Миражи Четвертого Рима

Часть 5. (Кон)Федерация Русь

От редакции. Портал RUSSKIE.ORG завершает публикацию эссе Сергея Анатольевича Сокурова о совместной истории русского и украинского народов и о попытках искажения исторических фактов, извращения исторической памяти, которые в последнее время все чаще предпринимаются со стороны украинских националистов. X. Язык твой - враг мой Самым страшным агрессором-русификатором в воспаленном мозгу воителей за самостийную культуру является не тот, кто держит в руке кисть, резец или смычок, а тот, кто вооружен словом. Русское слово выброшено из учебных программ общеобразовательной школы в трех областях Украины на первом году самостийности, обретенной с согласия и тех граждан бывшей республики СССР, чей родной язык - русский. Эти три области - этническая территория галичан, активная часть которых, проявляя пассионарность в строительстве новой Украины, настойчиво навязывает новому государству собственную теоретическую схему моноязычной унитарной «Украiни для украiнцiв». И это в федеративной по сути стране, где Галицию и Крым, Донбасс и Волынь, Новороссию и Полтавщину можно соединить надежно лишь искусной притиркой. Что скажет наш «единый» украинский народ, если эту схему заверят в Киеве печатью Ярослава? Представьте себе Одессу, где умолкла русская речь, Херсон, Приазовье, Слободскую Украину... Немыслимое явление! Народ, освоивший один из самых распространенных языков мира, язык ООН и ЮНЕСКО, язык Пушкина и Гоголя, Менделеева и Вавилова, Чайковского и Репина, добровольно отказывается от приобретенного знания. Подобного невежества не знает человечество. Но декретом русский язык не запретишь. Каковы же механизмы низведения его до статуса забываемого? Известная писательница, интеллигентка (казалось мне), на страницах издания с названием, пронизанным светом просвещения, призывает силовым методом сократить число газет и журналов, учебников и книг, выпускаемых на русском языке в пределах Великой Соборной; у оставшихся сократить тиражи. Одновременно обложить русские издания налогом в пользу украинских, сократить гонорары писателей, пишущих на русском языке. И этот «монстр» гуманной профессии призывает к свету юношество в многочисленных повестях и рассказах, десятилетиями пылящихся на полках книжных магазинов. Я пытаюсь понять мотивы, заставляющие политиков и деятелей культуры исполнять «пляску смерти» над чужим словом. Не месть ли движет ими за притеснение украинского слова, как нас почти убедили, уваровыми и валуевыми, их последователями в СССР? На этот вопрос лучше всего ответил Н. Ульянов: «Русское столичное общество... любило их (произведения на украинском языке), как интересное культурное явление. Центрами новой украинской словесности в XIX веке были не столько Киев и Полтава, сколько Петербург и Москва. Первый Сборник старинных малороссийских песен... издан в 1812 году в Петербурге. Первая «Грамматика малороссийского наречия», составленная великороссом А.Павловским, вышла там же в 1818 году. «Малороссийские песни», собранные Максимовичем, напечатаны в Москве в 1827 году. В 1834 году там же вышло второе их издание. В Петербурге печатались Котляревский, Гребинка, Шевченко... «Здесь всех так занимает все малороссийское, - пишет Гоголь матери, - что я постараюсь попробовать поставить их на театре». В Петербурге поэтов, писавших по-украински, пригревали, печатали, выводили в люди и создавали им популярность. Личная и литературная судьба Шевченко - лучший тому пример. «Пока польское восстание не встревожило умов и сердец на Руси, - писал Костомаров, - идея двух русских народностей не представлялась в зловещем виде, и стремление к развитию малороссийского языка и литературы не только никого не пугало призраком разложения государства, но и самими великороссами принималось с братской любовью». Именно призраком разложения государства в 1863 году был напуган министр внутренних дел П. Валуев, выборочно и временно запретив печатать литературу на «малороссийском языке», чем, несомненно, нанес ощутимый вред русско-украинскому единству и сыграл на руку сепаратистам. Через тридцать лет последовал новый, более жесткий указ, усугубивший проблему. Но насколько эффективны были эти указы? И как ответила на них просвещенная общественность России? Министр просвещения А.