Мысли о "невозможном"

Точка зрения

В Грузии сегодня имеется немало людей, понимающих, что Абхазию, в результате навязанной ей войны, они фактически потеряли. Но не они сегодня у власти. А те, которые волей судеб оказались во главе грузинского государства, морочат своему народу голову выдумками о "бесчеловечности" абхазов, не пускающих "несчастных беженцев" к "родным очагам" и не желающих вернуться в состав "матери Грузии". К сожалению, это находит благоприятную питательную почву в головах многих грузин. В нынешней ситуации такое морально-психологическое состояние коррекции почти не поддается и с помощью постоянного "накачивания сверху", превращается в самодвижущуюся силу.

Все разговоры о каком-то особом проекте документа по разрешению грузино-абхазского конфликта, "завещанном" при его уходе со своего поста представителем ООН Д.Боденом, нереальны. Говорят, что в его основе лежит принцип вхождения Абхазии в сферу государственного управления Грузии. Вынужден сказать, что результата переговорного процесса в этом направлении не будет, сколько бы долго он не длился. А решение этой проблемы способом силового принуждения, как кое-кому нравиться говорить в Тбилиси, не имеет перспективы.

Здравый смысл подсказывает, что можно построить синтезированный, более прямой путь решения абхазской проблемы. Но, как и каким образом, это осуществить? Постараюсь изложить собственное видение этого дела, являющееся, безусловно, обобщением реально существующего в Абхазии общественного мнения. При этом акцент будет делаться на обоснование… невозможности в обозримом будущем обратного "водворения" Абхазии в состав Грузии.

Прежде всего, следует отметить, что отрицательное отношение нашего народа к возможности возвращения Абхазии в состав Грузии, даже с "широчайшей автономией", не обусловлен никакими кознями "злых руководителей". Такое положение диктуется причинами объективного порядка, в свою очередь, состоящими из множества граней и элементов. Иной раз эти элементы, даже отдельно взятые, при определенных обстоятельствах, становятся непреодолимой силой.

Каковы все же объективные условия для невозможности вхождения Абхазии в состав Грузии? Особо следует подчеркнуть, что в Грузии сейчас главенствующей идеологической доктриной является "Великая мононациональная Грузия". Поэтому, здесь даже федеративное устройство, где на каких-то началах "квартирующего" субъекта находилась бы Абхазия невозможно. Перед грузино-абхазской войной и даже два года после нее наше руководство соглашалось в этих рамках вести переговоры, но Грузией это было отвергнуто.

А о конфедерации тем более и слышать не хотели. Более того, Грузия не признает войну с Абхазией и всю колониальную и шовинистическую политику XX века по отношению к ней даже ошибочной (хотя она преступна). Грузинская интеллигенция поощряется к пропаганде шовинизма и ненависти в отношении абхазов, народу Грузии не прививается необходимость признания прав абхазского народа. Грузия ведет в разгар переговорного процесса кровопролитную диверсионно-террористическую войну и идеологическую подготовку широкомасштабной войны и т.д. Кроме того, в самой Грузии нет обстановки социально-политической стабильности и созидательности; процветает государственная коррупция и преступность, бесправие и нищета масс; нет уважительного отношения к нацменьшинствам; многие не могут жить без приобретенного в свое время не без "благотворного" влияния Сталина и Берии нацчванства.

Все эти обстоятельства теперь в совокупности выступают как фактор состояния Грузии, не допускающий присутствия абхазской республики в ее составе. Но это – только один из целого комплекса причин.

Такой же многоплановой причиной является становление завершенного этапа формирования абхазской нации как высшей формы этнической общности людей. В полемике с грузинской стороной у нас акцент делается на исторический опыт и память государственности Абхазии, и это верно – она имеет многовековую историю. Но почти не обращается внимания на не менее важный фактор – новое качественное состояние абхазского этноса, для которого и требуется государственность.

Ослабевшее состояние этого процесса в связи с упразднением Абхазского царства и в целом колониальной политики царской России, было "выправлено" в результате комплексного социального развития абхазского народа в период советской власти на базе, хоть и урезанной, но собственной государственности, притом в сжатые сроки. Чувство государственного патриотизма в сознании людей усиливалось относительно "свежей" памятью прошлой государственности, упраздненной царизмом недавно – только полвека назад.

Развившиеся на такой базе экономика, социальные отношения, культура, образование, наука, становление национальной интеллигенции, а также географическое положение, природно-климатические ресурсы и прочее, развили накопившееся самосознание абхазской нации, необходимое для борьбы за независимость и свободу. Завершающим толчком стало поспешное объявление Грузией своего суверенитета на основании конституции 1921 года, где Абхазия вообще не фигурировала в качестве ее части, и создалось условие (и даже необходимость) для юридически вполне правомерного объявления нашего суверенитета. Агрессивная же война 1992-1993 гг. сыграла в этом решающую роль.

Третьей, совокупной системной причиной невозможности вхождения Абхазии в состав Грузии является объективно неразрывная взаимосвязь и взаимообусловленность национальной зрелости абхазского народа и его государственности. Современный уровень мировой цивилизации и объективно установившиеся требования к государственности допускают становление и дальнейшее развитие последней при наличии необходимых у той или иной общности людей свойств и качеств, достаточных для ее функционирования. И государственность становится оружием для сохранения и дальнейшего развития нации.

