Легенда без грамоты

Беседа с легендой авторской песни Александром Городницким

Александр Городницкий – живая легенда авторской песни. Его, так же как Булата Окуджаву, Владимира Высоцкого и Юрия Визбора, считают одним из основоположников этого жанра. Недавно Городницкий засветился на бардовском фестивале "Балаклавские каникулы", который проводится в Севастополе. Здесь знаменитый исполнитель сделал удивительное заявление: оказывается, он почти не играет на гитаре и совсем не владеет музыкальной грамотой!

– Действительно, я плохо играю на гитаре, и у меня нет музыкальной грамоты. Когда был помоложе, я напевал песни на магнитофон. Потом с этой пленки человек, знающий сольфеджио, записывал нотную строчку. Сегодня мне принадлежит авторство 240 песен, оригинальность мелодий которых удостоверена композиторскими экспертизами. Однако ноты ни одной из этих песен я сам прочитать не могу.

– Вам уже доводилось бывать в Севастополе?

– Последний раз я был здесь 25 лет назад. Как профессиональный морской геофизик, я много работал с военными моряками, поэтому Севастополь мне хорошо знаком. Это один из самых красивых городов. А повидать мне довелось немало: Сан-Франциско, Лос-Анджелес и еще много чего. Кстати, мое любимое место на земле – родной Васильевский остров, так как я – ленинградец, островитянин. Я вообще не могу представить город без моря.

– Как вы воспринимаете потерю Севастополя Россией?

– Я не могу это обсуждать, потому что просто не могу в это поверить! Невероятно: за выход к Черному морю было положено столько поколений… Остается надеяться, что Россия и Украина – достаточно дружественные страны. Правда, когда весь мир объединяется, мы решили разъединяться. Хотелось бы думать, что у России и Украины на Черном море одинаковые военные интересы. А пока приходится читать грустные сведения о том, что турецкий флот сильнее российского и украинского в три раза. В то время, как мы делим три ржавых тральщика, турки действительно думают об огневой мощи.

– Ваш концерт в рамках "Балаклавских каникул" имел огромный успех. Вы в первый раз выступали в Севастополе?

– Действительно, раньше здесь никогда не было моих концертов. Матросский клуб оказался забит полностью, что меня даже несколько удивило. Десятки записок, концерт вместо двух часов длился около трех с половиной! И дело не только во мне, а в удивительно интеллигентной и радушной публике. Меня просто не отпускали: море цветов, аплодисменты, я был потрясен! Для меня это большая честь.

– Вы как-то признались, что в свое время не уехали из Советского Союза, так как не смогли бы жить в стране, где не говорят на русском языке. Что сегодня должна делать Россия для поддержки русского языка на Украине?

– Несмотря на то, что у Москвы хватает своих внутренних забот, она должна более внимательно относиться к соотечественникам, находящимся за рубежом. А вот политики, которые занимаются украинизацией в ущерб русскому языку, наносят вред, прежде всего, самим украинцам. Отучив страну от русского языка и литературы, они обрекут Украину на провинциальное, второсортное существование.

– Не так давно вы заявили, что авторская песня теснит традиционную попсу, барды неплохо продаются…

– Когда появился проект "Песни нашего века", в Москве они потеснили даже Киркорова, первый диск раскупали со страшной силой. Но сегодня авторские песни в коммерческом плане уже ни с кем не конкурируют. Речь идет о духовном противостоянии попсы, пошлейшего псевдоблатного шансона и негромких духовных авторских песен.

– Кстати, на Украине активно обсуждается идея запрета шансона в маршрутных такси.

– Честно говоря, я не сторонник запретов. Любой запрет порождает протест. Уверен: песню можно вытеснить только песней.

– Известно, что всю жизнь вам приходилось заниматься творчеством в достаточно экстремальных условиях: во время экспедиций на Северный полюс, в океане и глухой тайге. Однако в одном из интервью вы признались, что все угрозы вашей жизни были связаны с женщинами: якобы, вас дважды хотели убить?!

– Ну, был по молодости дурак. Не то, чтобы я уж особенно сильно обращал внимание на женский пол. Просто на Крайнем Севере, где мне пришлось проработать семнадцать лет, опасное всегда притягивало. Это была детская глупость. Сейчас я в этом не раскаиваюсь, но и особого предмета для гордости тоже нет.