Головин открыто возражал против валуевского запрета. В крупных, сплошь русифицированных городах империи последовали протесты и демонстрации. Под носом у властей, в обход цензуры, продолжали выходить из печати книги и брошюры на украинском языке. В разгар «реакции» театр Кропивницкого блистательно гастролировал в Москве и Петербурге, покорив самого Александра III, который пригласил труппу в Царское Село. Ограничения печатанья украинской литературы фактически никогда не соблюдались и никому, кроме царизма, вреда не принесли. Но «борцы за волю», подогреваемые думами пылкого романтика Кондратия Рылеева, успели за эти 42 года вполне ощутить себя великомучениками. Отказываясь от русского слова, изучая русскую литературу в разделе «иностранная» в средних школах с украинским языком обучения, нынешние реформаторы национальной культуры грезят о литературе, достойной нового государства. Государству же надлежит быть в ближайшие десятилетия «не хуже Франции». Вот и украинской литературе необходимо стать вровень с французской, а значит, и с русской. Да и не только ей - всей культуре. За работу, товарищи! То бишь, панове. Еще в 1927 году князь Н. Трубецкой предвидел, какие уродливые формы может принять украинское культурное возрождение, если отдать его в руки политикам от культуры, ведущим отбор творцов не по качеству, а по «генетическому», расовому признаку. Мысли ученого настолько актуальны сегодня, что стоит пересказать их. Успешно конкурировать с общерусской культурой в удовлетворении высших духовных запросов новая украинская культура будет не в состоянии. Всякий творец высших духовных ценностей стремится к тому, чтобы продукты его творчества стали доступны массам и были оценены возможно большим числом ценителей; а каждый настоящий ценитель стремится к тому, чтобы пользоваться продуктами творчества возможно большего числа творцов. Значит, обе стороны заинтересованы в расширении поля данной культуры. Ограничение этого поля может быть желательно только, с одной стороны, для бездарных или посредственных творцов, стремящихся охранить себя против конкуренции, а с другой - для узких и фанатичных краевых шовинистов. Такие люди будут главным образом оптировать против общерусской культуры и за вполне самостоятельную украинскую культуру. Они наложат на нее свою печать трафаретности и мракобесия. Эти люди постараются всячески стеснить или вовсе упразднить самую возможность свободного выбора между общерусской и самостоятельно украинской культурой; постараются запретить украинцам знание русского литературного языка, чтение русских книг, знакомство с русской культурой. Придется внушить всему населению Украины острую и пламенную ненависть ко всему русскому и постоянно поддерживать эту ненависть всеми средствами школы, печати, литературы, искусства, хотя бы ценой лжи, клеветы, отказа от собственного исторического прошлого и попрания собственных национальных святынь. Нетрудно понять, что такая украинская культура окажется орудием злобно-шовинистической и задорно-крикливой политики. Политикам же нужно как можно скорей создать свою украинскую культуру, все равно какую, лишь бы она не была похожа на русскую. Это поведет к подражательной работе: чем создавать заново, проще взять готовое из-за границы, только бы не из России, наскоро придумав для импортированных ценностей украинские названия. «Последние слова» европейской цивилизации будут жить бок о бок с признаками самой вопиющей провинциальной ветоши и культурной отсталости при внутренней духовной пустоте, прикрываемой крикливым самовосхвалением, кичливой рекламой, громкими фразами о национальной самобытности. ...