру, или в орбиту украинской Партии регионов. В этом смысле, в отличие от "Нашей Украины" В. Ющенко и Блока Юлии Тимошенко, Партия регионов Украины объективно выступает как политическая сила, консолидирующая и интегрирующая украинскую территорию. Это объективный факт, другое дело насколько он полезен для лечения украинской болезни и для Русского Мира. Хотя, это уже другая тема…

При сохранении политического дуализма, который по большому счету не может устраивать ни "оранжевых", ни "синих", а может только "белых" и "красных", Крым, как и вся Украина, будет находиться в "подвешенном" состоянии. Тогда крымское общество так и будет пребывать в положении инертного социального ожидания – и хочется пойти в Россию, но вот пришёл бы кто-то оттуда, да взял бы. В этой ситуации никто, кроме государственного руководства Российской Федерации не сможет обеспечить присутствие и сохранение интересов Русского Мира в Крыму. Действуя через русскокультурные организации в Крыму, федеральные структуры могут "оживлять" крымское социальное пространство.

Это то, что касается восстановления территориальной целостности разорванной на части страны, воссоздания разрушаемого российского социокультурного пространства. В этом случае речь идет о втором уровне базирования России в современном геополитическом пространстве. Первый уровень базирования – это собственно территория Российской Федерации. Только должным образом организованное обустройство Русского Мира на двух своих базовых уровнях может обеспечить выполнение потребной современному человечеству геополитической миссии России – имперскому ограничению империалистических посягательств на мировое господство, исходящих, главным образом, от США*. Эти два уровня должны обеспечить переход на третий, функциональный, геополитический уровень позиционирования России в мировом устройстве XXI века.

Формирование третьего функционального уровня геополитического расположения России связано с определением сферы жизненных (или национальных) интересов, что является характерным для любого ведущего геополитического игрока. Известно, что функциональный уровень геополитического позиционирования занимает важнейшее место в современной внешней политике Соединенных Штатов Америки. В качестве сфер национальных интересов правительство США объявило многие регионы Ближнего Востока, Латинской Америки, Южной Азии, Европы и др.

Первый базовый уровень расположения Русского Мира является его природным свойством, второй базовый уровень – есть его исторический атрибут, третий функциональный уровень – определяется геостратегическими требованиями.

Обозначив третий, функциональный, уровень геополитического базирования России как сферу жизненных интересов, хотел бы уточнить, что в данном случае речь идет не столько о национальных интересах, в их политическом выражении, сколько о цивилизационных интересах – геополитических интересах российской цивилизации. Естественно, что реальным проводником в современной ситуации геополитических интересов Русского Мира могут выступать государственные институты Российской Федерации. В этом контексте, говоря о геополитической стратегии России в современном мире, мы можем говорить о государственных интересах Российской Федерации, которые распространяются на территории, прилегающие к границам бывшего Советского Союза, т.е. к окраинам российского социокультурного пространства.

Географически государственные интересы Российской Федерации, аналогичные в настоящий момент цивилизационным интересам Русского Мира, на западе распространяются на территории, занимаемые такими государствами как Финляндия, Польша, Германия (восточная ее часть или Пруссия), Словакия и Чехия, Венгрия, Румыния. На юге – Болгария, Греция, Турция, Сирия, Ливан, Израиль и Палестина, Ирак, Иран (северная часть), Афганистан (северная часть), Монголия. На востоке – Япония, штат Аляска Соединенных Штатов Америки, Канада. Все эти территории так или иначе связаны с историей Русского Мира и имеют, различной степени, связи с российскими социокультурными традициями.

Нынешние территории некоторых из этих государств в определенные исторические интервалы включались в состав российского государства (полностью или частично). Это Финляндия, Польша, Румыния, Турция, США. Ряд государств входили в международные организации, контролируемые Советским Союзом/Россией или были зависимы от России в иных формах – Польша, Восточная Германия, Чехия и Словакия, Венгрия, Румыния, Болгария, Иран, Афганистан, Монголия. Однако геополитическая стратегия России и позиционирование ею своих цивилизационных интересов в примыкающих географических пространствах обосновывается не только и даже не столько историческим прошлым, сколько жизненной необходимостью обеспечить условия своего социокультурного развития, сохранить и реализовать очаги будущего человеческой культуры, расположенные в пределах ее цивилизационного пространства.

