Меч Сталинграда

Победа в алом платье парила над городом. Светлое и мирное человеческое жилище, вытянувшееся вдоль Волги, Сталинград был превращен в апокалиптический руинный пейзаж. Победа ликовала и аплодировала своим творцам, скорбела над двухмиллионными жертвами этого великого сражения, недоуменно взирала на гигантскую груду покореженного железа и с русской жалостью глядела на поверженного врага - многотысячную полуживую орду пленных, вчера еще стальных солдат армады Третьего рейха. Согласно толстовской мысли, "дубина народной войны гвоздила до тех пор, пока ненависть к врагу не сменилась на жалость".

Двести дней и ночей кромешного ада этой битвы изменили ход войны - Красная армия вырвала у врага стратегическую инициативу и уже не выпускала ее из рук до самого Берлина. "Для Германии битва под Сталинградом была тягчайшим поражением в её истории, для России — её величайшей победой" - написал после войны в своих мемуарах гитлеровский генерал Герман Дёр.

Закончившаяся окружением, разгромом и пленением отборной вражеской группировки, сталинградская Победа породила первый салют в советской стране и первый тяжелый траур у немцев. Она подарила миру сильные эмоции, надежды и, конечно, вызвала растерянность и замешательство в стане союзников Гитлера. Япония отказалась от планов нападения на Советский Союз, Турция приняла решение воздержаться от вступления в войну, несмотря на истерику Гитлера. Многие, очень многие в мире по-иному взглянули в сторону Москвы, на малопонятный, многоликий народ огромной страны, обладающий невероятным стоицизмом, беспримерной отвагой.

В то время на стенах домов оккупированной Варшавы появились рисунки — сердце с надписью "Германия", пронзённое большим кинжалом, на клинке которого было слово "Сталинград!" В Париже писатель-антифашист Жан-Ришар Блок обратился к соотечественникам: "Слушайте, парижане! Первые три дивизии, которые вторглись в Париж в июне 1940 года, три дивизии, которые осквернили нашу столицу, этих трёх дивизий — сотой, сто тринадцатой и двести девяносто пятой — не существует больше! Они уничтожены под Сталинградом: русские отомстили за Париж. Русские мстят за Францию!" Рузвельт в телеграмме Сталину назвал Сталинградскую битву "великой эпической борьбой, решающий результат которой празднуют все американцы" и прислал Грамоту гражданам города со словами восхищения. Черчилль отметил победу Красной армии как "изумительную".

"Воистину, у них были сердца из стали". Эти слова в 1943 году произнес Рузвельт перед открытием Тегеранской конференции, прелюдией которой стала церемония вручения Черчиллем Сталину "Меча Сталинграда". Церемониальное "оружие крестоносцев" c золотой "розой Тюдоров" было выковано по указу британского короля Георга VI вручную, из первоклассной шеффилдской стали, и украшено драгоценностями. По клинку кислотой вытравили надпись: ГРАЖДАНАМ СТАЛИНГРАДА • КРЕПКИМ КАК СТАЛЬ • ОТ КОРОЛЯ ГЕОРГА VI • В ЗНАК ГЛУБОКОГО ВОСХИЩЕНИЯ БРИТАНСКОГО НАРОДА. … Недаром этот меч подарен именно "гражданам Сталинграда".

Многих мирных жителей не успели эвакуировать, и они оставались в стенах города. И не просто прятались в убежищных подвалах, но формировали отряды ополчения, работали на действующих заводах "Красный Октябрь", "Баррикады", тракторном, изготавливая патроны, ремонтируя оружие, поврежденные танки и артиллерийские орудия. Солдаты защищали эти предприятия, вели огонь. Применять оружие внутри, в цехах, было опасно, из-за эффекта рикошета, и если враг вдруг прорывался, то рабочие вступали в бой, вооружившись металлическими болванками, колющими и режущими инструментами, или просто шли врукопашную.

…Я видела "меч Сталинграда", этот прекрасный образец оружейного искусства, в Волгограде, в музее Сталинградской битвы. Ему, как и самой битве, уже 70 лет. Подарок достойный и выбран точно, ибо само слово "Сталинград" - слово-меч, где корень "сталь" сочетается с жесткими, сильными буквами русского алфавита. В зале Славы на Сталинградском Мамаевом Кургане, где нескончаемо течет мелодия-реквием, я блуждала глазами по стенам с бесконечными рядами фамилий солдат и офицеров, погибших в страшной битве за город. По-счастью, среди них не было имени моего отца, военно-морского офицера, сражавшегося за этот город в батальонах, которые немцы называли "черная смерть". Моему кровному защитнику Сталинграда суждено было выжить и закончить войну на Дальнем Востоке.