Оглянемся же вокруг, сегодня, спустя почти 80 лет после предостережения ученого князя, и согласимся: «Процесс пошел». XI. Московские обиды Четвертый Рим в современной украинской редакции обещает стать самым гуманным, самым демократическим в мире государством. Залог этому прежде всего, уверяют нас, в ментальности генетического украинца - от природы мягкого, справедливого, столетиями угнетаемого «найжорстокiшим загарбником» - москалем, а значит, впитавшим через собственный хребет любовь к бесправным, сирым и убогим. Поскольку Четвертый Рим возводится не только на развалинах Третьего, но и на его фантомном фоне, торопливым строителям жёлто-голубой державы желательно для оттеночных целей подновлять на этом фоне краски крови и пожара. И тут тоже все средства хороши. Читателю эссе из начальных глав, в изложении А. Лотоцкого, уже известно, что смертельный удар «украинскому» Киеву нанесли «найбiльшi вороги Украiни» во главе с неукраинским князем Андреем Боголюбским. Вот подробности: «10 марта 1169 года он со своим войском напал на Киев и уничтожил его. Поубивал всех киевлян, а женщин взял в неволю. Ограбил церкви и даже забрал с собой иконы. С той поры Киев на долгие века утратил свое значение». Этот звероподобный Андрей Юрьевич вместе со своим отцом Юрием Долгоруким, вздыхает пан Антин, «дали начало московскому народу, который действительно и доныне имеет те «долгие руки» и все шарит ими по Украине». «Доныне» для автора цитируемой «Истории» - до первой мировой войны. На ней московских жестокостей не меньше. Хотя бы такие: «В начале войны... захватили русские войска почти всю Восточную Галицию... и тут начали преследовать сознательных украинцев. Некоторых выселили аж в Сибирь, между ними таких знаменитых граждан, как Митрополит Андрей Шептицкий...» Проследим путь страдальца, арестованного за доказанные враждебные действия против России, в ссылку. Ехал он в салон-вагоне в компании личного духовника, секретаря и слуги. До Киева. Там арестанта ждала шикарная гостиница «Континенталь». Потом - частная квартира в Нижнем Новгороде с комфортом. Позднее - особняк в Курске. Такой истинно царский прием плененный митрополит оценил по-своему и, скрашивая по старой привычке свои будни шпионажем в пользу родной Австрии, потерял бдительность, за что был переселен из особняка в келью Суздальского монастыря, правда, со всеми удобствами. Постращав убежденного врага России, правительство Николая перевело его аж в Ярославль, откуда уже сердобольный демократ Керенский пригласил узника в Петроград на полный пансион. А Сибирь? - спросите вы. Увы, вельмишановный пан Лотоцкий, за ним рецензенты и издатели его «истории», видимо, считают и Петроград, и Ярославль, и Нижний Новгород, и Суздаль городами Зауралья. Такова история с географией. Не меньшие муки перенес от московитов другой страдалец, Грушевский. Встреченный в 1914 году русскими на австрийской территории, он, будучи подданным России, уже видел внутренним взором берега Колымы, как последовал указ направить историка на Волгу. Но и этот мирный цветущий край воюющей державы показался российской общественности слишком большим наказанием для заблудшего в прямом и переносном смысле хрониста. И тот отделался ссылкой (куда бы вы думали?)… в Москву. Длинное московское кнутовище протянулось от князя Боголюбского до сегодняшней Украины через святая святых «окремой» украинской истории - через «козаччину». Почти по всем гетманским универсалам прослеживается минорный лейт-мотив плача от московских обид и притеснений. Казачьи вожаки с изощренной «наивностью и доверчивостью» подставляют своих людей под тяжелую руку кацапа: то угрожают москали славному Запорожью статусом некоей резервации на десять тысяч реестровых (гетман Выговский), то задумали «разорять Украину отчизну нашу милую, истребив в ней всех жителей больших и малых» (гетман Брюховецкий); то, по свидетельству Мазепы, «московская потенция уже давно имеет всезлобные намерения против нас, а в