Кто управляет Казахстаном

Монополия титульного этноса

17 марта в ходе расширенного заседания Комиссии по правам человека при президенте Казахстана председатель агентства по делам государственной службы Кайрат Нурпеисов сообщил крайне интересную информацию о национальном составе казахстанских чиновников. По его данным представители титульного этноса в настоящее время составляют 85% всех госслужащих. Это означает, что с течением времени доля казахов среди чиновников только увеличивается. В непростой ситуации, отмеченной яростными спорами вокруг Доктрины национального единства Казахстана, переводом делопроизводства на казахский язык и усилением миграционного оттока некоренного населения, эти данные вносят далеко не безынтересный акцент.

Что побудило агентство по делам госслужбы раскрыть эту информацию – неясно. Возможно, всему виной – председательство Казахстана в ОБСЕ и вынужденная необходимость следовать демократическим стандартам. Так или иначе, но эти данные еще раз подтвердили тезис об абсолютном преобладании среди чиновников представителей титульного этноса.

В общей сложности на госслужбе в настоящее время заняты почти 97 тыс. чел., среди которых – 82,3 тыс. казахов, 9,8 тыс. русских, почти 1,5 тыс. украинцев, а также татары, немцы, узбеки, корейцы, уйгуры, белорусы, поляки и представители других этносов. Всего среди чиновников представлены 59 национальностей. Если сравнить удельный вес этносов среди госслужащих с национальной структурой Казахстана, выявленной по итогам последней переписи, получается следующая картина. На долю казахов приходится 63,1% населения и 84,9% чиновников, русских соответственно – 23,7 и 10,1%, узбеков – 2,8 и 0,4%, украинцев – 2,1 и 1,5%, уйгур – 1,4 и 0,4%, татар – 1,3 и 0,8%, немцев – 1,1 и 0,5%. То есть казахов среди чиновников в 1,3 раза больше, чем в составе всего населения, тогда как русских – в 2,4, узбеков – в 6,5, уйгур – в 3,6, немцев – в 2,1, татар – в 1,6, а украинцев – в 1,4 раза меньше.

Между тем еще два с половиной года назад казахов среди чиновников было заметно меньше, а русских – значительно больше. По данным заместителя министра информации Казахстана О. Рябченко, представившего 14 августа 2007 г. доклад комитету ООН по ликвидации всех форм расовой дискриминации, среди госслужащих казахи составляли 79%, русские – 14,5%, украинцы – 0,9%. Таким образом, русских среди госслужащих на тот момент было в 1,8 раза меньше, а казахов – в 1,3 раза больше их доли в населении республики. Продолжающийся рост удельного веса казахов среди чиновников свидетельствует, что сфера государственного управления Казахстана в последние годы все более монополизируется представителями титульного этноса.

Еще более показательным, чем абстрактная статистика, является почти полное отсутствие нетитульных национальностей среди высших чиновников. В действующем правительстве К. Масимова единственным русским является министр по чрезвычайным ситуациям Владимир Божко, ранее служивший в казахстанских органах госбезопасности. Других представителей нетитульных этносов среди заместителей главы правительства и министров нет.

С течением времени доля титульного этноса возрастала и в представительных органах государственной власти. К моменту распада СССР доли казахского (39,7%) и русского (37,8%) населения в Казахстане были почти равны (1989 г.), а вместе с украинцами и белорусами русские составляли большинство жителей республики (43,9%). Более того, русские составляли большинство занятого населения Казахстана, обеспечивая функционирование его экономики, и составляли большую часть квалифицированных инженеров и технических специалистов. Казахи же уже в то время занимали доминирующие позиции в органах власти и составляли большинство гуманитарной интеллигенции, что предопределило быструю концентрацию власти в их руках.

Тем не менее по итогам состоявшихся в марте 1994 г. выборов Верховного Совета русские получили 21%, тогда как казахи – 58% депутатских мест. На внеочередных выборах 1995 г. ситуация несколько улучшилась – в нижнюю палату было избрано 43 казаха, 20 русских и 4 депутата других национальностей. Доля русских среди депутатов составила около 30%, что, по всей видимости, было несколько ниже их удельного веса в составе всего населения. Аналогичными были результаты выборов в верхнюю палату парламента, депутатами которой в 1995 г. стали 32 казаха, 13 русских (около 30%), один уйгур и один украинец. Однако уже к концу 1990-х гг. доля русских в парламенте заметно снизилась. На выборах 1999 г. в верхнюю палату парламента (Сенат) были избраны 14 казахов, ни одного русского и два представителя других этносов. В то же время 2 русских оказались среди 7 сенаторов, непосредственно назначенных в соответствии с конституцией президентом. В нижнюю палату (Мажилис) на выборах 1999 г. прошли 58 казахов и 19 русских. В целом на долю казахов, составлявших к 1999 г. 53,4% населения, приходилось 75,3%, а русских, удельный вес которых достигал 30%, – 24,7% депутатов Мажилиса.

В составе Мажилиса, избранного в октябре 2004 г., почти 80% депутатов составили казахи и лишь 20% – русские и представители других национальностей. В действующем составе нижней палаты парламента, избранном в августе 2007 г., представлены 82 казаха (77%), 17 русских (16%), 2 немца и по одному белорусу, балкарцу, корейцу, украинцу, узбеку и уйгуру. Учитывая, что по данным на 1 января 2006 г. русские составляли 26,1% населения республики, их доля среди депутатов нижней палаты была в 1,6 раза меньше. В качестве своего рода компенсации одним из заместителей председателя Мажилиса был избран этнический русский С.А. Дьяченко, имеющий длительный опыт работы в политике, а заместителем председателя Сената – другой представитель русских А.С. Судьин.

Основных причин доминирования казахов среди государственных служащих две – кланово-родственные связи, которые в казахском обществе продолжают играть огромную роль, и необходимость для чиновников знания государственного языка, которому в последнее время уделяется все большее внимание. Поскольку же представители нетитульных этносов ни тем ни другим, как правило, не обладают, устроиться на государственную службу для них сегодня практически нереально. В последнее время незнание языка все чаще приводит к вытеснению славянского населения из бюджетной сферы, делопроизводство в которой также переводится на казахский.

Любопытно, что низкий уровень представленности некоренных этносов среди государственных служащих начинает осознаваться и самой казахской элитой. Попытки урегулировать этот вопрос присутствовали и в разработанной властями Доктрине национального единства Казахстана, и в предложенных оппозицией альтернативных концепциях. В доктрине, например, говорится о необходимости совершенствовать механизм «привлечения в систему государственной службы граждан, обладающих соответствующей квалификацией и способностями, из числа различных этнических групп», причем желательно – владеющих казахским языком. Наличие этого пункта объясняется, по-видимому, опасениями властей по поводу дальнейшего усиления миграционного оттока некоренного населения, грозящего дефицитом квалифицированных кадров, а учитывая соседство с перенаселенным Китаем, – и нарушением этнического баланса. Однако прекращение публичного обсуждения доктрины говорит о том, что на практике ни одна из этих попыток реализована, скорее всего, не будет.