… Пока отец был жив, я часто приставала к нему с вопросами о войне. А он говорил: "Ну зачем тебе это? Война – это великое зло, ужас, грязь, смерть, страдания, шабаш первобытных инстинктов…".

Но как-то он все же вспомнил один из сталинградских эпизодов: "Установили в развалинах тяжелое орудие, полученное на заводе. Два матроса сразу были ранены, и мы оттащили их в безопасное место, хотя это понятие было очень условным – весь город кипел адом. В разгаре боя вдруг вижу - падает навзничь мой друг, с которым учился в Черноморском училище, служил на крейсере "Червона Украина". Из его правой глазницы фонтанировала кровь – снайпер достал. Закрыл я ему второй глаз, голубой, удивленно глядящий в небо. Душу распирала ярость: "Ну, держись, фриц!". И представь себе, что именно в этот момент на нашу позицию, откуда ни возьмись, явился почтовый солдатик: "Товарищ капитан-лейтенант, вам телеграмма - дочь родилась!" Так я узнал о твоем рождении. Вот и били врага - за своих детей, за будущее, за Родину! Поняла?"

Потом еще много раз на своем журналистском пути я встречалась с фронтовиками, всякий раз расспрашивая их о войне. "Сначала – крещение в бою у деревни Крюково – слышали песню "У деревни Крюково погибает взвод…"? Так вот я там выжил, один из немногих, - рассказывал ветеран Алексей Волощенко. - Подремонтировался в госпитале и в составе 154-го гвардейского краснознаменного полка из станицы Клецкой двинул в Сталинград, с оркестром", -

Средняя продолжительность жизни новоприбывшего советского рядового в городе была ниже двадцати четырёх часов. В какой-то момент рядом с юным лейтенантом разорвался снаряд, и, казалось, нет больше на свете Алексея Волощенко! Но он очнулся, в кромешной тьме, засыпанный землей, среди мертвых. От сильной контузии мало что соображал, но молодая воля к жизни заставила действовать. Левая рука была сдавлена, и он начал инстинктивно работать правой, выкапывая самого себя из рыхлой земли. "Часа через два сверху засветилось пятнышко – как путеводная звездочка оно указывало путь к спасению, - вспоминал ветеран. - Прошло еще несколько часов, пока я, совершенно обессиленный, смог вытащить на поверхность руку и голову. В этот момент мимо проходил наш солдат. Я окликнул его, а он от ужаса упал (подумал, видимо, мертвый из могилы вылезает!) Но тут подоспели другие, вытащили меня, влили в горло глоток водки, приволокли в медсанбат, где пришлось денек отлежаться и - снова в кромешный сталинградский ад. В этой битве Алексей Волощенко открыл счет своим наградам, получив орден Отечественной войны I степени.

Это о таких, как Волощенко, писал в своих военных мемуарах немецкий офицер Фридрих Меллентин: "Гораздо полезнее переоценивать упорство русских. И никогда нельзя рассчитывать на то, что они не выдержат. Они не дорожат жизнью, не обращают внимания на разрывы бомб и снарядов, им нипочем артобстрелы. Нечувствительность русских к артиллерийскому огню – их старое качество, оно проявилось еще в ходе Первой мировой войны. В книге "Поход Наполеона в Россию" о нем говорит и Луи де Коленкур. Генерал свидетельствует, что в Бородинском сражении "противник, испытывающий натиск со всех сторон, собрал свои войска и стойко держался, несмотря на колоссальные потери от огня артиллерии". "Эти русские живыми не сдаются, заметил тогда император Наполеон, - и здесь мы ничего не можем поделать". От похода Наполеона во французской речи осталось страхообразующее слово "Березина", по имени реки, ставшей местом трагической гибели отступающей армии. Подобным "трофеем" немецкого ужаса стало слово "Сталинград".

Немцам бы вникнуть в эти слова Бонапарта раньше, когда только собирались воевать. Ну что ж, видимо, им было суждено самой Историей еще раз показать всем, что с русскими - лучше не связываться. Эту мысль лаконично сформулировал английский фельдмаршал Монтгомери, выступая после окончания Второй мировой войны в национальном парламенте: "Первая заповедь на первой странице Книге войны: не ходи на Москву!"

Невозможно не вспомнить еще об одном уникальном эпизоде, связанном со Сталинградской битвой. Президент России Борис Ельцин 19 июня 1996 года подписал Указ №948, беспрецедентный по содержанию. В нем говорилось: "За мужество и героизм, проявленные в Великой Отечественной войне, присвоить звание Героя Российской Федерации ГАНУСУ Феодосию Григорьевичу – сержанту (посмертно)". Довольно странно: Россия конца ХХ века вдруг вспомнила о подвиге одного конкретного советского бойца, погибшего более полувека назад под Сталинградом, и отметила его высшей наградой уже новых демократических времен.