Наиболее важным участком цивилизационных интересов России является юго-западное геостратегическое направление. Это обосновывается тем, что на западе сейчас работает проект под названием "Европейский Союз", имеющий высокий технологический (в смысле, цивилизационный) уровень, хотя и с весьма проблематичным культурным (т.е. содержательным) потенциалом. Прибалтика ещё не готова к возвращению в российское социокультурное пространство, Польша пока окончательно не разочаровалась в Евро-атлантическом доме, устройство которого контролируется США. Да и к тому же, Польша, всегда переполненная непомерными амбициями, стремится позиционировать себя в качестве регионального лидера, представляясь порученцем Соединенных Штатов в Европе. Еще не пришло время, когда поляки наконец-то полностью почувствуют разницу между "прелестями" евро-атлантической цивилизации и своими возможностями ими пользоваться.

При этом, необходимо отметить, что когда мы говорим "Польша" или "Прибалтика" в контексте геополитического дискурса, мы должны иметь в виду политические элиты государственных образований и их ориентации, а не общество страны или общественные умонастроения. Поэтому речь идет не о поляках или литовцах, латышах и эстонцах, а о современных государствах, возникших на территориях их проживания.

К тому же, Европейский Союз, в силу отмеченной цивилизованности, может строить с Россией нормальные взаимовыгодные добрососедские отношения. Особенно, если в нем будет возрастать политическое влияние германского и французского факторов, которые при их естественной реализации будут объективно оппозиционировать американскому кураторству, зачастую осуществляемую посредством Великобритании. Такое развитие событий, которое по существу является желательным не только для России, Германии и Франции, но и для Италии, Испании и даже Великобритании, государства, расположенные на западной территории цивилизационных интересов Русского Мира (Польша, Чехия, Словакия, Венгрия), обретут свой природный статус транзитного пространства. Пространства контактов, сотрудничества и соперничества российской и европейской цивилизаций. То, что сейчас там доминируют даже не европейские, а американские геополитические интересы и подавлены российские, является совершенно ненормальным. И как всякое ненормальное явление оно должно быть исправлено и излечено.

Что касается восточного и южного направлений цивилизационных интересов России, то они имеют свои четкие и на сегодняшний день естественные пределы в виде США, Канады, Японии, Китая, Индии и Ирана. В отношении США-Канады и Японии позиция России должна осуществляться достижением паритета геополитических интересов в режиме непосредственного контакта, в силу отсутствия естественных транзитных территорий. Единственным спорным участком здесь может стать только территория Аляски, на которой присутствие России будет обозначаться социально-экономически. В отличие от США и Японии, Китай и Индия являются стратегическими партнерами геополитики России. Социогенетические и социокультурные установки индийской и китайской цивилизаций ориентируют данные государства на эндо-политику, направленную не на мир внешней культуры, а на мир эндогенной культуры. Если для евро-атлантической и российской цивилизаций свойственно определять и строить свое общество в мире, то для индийской и китайской – внешний мир строится и определяется в своем обществе. Поэтому для России во взаимоотношениях с Индией и Китаем особых геополитических проблем, по определению, возникать не должно. Важно только учитывать специфические культурно-цивилизационные ценности и принципы того и другого государства.

С учетом таких особенностей Россия может без особых проблем вернуться в Монголию, которая не только относится к зоне цивилизационных российских интересов, но и имеет прямое отношение ко второму базовому уровню геополитического расположения России, с его историческими признаками. Истоки формирования Великой Монгольской Империи Чингисхана лежали как на территории современной Северной Монголии, так и российской Бурятии.