последнее время начала отбирать в свою область малороссийские города, выгонять из них озлобленных и доведенных до нищеты жителей и заселять своими войсками». «История Русов» оттого так и полюбилась идеологам самостийничества и их благодарной аудитории, что московские зверства живописуются там талантливой рукой - ярко и убедительно. Описание захвата Батурина Меньшиковым как бы сходит с ветхозаветных страниц: в обреченном городе гибнут все поголовно - от младенцев до стариков. Тут и колесование пленников, и четвертование, и сажание на кол; пытки батогами и раскаленным железом. Эти «свидетельства» не только не подтверждаются иными документами, но, наоборот, опровергаются. Сокрушительному штурму подвергся только замок с засевшими в нём сердюками. Пленных, во главе с полковником Чечелом, Меньшиков, никем и никогда в жестокостях и зверствах не замеченный, передал на суд казачьей рады в Глухов. Н. Ульянов обращает внимание на факты, согласно которым «те из заговорщиков, вроде Данилы Апостола и Галагана, которые, побыв с Мазепой в шведском стане, вновь перебежали к Петру, - не были ни казнены, ни лишены своих урядов. Апостол впоследствии сделался гетманом. Дано было согласие сохранить жизнь и булаву самому Мазепе после того, как он дважды присылал к Петру с предложением снова перейти на его сторону да привести заодно с собой короля Карла и его генералов». Сами малороссы, сохранившие верность царю, ещё не один год с обидой писали: «…многие, которые оказались в явной измене, живут свободно, много сёл роздано людям, замешанным в мазепину измену; роздано изменничьим сродникам, попам и челядникам…». Заметьте, «много сёл роздано»! Это до введения крепостничества Екатериной II! Перечислив примеры явной лжи и натяжек в «украинских историях», мы ни в коем случае не хотим обелить ни царей, ни вождей, ни исполнителей их воли, действовавших кто по убеждению, кто из-под палки. Жестокости были разнообразные. Только страдали от них все без исключения подданные государства. Безнравственно приписывать Москве искусственный голод на Украине в начале 30-х годов «большевистской» (по П.Тычине) эры. Да, указы изымать все зерно в «закрома родины» для вывоза за границу в обмен на оборудование шли из центра. Но изыматели были свои, местные, сытые соседи умирающих от голода односельчан. Этот страшный голод как-то заслонил собой не менее страшный голод в европейской России, Казахстане и Сибири и вызванный десятилетием раньше продотрядами, шнырявшими по Поволжью. Разве мало было среди непреклонных комиссаров тех, кто отзывался на имя «Петренко» или «Иванчук»? Любое государство - тюрьма. Многонациональное - значит «тюрьма народов». Примем за аксиому. Одиночка кажется «гуманней» переполненной камеры. И столетия не проходит, как англичане захватили Ирландию, поголовно уничтожая пленных: вешая, рубя головы, топя в море связанных в гроздья врагов, сотнями расстреливая. И вот исчезает из употребления ирландский язык, как практически исчезли гэльский в Шотландии, валлийский в Уэльсе, а за проливом, в другой европейской стране, - провансальский и бретонский. Ни один из них уже не даст миру своего Тараса Шевченко. Поздно! Культурные расы, которые в силе, не склонны, как русские, брататься с инородцами. А своих Кармалюков, точно сипаев, спиной к орудийным стволам - и в клочья. Новых подданных европеец-завоеватель брезгует считать российским счетом, по душам, удобней по скальпам. И скальп оценить легче, чем живую душу: 50 фунтов стерлингов - скальп ребенка, 100 - воина. Нужна территория для переселенцев из Европы, перенимайте опыт Кортеса и Писарро, методы пионеров дальнего Запада, после которых остаются пустыня и редкие в ней резервации. В русской же Сибири писцовые книги периода колонизации указывают на рост ясачного населения. Да и рост русского люда объясняется тем, что «браки русских с инородцами совершались во множестве. В результате получалось широкое и повсеместное смешение русских со всевозможными