"Это было торжество справедливости, я был счастлив, как будто бы на фронте взял высоту", - рассказал военный историк полковник Петр Дунаев. - Ошибки, несуразности, злая игра с человеческими судьбами - тоже боль войны". Работая в архиве, Дунаев наткнулся на Указ о награждении званием Героя Советского Союза экипажа танка КВ. Но почему только 4 фамилии? Профессиональный военный, он знал, что танк этого типа укомплектовывался пятью бойцами. Кто же был "пятым" в экипаже? Чтобы узнать, кто этот боец и вернуть ему попранную честь, потребовалось 10 лет. "Забытым" оказался Феодосий Ганус, немец по национальности, наш, волжский.

Полковнику Дунаеву все стало ясно: немцев, пусть даже своих, этнических, не награждали. Их вообще не брали на фронт, одним словом - не доверяли. На этот счет 8 сентября 1941 года был издан откровенный приказ Сталина (№35105): "Изъять из частей, академий, военно-учебных заведений и учреждений Красной Армии, как на фронте, так и в тылу, военнослужащих рядового и начальствующего состава немецкой национальности и послать их во внутренние округа, в строительные части". Однако, когда война дошла уже до Волги, ситуация заставила смотреть на сталинский приказ "сквозь пальцы". Только так и можно объяснить, почему немец Феодосий Ганус оказался в армии, на Сталинградском фронте.

…У Паулюса оставался последний аэродром – "Питомник", где были сосредоточены 370 самолетов, сотни машин, зенитных орудий и другой боевой техники. "Юнкерсы" садились с грузом продовольствия и боеприпасов, а забирали раненных, обмороженных. Отчаянно защищая аэродром, немцы собрали в кулак все силы пехоты, танков и авиации. Советское командование предъявило ультиматум, требуя сложить оружие, но в ответ немецкие генералы предприняли яростные контратаки. Тогда генерал-лейтенант Рокоссовский приказал покончить с врагом. В бой была введена 91-я танковая бригада полковника Якубовского. На "Питомник" послали разведку, вызвавшую панику, танкистам же в это время было приказано овладеть высотой Безымянная и хутором Новая Надежда, лежавшими на подступах к аэродрому.

В экипаж 19-летнего командира танка КВ лейтенанта Алексея Наумова входили механик-водитель старшина Павел Смирнов, командир оружия младший сержант Петр Норицын, радист младший сержант Николай Вялых и заряжающий – сержант Феодосий Ганус. Тяжелый КВ шел в авангарде, уже было подбито пять вражеских танков, орудийным огнем уничтожено 24 автомашины с пехотой, множество пушек и минометов, что обеспечило быстрое взятие укрепленного пункта "Новая Надежда" – об этом свидетельствует позже представленный Наградного лист. Однако танк Наумова получил повреждения, потерял маневренность, хотя и продолжал вести огонь. Когда боезапас иссяк, немцы предложили экипажу сдаться в плен, но в ответ услышали на родном немецком языке: "Russen ergeben sich nicht!" ("Русские не сдаются!"). Тогда машину облили бензином и подожгли.

На этом месте теперь стоит памятник погибшему экипажу. Долгое время на мраморной плите не было имени Феодосия Гануса, теперь – оно вписано. Добиваясь справедливости, полковник Дунаев настойчиво обивал многие пороги, без стеснения проявляя жесткий офицерский характер и воинский напор. И все же, в конце концов "дело Гануса" попало в Кремль, на стол президента России Бориса Ельцина. Он не мог вернуть павшему сержанту звание Героя Советского Союза, но присвоил ему звание Героя Российской Федерации.

...Помню, как в Берлине 80-х годов отмечали 40-летие Сталинградской битвы. Я побывала тогда на фотовыставке, отражающей это событие. Очень интересно было заглянуть в Книгу отзывов, где посетители оставляли свои записи. Помню, я прочла слова, кипевшие возмущением: "Почему до сих пор в Сталинграде не поставили памятник немецким солдатам? Русские должны понять, что и немцы тоже сражались отважно!?" А рядом другой человек написал ответ на вопрос своего соотечественника: "Извините, а кто нас туда звал?!"

Сталинград и до сих пор хоронит многонациональную рать, жестоко прошедшую по его телу. Кости былых солдат - русских, немцев, итальянцев, румын, хорватов –- всё находят и находят отряды поисковиков. С 1993 года останки военнослужащих - уже неважно, какой национальности - стали хоронить на Солдатском кладбище около села Россошки близ Сталинграда.

Там покоится уже около 50 тысяч солдат. "Мертвые сраму не имут!" -сказано в "Слове о полку Игореве". Но живые помнят: кому- позор, а кому- бессмертие. И всё это высечено на каменных Скрижалях.