ЛАСЕСОФ - неизвестное русское гетто

Фильм общества "Живой колос" "Русское гетто" в Литве"

Настоящее произведение ценно не только тем, что концентрирует внимание читателя-зрителя-слушателя на основной теме, но и тем, что вызывает какие-то ассоциации, напрямую не связанные или почти не связанные с самим произведением

Так, по крайней мере, произошло у меня, когда я смотрел фильм общества "Живой колос" "Русское гетто" в Литве". Вспомнилось, как в молодости нам вдалбливали, что нет у нас в стране ни русских, ни узбеков, ни литовцев, а только единый советский народ, новая наднациональная общность. Хотя узбеки себя чувствовали узбеками, а литовцы - литовцами. Лишь на русских и действовала эта пропаганда.

Выражалось это в полном безразличии к родной культуре, фольклору в частности. Народных песен не знали, на тех, кто учился играть на жалейке или домбре и посещал кружок русского танца, смотрели, как на чокнутых. Один приятель, правда, учился в музучилище по классу балалайки, но только потому, что не было отделения гитары, а полученные там навыки он использовал, чтобы классно нарезать рок в местной группе.

Словом, искусство национальное по форме было в те годы у всех, кроме русских. А у них (у нас) оно было только социалистическое по содержанию. "Русскость" почему-то стыдливо замалчивалась. Вот в Швеции на острове Висингсе существует со времен Столетней войны кладбище, где похоронены военнопленные из разных стран. Однако не постеснялись назвать его Русским.

На такие сентиментально-шовинистические мысли навел меня один коротенький эпизод фильма "Русское гетто" в Литве". Что же это за эпизод? На экране крупным планом мемориальная дощечка, на которой написано: "В этих домах в годы нацистской оккупации в лагере для интернированных были заключены женщины и дети разных национальностей".

Может, они и были "разных национальностей", но для местных жителей и немцев они были русскими, да и, судя по фамилиям (в фильме демонстрируются списки заключенных), в подавляющем большинстве - тоже. Чтобы не быть голословным, небольшая выдержка: Зудов Вова, Зыкова Света, Иванов Саша, Котов Петя, Комаров Сережа.

Мимо этих домов я прохожу раз в неделю, а проезжаю на автобусе чуть ли не каждый день. Но таблички этой не видел ни разу. Может, ее привинтили так, чтобы не возбуждать у меня не свойственных мне чувств? Я, конечно, патриот своей нации, но не настолько, чтобы бить всех подряд, спасать Россию. И людей дифференцирую по морально-этическому, а не национальному признаку. Ну да ладно, Бог с ними, с моими переживаниями. Теперь о самом фильме.

Авторы его – Ирина Арефьева и Герман Шлевис. Этот тандем наших замечательных журналистов всегда поражал меня умением найти уникальный материал, будь то цикл очерков об архитектуре вильнюсской улицы, книга о православных церквях Литвы или историческое исследование о литовском периоде жизни патриарха Тихона.

Ул. Субачяус, д. № 37 и 39. Два добротных шестиэтажных дома, отгороженных от проезжей части обшарпанным общежитием. Когда-то их построила еврейская община для своих бедных и одиноких стариков. Словом, богадельня. В первые дни войны она превратилась в гетто. Но вскоре его обитателей "эвакуировали" (читай "уничтожили"). Об этом я знал и раньше. А вот что было потом, мне рассказали документы и факты, представленные в фильме.

Потом еврейское гетто стало русским. Так его назвали немцы, так оно стало называться в народе. В советских документах гетто именовалось "Лагерь для семей советских офицеров" или сокращенно ЛАСЕСОФ. Сюда поселили жен и детей советских военных и служащих. Одних из них очень быстро, вероятно, по составленным заранее спискам, арестовали в первые дни войны. Другие попали сюда после неудачной эвакуации в глубь России – поезд с беженцами был взорван на пути к белорусской станции Вороново. В Вильнюс женщин с детьми гнали пешком.

Всего в лагере находились 776 человек, половина – дети и подростки. Об их тяжелой жизни в гетто и рассказывает фильм. Это воспоминания очевидцев и тогда еще малолетних узников, озвученные документы, найденные в архивах, комментарии специалистов. Демонстрируются также фото- и киноматериалы из фондов киностудии "Беларусьфильм" и Литовского государственного центрального архива.

Особенно сильное впечатление оставляют рассказы бывших узников. Этим немолодым женщинам, которых мы видим на экране, тогда было лет по пять-десять. Вот отрывки из их воспоминаний. Они никак не связаны между собой, просто цитаты, просто фрагменты огромного фантасмагорического полотна:

…Пули такие красненькие летят между мной и мамой…

Нам надо было добежать до леса, где мы спрячемся…

По лежащей окровавленной женщине ползал ребенок.

Что-то будет с нами дальше... Сил становится все меньше, а есть хочется все больше.

Ходили побираться. Наберем кусков хлеба и кормим маленьких…

Из трубы электростанции вытекала теплая вода. Мы гурьбой ходили туда мыться.

Ощущение страха. Мы не знали, что с нами будет завтра…

Вдоль железнодорожных откосов лежали мертвые, часть с разорванным животом и без печени.

Все эти и другие, не менее страшные вещи рассказываются очень спокойно, но чувствуешь, что за этим стоят не равнодушие и успокоенность. Какое может быть равнодушие к собственному детству?! Просто люди, прошедшие такую закалку, иначе смотрят на жизнь. Наверняка и сегодняшние передряги они переживают более стойко, чем те, у кого было счастливое детство. Эти люди и крепче духовно, и добрее, и терпимее.

Тяжелые бытовые условия, голод, болезни и смерть, царившие в русском гетто, не убили в сердцах узников надежды. Ее подпитывали те, кто жил по другую сторону колючей проволоки, горожане, которые всячески помогали, а порой и спасали детей.

Силу духа укрепляли и сами заключенные. В гетто было организовано подполье, поддерживалась связь с партизанами. И еще один факт, говорящий о внутренней силе этих людей. Один парнишка по имени Леонид (фамилия его нигде не фигурирует) написал песню о жизни в гетто на мелодию "Раскинулось море широко". В фильме она звучит лейтмотивом. Исполняет ее хоровая студия "Другялис".

Среди тех, кто помогал, рискуя жизнью, был и человек, имя которого для нас открыли несколько лет назад авторы фильма. Это православный священник Лука Голод, человек героической и трагической судьбы.

Он, пользуясь положением священника, подкармливал голодных, больным приносил лекарство, а на Рождество устроил детям елку. Тайком вывозил детей из гетто, а прихожане разбирали детей по домам. Но НКВД обвинил о.Луку в сотрудничестве с фашистами. Заступничество узников гетто привело к тому, что священника освободили. Вернулся он больным и измученным. Дни его были сочтены.

Режиссер Олег Курдюков и оператор Винцас Кубилюс заканчивают фильм современными кадрами. 9 мая, день Победы. На Антакальнисском кладбище - множество людей: молодежь, ветераны, увешанные орденами и медалями, море цветов. Среди массы народа мелькают уже знакомые лица – это бывшие узники русского гетто. Жизнь продолжается. И память о былом жива. И заслуга в этом не только тех, кто воевал, но и тех, кто ее сохранил. Среди них и создатели фильма "Русское гетто" в Литве".