инородческими племенами» (Азиатская Россия, СПб, 1914). Присоединению Закавказья предшествовало неоднократное спасение христианских народов этого региона вооруженною силою России от полного истребления захватчиками-мусульманами. Предвижу саркастическую усмешку: от кого тогда спасали мусульман - на том же Кавказе, в Средней Азии? От христиан?.. Да от самих себя! Здесь достаточно выпукла обратная сторона медали: ежегодные войны между местными князьками микроскопических государств и уделов, кровная месть сводили на нет прирост населения, препятствовали торговле, делали бессмысленным развитие земледелия и промышленности. Не столько оружием смиряли русские местных националистов, сколько терпимым отношением к исламу, уважением к местным законам и обычаям. В руках ханов, мулл и баев оставалось местное самоуправление, и все - от верха до низа - оценили выгоды мира, когда вдруг оживилась торговля, по дорогам беспрепятственно двинулись караваны и толпы богомольцев, а простому дехканину стало выгодно выращивать излишки на своем трудном поле. Русский чиновник и офицер получали из казны полтора оклада, если овладевали речью местного населения. Неполной стрелковой дивизии хватало, чтобы держать в повиновении обширный край между Каспием и Тянь-Шанем, да еще строить солдатскими руками тысячеверстную железную дорогу. И только когда был разрушен устанавливавшийся веками мир тюркоязычного жителя пустынь и оазисов, когда были поруганы его святыни, обобществлены земля и вода, началось басмачество. В начале 90-х годов мы стали свидетелями превращения классической марксистской спирали в круг: мир царских и советских окраин возвращался к своему феодальному состоянию. Своевольные и всесильные князьки, ханы и баи, еще вчера носившие «под сердцем» партбилеты, начали кровавые тусовки под благородными лозунгами самоопределения. В других республиках, слава Богу, обошлось без крови, но ведь насилие над душой не менее болезненно для жертвы. За всеми демократическими схемами «возрождаемых» государств заманчивым призраком стоит ругаемая на всех языках Империя. Ведь как ни брани имперское мышление, почетно, согласитесь, повелевать судьбами гагаузов, русских и украинцев на левом берегу Днестра, славян в Нарве, русских в Крыму; абхазов и осетин в Грузии, подкарпатских русинов незалежной Украины. Известный дипломат В. Лукин с мрачной иронией заметил: «Уж если кто сейчас и является империями, так это те республики, которые отхватили российские территории только на том основании, что административные границы были нарезаны совершенно произвольно. Поэтому-то они сегодня вопят, что Россия их грабит, напоминая детину, который зарезал отца и мать и требует от суда снисхождения на том основании, что остался круглым сиротой» (Литературная газета, № 47, 1992). Успехи русских на исторической арене примитивно объяснять коварством и жестокостью, насилием и неразборчивостью в средствах. Русские последовательно и упорно создавали государство не великорусское, а российское, привлекая к созиданию инородцев надежностью общего дома, где одинаково вольно или стесненно чувствовали себя и «чистокровный» славянин Ломоносов, и «потомок негров безобразных» Пушкин, и малоросс с польской кровью Гоголь, и немец Кюхельбекер, и наследник грузинских царей Багратион, и казах Валиханов, и молдаванин Кантемир; разноплеменные охотники севера и землепашцы юга, кочевники азиатских степей и рыбаки Балтики. Русское оружие, чаще всего не столь совершенное, нежели оружие исторических соперников России, оказывалось сильнее, благодаря встречному движению многих народов, ищущих покровителя перед угрозой тотального истребления или потери национальной самобытности. Но главным «оружием» становилось мирное русское слово, шлифуемое мастерами, поставляемыми общерусской литературе разными племенами и народами многонационального государства. Кто из нас, постигший мир Толстого, Достоевского и Чехова, добровольно откажется от умения читать этих