Особое место в этом направлении также занимает Афганистан, т.к. это территория, социальная конфликтогенность которой может быть нейтрализована только совместными усилиями основных геополитических игроков – России, Европейского Союза и США. Наиболее оптимальным способом разрешения афганской проблемы видится разделение ответственности между Россией (Северный Афганистан) и Евро-атлантическим сообществом (Южный Афганистан). Понятно, что для достижения этого Россия, прежде всего, должна вернуться в полном объеме на свои исторические территории в Казахстане и Средней Азии.

Вот теперь, и в заключение статьи, вернемся к основному и главному направлению реализации цивилизационных интересов России – юго-восточному, которое включает в себя Турцию, Ирак, Сирию, Ливан, Иорданию, Палестину и Израиль. Наиболее проблемным участком этого направления, безусловно, является Турция. И не только потому, что она непосредственно граничит с Россией, даже – не столько потому.

Во-первых, Турция удерживает до сегодняшнего дня культурно-исторически значимые для Русского Мира территории. Это область Константинополя (Царьграда), которая в определенной степени имеет сакральный смысл для России, для Православия. Являясь формальным, если не декларативным центром Православного Христианства Константинопольская духовная ойкумена, лишенная административно-территориальных признаков и политико-управленческих средств, не в состоянии решать конкретные интеграционные задачи в рамках православной конфессии. К месту будет сказано, что возможность исторического примирения западного и восточного Христианства возрастет на несколько порядков, если Вселенское Православие организационно консолидируется. В таком случае консолидированное Православие и централизованное Католичество намного оперативнее смогут осуществлять сотрудничество и вырабатывать общие институциональные стандарты. Сейчас, когда внутри Православия отсутствует организационное единство и, более того, множатся попытки раскола действующих Церквей никакой вопрос христианского объединения не может быть эффективно решен. Что касается раскола Православия, то он как раз наиболее агрессивно инициируется в юго-западной части Русского Мира – на Украине. Вначале автономизация украинских епархий Русской Православной Церкви, затем попытки создания поместной украинской церкви идут вопреки не только консолидации Православия, но и сотрудничеству восточного и западного Христианства. В этом случае происходят вообще антирелигиозные события, когда во главу угла формирования украинской поместной церкви кладутся совершенно не духовно-религиозные идеи, а этно-политические установки украинства. В результате, получается совсем не христианская, а этническая церковь. Это все усугубляется еще и тем, что украинские этномаргиналы, активно задействованные в церковном расколе Русской Православной церкви, на самом деле даже не хизуються своей нацией, а шизуются национальной принадлежностью. Потому восстановление и воссоздание религиозно-церковного центра Православия в Константинопольской (Царьградской) области в состоянии воспрепятствовать политическим по сути тенденциям конфессионального разобщения.

Из этого вовсе не следует, что образование Константинопольской Православной области неизбежно должно повлечь нарушение территориальной целостности современной Турции. Такая область может быть образована по аналогу с Папской областью – Ватиканом – в Италии. Важно только, чтобы эта Православная область имела полную административно-территориальную самостоятельность и, конечно же, не контролировалась турецким государством.

Во-вторых, что касается Турции. Это государство аннексирует значительную часть территории одного из важнейших компонентов российского культурно-цивилизационного пространства – Армении. Достаточно сказать, что один из важнейших символов Армении – гора Арарат – находится за турецкой границей. Безусловно, что Россия, заботясь о восстановлении своего территориального единства должна поставить вопрос перед международным сообществом о цивилизованном воссоединении северной и южной Армении. В процессе достижения этой цели Россия могла бы более активно работать с курдским национальном движением и поддерживать справедливые требования курдов о создании своего государства, которое станет надежным российским союзником в этом важном геополитическом регионе. Курдскому государству вряд ли необходимо претендовать на территории в Иране и Сирии, а вот исторические очаги на севере Ирака (который по причине американского вторжения уже потерял все признаки самодостаточного государства) и на востоке полуострова Малая Азия имеют все признаки лечь в основу курдского государства. Одним из механизмов образования такого государства может стать режим протекционизма над Курдистаном со стороны Турции и России, что позволит нейтрализовать наиболее острые конфликтные ситуации. Протекторат в данной ситуации не означает кондоминиум, а призван, прежде всего, распределить геополитические интересы России и интересы Турции как регионального лидера.

