"Надо делать все быстро, но не суетясь"

Обретение дополнительной устойчивости в глобальной игре

В пятницу лидеры трех стран подписали декларацию о евразийской экономической интеграции. В документе они заявили о переходе к следующему этапу интеграционного строительства - Единому экономическому пространству. Оно основано на нормах и принципах ВТО и открыто для других государств. Глава Минпромторга РФ Виктор Христенко, который возглавит Евразийскую экономическую комиссию, рассказал в интервью радиокомпании "Голос России" и телеканалу Russia Today о будущем Единого экономического пространства

- Виктор  Борисович, спасибо большое, что Вы сегодня с нами. Итак, президенты подписали декларацию о Евразийской экономической интеграции. Вашу кандидатуру единогласно поддержали в качестве главы Евразийской комиссии. Как известно, интеграционные процессы идут лучше в периоды роста мировой экономики. Но на сегодняшний день экономика на грани рецессии, от последствий которой не застрахованы ни Россия, ни Казахстан, ни Белоруссия. Почему важно было именно сейчас запустить Единое экономическое пространство?

- Наверное, трудно выбирать времена для того, чтобы что-то делать. По большому счету, каждый раз можно найти те или иные обстоятельства, внешние, внутренние, которые мешают сделать какое-то большое благое или серьезное дело. Мне кажется, что в данном случае все то, что связано с очередным этапом интеграции, является логичным продолжением жесткой, целеустремленной политики и позиции руководителей трех стран на достижение результатов. Более того, если возвращаться к вашему вопросу относительно обстоятельств кризиса или непростых явлений, которые происходят вокруг наших трех стран или даже внутри наших стран, то, может быть, это время в определенной степени и эта ситуация подстегивают интеграционные процессы. По одной простой причине: иногда говорят о том, что мы устраняем барьеры между нашими странами - между Россией и Казахстаном, между Россией и Белоруссией - для того, чтобы вот этот общий рынок дал нам возможность за счет него продержаться и прожить. Это правда. Но это ровно половина истории. Вторая половина истории, если мы создаем такое единое пространство экономическое, оно дает возможность нам стать крепче вместе для того, чтобы на внешних контурах отвоевывать то, что, по сути, мы можем там занять. В этом плане, если происходят кризисные явления вовне, то удержаться от негативных последствий от них, превратить риски в возможности в такой конфигурации гораздо легче и гораздо правильнее. Поскольку это ситуация, когда мы и риски можем разделить, и возможности приумножить. То есть, в этом смысле время всегда правильное. Главное, чтобы принимающие решения и осуществляющие их, понимали, в какое время и в каком месте мы находимся.

- Все согласны, что процесс интеграции России, Казахстана и Белоруссии идет по европейской модели: то есть сначала экономическая, потом политическая. Европа сегодня находится в очень глубоком кризисе – и политическом, и экономическом. Некоторые даже говорят, что ЕС – на грани распада. Что делает Евразийский союз более устойчивым? И как застраховаться от того, чтобы у нас не произошло то, что произошло в Европе?

- Вы правы в том, что Европейский Союз - это, пожалуй, единственное по масштабу и по глубине интеграционное объединение, с которым можно как-то сравнивать тот процесс, который начинается сейчас между тремя странами. И это хорошо, что Европейский союз на сегодняшний день прошел дальше и, может быть, шире, чем интеграция России, Казахстана и Белоруссии. Поскольку каждый раз есть возможность оценить опыт партнеров, главного, кстати, партнера и России, и Казахстана, и Белоруссии по торгово-экономическим отношениям - Европейского союза, и понять, какие риски несет в себе интеграция и каким образом можно эти риски снизить. Европейский Союз сегодня переживает, может быть, не самые простые времена. Но для всех для нас из этого есть достаточно очевидные уроки. Я абсолютно уверен в том, что если бы не было Европейского союза, не было еврозоны, то последствия финансового кризиса 2008 года были бы гораздо более тяжелыми для мира, в том числе и для России, и для Казахстана, и для Белоруссии. И то, что сегодня еврозона столкнулась с определенного типа проблемами внутри себя, с экономическими проблемами, дает, в том числе для нас, понимание того, как надо интегрироваться и как надо координировать свою бюджетную политику, свою финансовую, свою кредитно-денежную политику для того, чтобы не создавать внутри рисков для такого рода ситуаций, как есть в еврозоне. Ведь там, собственно, произошедшие явления и кризис в какой-то степени выявили одну простую вещь. Глубина интеграции, такая как валютный союз, должна достаточно жестко быть увязана с интеграцией процессов в бюджетной, кредитно-денежной, налоговой политике на национальном уровне. Если этого не происходит, то в отдельных частях еврозоны происходят явления, которые мы наблюдаем сегодня в Греции, в Италии или в Испании.

- В этой ситуации появляется вопрос. Мы видим процессы в Европе и слышим объяснения: у семи нянек дитя без глаза, финансовую политику определяет ЕЦБ, еврокомиссия, локальные банки, локальные министерства финансов. Вы говорите о том, что должна  вырабатываться все-таки координированная политика. Значит ли это, что на уровне Евразийской комиссии будут передаваться какие-то серьезные полномочия в определении финансовой политики, таможенной. И какими вообще будут эти полномочия?

- Такая статистика существует, и таких полномочий, передающихся на уровень комиссии, 172. Достаточно много. Если попытаться конкретизировать, только огромный блок касается таможенно-тарифной политики. То есть  все ставки таможенных пошлин, торговые режимы и так далее. Все регулируются на наднациональном уровне евразийской экономической комиссии. Все расследования по поводу недобросовестного поведения на рынке, которые приходят к нам извне, демпинг и так далее, будут расследоваться и регулироваться на наднациональном уровне. Я могу и дальше перечислять.

То, что вы упомянули относительно координации бюджетной, или валютной политики, это характеристика очень глубокого уровня интеграции. Вот с 1 января 2012 года на пространстве трех стран вступает в силу пакет из 17-ти соглашений, который формирует единое экономическое пространство. И уже вслед за таможенно-тарифной политикой, за таможенным регулированием, общей внешней границей появляются новые направления. Конкурентная политика, тарифная политика, естественные монополии, координация валютной и кредитно-денежной и так далее политики. Но это только запуск этих процессов. Задача состоит в том, чтобы в течение трех лет, до 2015 года, уровень интеграции, координации в этих направлениях достиг той глубины и того осмысления, которое позволит в 2015 году, принимая решения о евразийском экономическом союзе, определить, что же мы можем себе позволить дальше. Мы выходим на валютный союз? Мы движемся в ту сторону? И какой должен этому соответствовать уровень координации валютной, кредитно-денежной и финансовой политики? Пока вот среднесрочный план до 2015 года, он определяет уровень интеграции в рамках того большого пакета, но не такого по объему, как есть в Европейском союзе. Это еще не валютный союз.

- А полномочия, влиятельность отдельных стран будут как-то коррелироваться с экономической мощью? Понятно, что Белоруссия не сравнится ни с экономикой Казахстана, ни с экономикой России. Это как-то отразится: условно говоря, 40 процентов голосов - у России, 40 процентов у Казахстана?

- