Монах, богослов и церковный политик

Архиепископ Василий

Пятьдесят лет назад, 14 июня 1959 года, в лондонском Успенском соборе тогдашний Экзарх Патриарха Московского в Западной Европе, архиепископ Николай (Еремин) и епископ Антоний (Блум) совершили архиерейскую хиротонию владыки Василия (Кривошеина) во епископа Волоколамского. В своей речи он тогда сказал: «Я счастлив принадлежать к Русской Православной Церкви, Московской Патриархии, Церкви исповедников веры Христовой, высоко держащей яркий светоч Святого Православия»... Делом его жизни стало свидетельство о Вселенском Православии и духовных ценностях христианства в те времена, когда в самой России эти ценности подвергались поруганию. Ровесник века, архиепископ Василий (в миру – Всеволод Александрович Кривошеин) стал свидетелем и участником многих драматических событий. Он родился в Петербурге, где его отец А. В. Кривошеин служил министром земледелия и землеустройства. Февральская революция застала его студентом историко-филологического факультета Петроградского университета, и в этом статусе он запечатлен в книге А. И. Солженицына «Март семнадцатого». С началом Гражданской войны Всеволод Кривошеин вступил в ряды Добровольческой армии, а в 1920 году с оставшимися в живых членами своей семьи оказался в Париже. Через пять лет во время паломничества на Афон он решил остаться там навсегда и принял монашеский постриг в русском Свято-Пантелеимоновом монастыре. Овладев в совершенстве греческим языком, отец Василий выполнял послушание монастырского секретаря и старейшины. Он имел доступ к архивам Святой Горы, к собранию древнейших рукописей и с огромным интересом начал заниматься их изучением. Широкое признание ему принесла объемная статья об аскетическом и богословском учении святого Григория Паламы, опубликованная в 1936 году. На протяжении многих лет он переводил писания святых отцов; плодом его трудов стали трехтомное издание «Огласительных слов» преподобного Симеона Нового Богослова и великолепная монография о его мистическом и догматическом богословии. По обвинению греческих спецслужб за контакты с советским посольством, поддерживавшим гражданскую войну в Греции, он был помещен в лагерь для интернированных лиц на острове Макронисос и находился там в 1949-1950 годы. После освобождения о. Василий вынужден был покинуть страну, однако до 1959 года оставался в числе братии Свято-Пантелеимонова монастыря. В 1951 году его пригласил Оксфордский университет участвовать в работе над «Греческим святоотеческим словарем», в том же году монах Василий стал священником и начал свое служение в церкви святителя Николая. В 1960 году Владыка был назначен на Бельгийскую кафедру, и на протяжении 25 лет являлся достойным представителем Московского Патриархата на официальных межхристианских и всеправославных встречах и совещаниях. Владыка всю жизнь скорбел об унизительном положении Церкви в Стране Советов. На Соборе 1971 года он открыто выступил против постановлений 1961 года, которые отстраняли духовенство от участия в управлении приходской жизнью. «Почему вы все молчали?» – спросил он одного глубокочтимого архиерея. «Мы забиты, мы не можем говорить, но вы говорили от имени всех. Спасибо вам. Все архиереи слушали вас и были согласны с тем, что вы говорите», – ответил тот. Владыка Василий публично выступил против высылки из страны А. И. Солженицына, а после ареста в СССР отца Димитрия Дудко направил гневную телеграмму Л. И. Брежневу, протестуя против полицейского произвола в отношении священнослужителей. Удивительным образом владыке удавалось сочетать сыновнюю преданность Церкви с бескомпромиссным осуждением насилия со стороны государства. Он во всеуслышание говорил от имени Русской Церкви, приговоренной в своей стране к молчанию. В сентябре 1985 года архиепископ Василий совершил традиционную поездку в Россию. 15 сентября он сослужил за Божественной литургией в Преображенском соборе, где за 85 лет до этого его крестили. После службы внезапно почувствовал слабость и был доставлен в больницу, а через неделю мирно скончался. Господь судил ему обрести упокоение в родном городе у стен деревянной церкви преподобного Серафима Саровского. Это удивительное «возвращение к источникам», кончина на родной земле, многими была воспринята как Божие благословение тому, кто в изгнании посвятил себя служению России и Православной Церкви. Иерей Димитрий Сизоненко Санкт-Петербург