Если мы посмотрим на географическую карту, то легко заметим, что Крым находится как раз между двумя отмеченными узловыми участками юго-западного направления реализации цивилизационных интересов России в геополитическом пространстве – Константинополем, с одной стороны, и Арменией и Курдистаном, с другой. Но не только стратегически значимым расположением в формате географических координат объясняется роль Крыма. Крым в силу своей истории, связанной с греко-византийской и православной традицией, включенных в социогенезис Русского Мира, является форпостом и российского культурно-цивилизационного пространства, и российского геополитического образования, и российского государства, какие бы реальные границы оно не занимало в различные исторические периоды. Восстановив политическое влияние в Крыму, Россия может решать и украинскую проблему, и задачи по восстановлению социо-культурного и экономического присутствия в Молдавии (гораздо более выгодное молдаванам, чем самой России); снимать противоречия на Кавказе, вызванные сепаратизмом грузинской политической элиты; обеспечивать свои цивилизационные интересы на всей примыкающей к Русскому Миру юго-западной территории.

И, наконец, последнее необходимое уточнение. Русский Мир – это Мир не просто русских как супернации, это Мир русских, которые являются сверхэтиническим образованием. Русские даже не обозначение этноса, а эпитет, качественно характеризующий принадлежность к русской культуре и цивилизации. Прилагательное "русский" без проблем может применяться к представителям любых этнических групп, если они структурированы в Русском Мире – русский немец, русский датчанин, русский шотландец, русский грузин, русский украинец, русский великоросс, русский татарин, русский армянин, русский поляк, русский еврей и т.д. Те, кого сейчас называют прилагательным "русские" на самом деле та частица Русского Мира, которая относится к этнообразованию русичей, ставших на определенной исторической ступени великороссами, и которая пожертвовала своим этнонимом ради создания мощного и перспективного культурно-цивилизационного пространства – России.

* Империя – понятие, этимологически исходящее от слов "власть" и "государство", выражающее вид (форму) организации управления социумом на обширном географическом пространстве, при котором разнообразные регионы государства пользуются покровительством имперского центра. Имперский способ социального управления обеспечивает ограничение своеволия провинций и региональных вождей, угнетающих малые социальные сообщества.

Империализм – этимологически связан с господством и обозначает подавление любого своеобразия, навязывание различным регионам стандартов, выработанных в империалистических центрах. Империалистическая политика означает стремление к гегемонизму и подчинению своим интересам всех окружающих социальных общностей и институтов.

Список использованных источников

1. Филатов А.С. Преобразование мироздания. Ось культуры // Sententiae: наукові праці Спілки дослідників модерної філософії (Паскалівського товариства). Спецвипуск № 3 "Філософія і космологія". – Вінниця: Універсум-Вінниця, 2005. – С. 220
2. Костомаров Н.И. Русский мир. – Киев: Радуга, 2006. – С. 81-121
3. Щедровицкий П. Русский мир: восстановление контекста // http://www.archipelag.ru/ru_mir/history/history01/shedrovitsky-russmir/.
4. Holm H.-H., Sorensen G. Whose World Order? Uneven Globalization and the End of the Cold War. Boulder: Westview Press, 1995
.5. Филатов А.С. Россия в изменяющемся мире // ЭКО. Всероссийский экономический журнал. – Новосибирск: Сибирское отделение РАН, 2005. – № 5. – С. 83-94
6. РИА "Новый Регион – Крым" // http://www.nr2.ru/crimea/130704.html

А.С. Филатов,
заместитель директора по науке украинского филиала Института стран СНГ,
кандидат философских наук, доцент