творцов в подлиннике? Только коллективное безумие, вызванное шаманской пляской политиков от культуры и образования, способно отвратить миллионные этносы от одного из прекраснейших творений человеческого гения - от русской литературной речи. Доктор Яворский заметил в уже цитированной статье: «Подлинное величие народа проявляется в том, что даже после самого глубокого падения он находит в себе силы подняться». Именно в этом проявилось главное величие русского народа, в этом свойстве он привлекателен для тех, кто теряет веру в себя под ударами исторической судьбы. Не многих мыслящих россиян поманил мираж Третьего Рима. Большинство внуков Калиты приняли заманчивую доктрину Филофея трезво. Им достаточно было Первой Москвы. XII. (Кон)Федерация Русь Еще раз вернемся к доктору Яворскому: «В свете общерусской истории идеология украинских сепаратистов является проявлением черной неблагодарности по отношению к единокровным великоросским братьям, поставившим после татарского разгрома Киевской Руси своей жизненной целью собрать воедино всех русских людей, отвоевать все русские земли и восстановить свободное и достойное существование всего русского народа. Не считаясь ни с какими трудностями и жертвами, с железной твердостью и упорством они осуществили эту цель с полным успехом». Сегодня «все русские люди», видимо, воедино жить не хотят. Что ж, такова воля истории, и никто не сможет достоверно сказать, в какую сторону ее колесо крутится правильно. 1 декабря 1991 года население Украины высказалось на референдуме за самостоятельность, правда, понимая её как истинную автономию в некоем содружестве суверенных держав. Не вижу в этом трагедии: «колесо» ведь и дальше крутится... Россиянину, не равнодушному к славе предков, даже с «уходом» Крыма в иное государство можно было бы как-то смириться, будучи уверенным, что то государство, как было родным нам, так и останется. Не туркам же отдали! Но вот, похоже, взрастает у новой России под боком недружественный, задиристый сосед, возбуждающий себя посулами Запада стать на защиту «молодой демократии», если Россия не уймётся в якобы неизбывной имперской тоске вернуть себе былое влияние на постсоветском пространстве. Неумолимо приближается время, когда мы спустим (представить только!) в Севастополе Андреевский флаг, под которым наша страна двести лет назад выплыла в Черное море. Как не возмущаться, когда с улиц городов Украины исчезают имена Ушакова и Суворова. Это их ратными трудами, кровью и потом их предшественников и последователей Украина «вернула» себе 80 процентов территории Киевской Руси и территорий, никогда Киеву не принадлежавших - Дикого Поля и Таврии. Негодование вызывают «властители дум» новой (унитарной, заметьте) Украины, которая на деле, и по составу населения, и по территории, изначально федеративна. Вот один из проводников в светлое будущее, знакомьтесь: Степан Хмара, долгое время депутат Верховной Рады. Вслух и печатно мечтает загнать Россию в границы царства Ивана III. Без морей, без Сибири, без Волги. Как «найбiльшого ворога Украiни». Оказывается, если верить «хмарам», получив от «недальновидного Богдана» Украину в весьма скромных границах Белоцерковского договора (около 120 тыс. кв км из 604 тыс. на 1 декабря 1991 года), Московия без передыху ее завоевывала. Сначала в войнах с Польшей и Турцией, потом с Австрией и вновь с Польшей, наконец с фашистской Германией. А где же войны с Украиной? - спросите вы. Да, в 1917-1920 годах потасовки на её территории были в общей гражданской заварухе. Но какой была в то время Украина, каковы были ее правители и что думал о них народ, нам уже сказал В. Винниченко в одной из предыдущих глав. «Все национальные сепаратизмы всегда противоречат исторической правде, - пишет доктор Яворский, - но, чтобы обосновать свои исторические теории, даже только для оправдания своих личных взглядов, сепаратисты должны неизбежно унижаться до фальсификации подлинной истории». Девятый вал лжи под