Если говорить применительно к современной абхазской действительности, то требования для существования и независимого развития ее государственности объективно и де-факто существует. При этом я, наряду с другими, имею в виду и демографически фактор, который до сих пор является предметом споров и спекуляций с нашими оппонентами, даже в нынешнем состоянии, без учета тех, кто в силу ряда объективных обстоятельств сегодня временно не проживает в Абхазии. Здесь количественные и качественные параметры нации и государственности отвечают требованиям, и они соизмеримы и соответствуют друг другу.

При рассмотрении объективных основ абхазской государственности мы должны учитывать и ее естественно-географическую среду. Она представляет собой полную систему "удобств" для функционирования государства. Очерченность границ Главным Кавказским хребтом, реками Псоу, Егры и Черным морем, свободный выход по суше, морю и воздуху в мировое пространство, немалые внутренние ресурсы недр, почв и климата и т.д. создают все условия существования нашей титульной нации и всего народа страны и ее государственности.

Самодостаточность и жизнеспособность абхазского государства даже в тяжелых внешнеполитических и непростых внутренних условиях выживания в течение 10 лет является практическим подтверждением закономерности и легитимности его дальнейшего существования и развития. Сегодня оно де-факто располагает всеми государственными институтами и атрибутами власти. В этом процессе позитивную роль играет и отсутствие в мировом масштабе другой абхазской государственности (которая могла бы играть необходимую роль для сохранения и развития данной национальности). Среди других самопровозглашенных республик на территории бывшего СССР Абхазия является единственной в таком положении.

Четвертой объективной системой причин, не допускающей возвращения Абхазии в состав Грузии, является фактор духовности. Он порожден биосоциальной закономерностью и является неотъемлемым атрибутом народа. "Предметным" носителем ментальности является культура в целом, но особое место занимает язык, где в словесных обозначениях заложена вся духовность нации – носителя данного языка. Сегодня входящие в абхазо-адыгскую группу языков народы, объединены в единую ментальность. В связи с этим, забегая вперед, скажу, что одним из важных факторов тяги Абхазии к России является соседство с кровно родственными народами, входящими в состав последней.

Историческая судьба абхазо-адыгских народов сложилась так, что мы и они оказались в сфере идейного влияния разных религий – христианства и мусульманства. Но последние в сознании и в целом жизни наших народов далеки от классической завершенности. Более того, эти религии здесь до сих пор остаются "нашпигованными" элементами почти единой языческой религии. Такое состояние обеспечило сохранение корневой сердцевины, связывающего звена менталитетов этих народов. То есть, существующие ныне апсуара и адыгэ хабзэ ("абхазство" и "адыгство"), как носители общности менталитетов, доминируют над христианской и мусульманской религиями. Кстати, благодаря этому у наших народов нет даже зачатков конфессионального противостояния.

И, в заключении, пятая, крайне важная, система причин – это фактор России. Я его просматриваю через призму истории российского-абхазских отношений. Отсчет времени здесь нужно начинать с 1810 года, когда Россия Манифестом Александра I взяла под свое покровительство Абхазию, сохранив за ней внутреннее автономное правление. Данный документ никем до сих пор не денонсирован, а нынешняя Россия, после развала СССР, объявила себя правопреемницей прежней. Таким образом, она не только морально, но и юридически, с учетом нынешних реалий не должна бросать Абхазию на произвол судьбы.

Наш народ надеется на поддержку нынешнего руководства России, которое должно продолжать политику опеки с целью сохранения и дальнейшего развития его генофонда. Хотелось бы надеяться, что с этой целью оно в недалеком будущем, в политически удобный момент, поднимает вопрос о возвращении нашего народа, находящегося в Турции и в других странах, на свою историческую родину.

Сегодня Всеобщей Декларации прав человека, принятой Генеральной Ассамблеей ООН в 1947 году, из которой вытекают и права народов на самоопределение, противоречит Хельсинский Заключительный акт 1975 года, не допускающий территориальных изменений в государствах, в составе которых имеются народы, желающие отделиться от метрополии и создавать собственные государства. Но прецеденты образования самостоятельных государств и после принятия Хельсинского документа имеются. "Свежий" пример: Восточный Тимор, который как по характеру своего политического положения, так и по территории и населению, не так далеко стоит от Абхазии. Тем не менее, он в 2002 году стал независимым государством и даже членом ООН.

Исходя из этого, Россия может и должна, не только в интересах Абхазии, но и в своих собственных, взять ее под свой протекторат, хотя бы временно, сроком на 25-30 лет. Тем самым ситуация придет в соответствие с никем не денонсированным Манифестом 1810 года. С учетом агрессивных аппетитов правящих кругов Грузии миротворческие силы должны оставаться на месте до приведения Абхазии в такой статус. Затем на основе накопленного за это время опыта, заинтересованные стороны – в первую очередь Абхазия, Россия, ООН, ОБСЕ, с участием в той или иной форме Грузии, могли бы принять цивилизованное решение о месте нашей страны в мировом сообществе государств.

Вместе с тем, не понятное для основной массы нашего населения состояние, в котором мы находимся, не дает основания для ликования. Более того, мне кажется, что мы сейчас стоим на перепутье сложных дорог – от правильного выбора одной из них зависит вся дальнейшая судьба нашей нации и государственности. Идти ли по пути ассоциированного членства в структуре РФ, стать ее субъектом или субъектом СНГ, или же союза Россия-Белоруссия?

Но из всех этих вариантов, как мне кажется, наиболее юридически предпочтительным и легко решаемым является вариант нынешнего независимого статуса Абхазии, в каком состоянии она, в результате объективно сложившихся обстоятельств, существует де-факто в течение десяти лет под протекторатом России. Боюсь, что другие варианты связанны в большей степени не только с преодолением правовых барьеров, но и, прежде всего, с конъюнктурной политикой.