названием «История Украины» захлестнул украинскую периодику и отдельные издания. Враг № 1 определен, пути наступления на него намечены. С неприступных стен «Четвертого Рима» простодушным волонтерам, замороченным хитроумными вождями, видятся за хутором Михайловским бескрайние леса и болота, где должны окончательно исчезнуть с мировой арены злейшие враги нового народа-мессии. Среди призраков, возводящих бастионы-миражи «наддержавы», видим одинокие фигуры истинных патриотов славного края тысячелетней Руси, в руках которых, верится мне, будущее Украины. Вот один из них - Роман Шпорлюк, профессор Гарвардского университета, заведующий кафедрой им. М. Грушевского при Институте украиноведения, видный идеолог самостийничества. Он смело говорит, не замечая рядом с собой витовичей и хмар: «1 декабря 1991 года миллионы людей, которые считают русский язык родным, проголосовали за независимость Украины. Исходя из этого, граждане, для которых украинский язык - родной, получили определенные политические и моральные обязательства перед ними. Если мы не будем с этим считаться и станем делить население на «основное» и «национальные меньшинства», то очень скоро столкнемся с перспективой территориального и этнического распада Украины... Множество граждан этого государства не являются в традиционном понятии украинцами... Русская речь - природная речь для миллионов людей, живущих на Украине. Таким образом, строя государство, необходимо принимать во внимание факт, что народ Украины, по сути, двуязычен, что русский язык имеет будущее на Украине. ... И если Украинское государство хочет завоевать и сохранить лояльность своих русскоязычных граждан, оно должно привязать их к Украине. Пусть на Украине будут лучшие русские театры, университеты, школы. Наилегчайший способ уничтожить Украину - это начать украинизировать неукраинцев... Наибольшей опасностью для независимой Украины являются языковые фанаты. Украинский язык должен быть в Крыму, и на Донбассе, и в Одессе, но его естественный приход туда - процесс, который требует смены поколений. Если же вы хотите иметь пятилетний план украинизации, вы разрушите Украину. Основной мой тезис таков: нам необходимо отбросить мысль, что украинец узнается по тому, насколько он владеет украинским языком или склонен к украинской культуре. Сейчас украинца необходимо оценивать по тому, насколько он является хорошим гражданином Украины...» (Post-Поступ, № 27, Львов, 1992). Но, кажется, один из немногих трезвомыслящих идеологов самостийничества в опале сегодня у тех, кто начал строительство новой Украины - Четвертого Рима. Строительство ведется по схеме, начертанной под галицким небом. Большие, малые и еле заметные вожди этноса, практически никогда не жившие в одном государстве с украинцами (поднестровцами и подолянами, жителями Слобожанщины и Новороссии), чуждые им своей ментальностью, порвавшие в течение шести столетий почти все связи с ополяченной и онемеченной аристократией и старой интеллигенцией, с религией предков-русинов, еще вчера «иностранцы» в глазах иудейского купечества; эти вожди волной пассионарного взрыва проникли во все государственные, культурные и образовательные структуры украинизированных в XVII-XIX веках и украинизируемых сегодня земель. Новая интеллигенция (как правило, в первом поколении) поставляет государству, возникшему по попустительству Москвы, лидеров всех уровней, зараженных хуторянством и, за редким исключением, способных лишь на то, чтобы превратить Украину в громадный Соборный Хутор, как превратили уже Львов в одну огромную Клумбу - род местного Гайд-парка. На наших глазах совершается агрессия Галиции на территорию Украины. И хотя «взрыв страсти, энергии и воли» (по Л. Гумилеву) теряет свою силу в Приазовье и Причерноморье, в городах Донбасса, даже слабый гул его производит развращающее действие на умы, ищущие выход из лжи и интеллектуального мрака. Какое место уготовано «русскому нацменьшинству», демонстрирует Львов, в котором энергичные представители «коренного» населения оттирают «чужаков» от приглянувшихся им мест на производстве, в учреждениях науки и культуры, в собственных наших школах и, что особенно нетерпимо, от родной нам речи. Нашим соотечественникам навязывают чуждые псевдонациональные ценности, наспех придуманную символику, не освященную историей; они повсюду наталкиваются на иконографические изображения мелких и сомнительных личностей, вдруг ставших национальными героями; их истерзанный ложью слух режет новая ложь... Нам, чьи далекие предки, возвратившись домой с Поля Куликова, начали, не считаясь с немыслимыми жертвами, строить для всех наследников Киевской Руси независимое государство, бывшее веками надеждой и гордостью всех угнетенных славян; нам всеми средствами пытаются навесить ярлык дикой, не способной к творчеству, кровожадной нации, жившей всегда за счет завоеванных народов. Нас пытаются лишить родства с отцом-Киевом. И кто? Люди, которых П. Кулиш в книге «Крашанка» (Львов, 1882 г.) назвал не способными «подняться до самоосуждения, будучи народом, систематически подавленным убожеством, народом, последним в цивилизации между славянскими народами». И если эти люди сейчас не такие, какими были сто лет назад, то за свое возрождение, за русинское самосознание, прислушаемся к Я. Головацкому, они обязаны в первую очередь русской культуре. Глубокий сон народности, писал этот просветитель, неуклонно враставшей в польскую почву, был прерван в середине XIX века местными деятелями возрождения возвращением к общерусской культуре, о чем сейчас не принято вспоминать на западе Украины. Высоким, мирового масштаба явлением можно называть только общерусскую культуру, ибо на протяжении тысячелетия ее создавали все восточные славяне (и не славяне), входившие в состав многонациональных держав: Киевской, Московской, Петербургской, вновь Московской. Чтобы создать полноценную «чисто» великорусскую или малороссийскую, или белорусскую культуру, каждому народу надо начинать практически с нуля, с фольклора без надежды, что лет через двести - триста на мировой арене усилиями подвижников в различных сферах деятельности человеческого духа появится яркое явление. То же и в государственном строительстве. Три братских народа (остановлюсь на такой рабочей гипотезе), населяющих Русскую равнину, освоивших колоссальные пространства Европы и Азии, чаще жили вместе, чем порознь. У нас общая история, схожие языки и традиции, обилие смешанных браков. Верхние пласты нашей культуры создавались нами сообща. Мы доведем себя до физической и духовной дистрофии, отгородившись друг от друга таможнями, колючей проволокой бессмысленных кордонов. Разве такая уж утопия - будущее трёх народов, наследников древней Киевской державы, в федерации (если угодно, в конфедерации). Общее имя у неё есть - Русь! Освященный историей равноправный союз России, Украины и Белоруссии будет открыт для всех, в первую очередь для наполовину русского Казахстана. Чтобы никого не обижать, столицу можно будет поставить на стыке условных, помеченных лишь памятными столбами (для любознательных) границ трёх братских стран. Единое экономическое пространство. Единая валюта. Единые стратегические силы. Периодически - совместные сессии парламентов союзных государств. Высший орган исполнительной власти - Совет Президентов. И Президент-Координатор, избираемый по очереди на определённый срок президентами стран-участниц из своего круга. Неужели история ничему нас не научила? Неужели ради самоутверждения и самолюбования местных феодалов в каждом уделе святой для всех нас единой земли мы будем возводить по Риму? Четвертый, пятый, шестой и так до скончания веков под истошные вопли сепаратистов? Предыдущие публикации: Миражи Четвертого Рима. Часть 1. Страницы самостийной истории Миражи Четвертого Рима. Часть 2. Гримасы больной Клио Миражи Четвертого Рима. Часть 3. Все средства хороши Миражи Четвертого Рима. Часть 4. Великое произрастает из малого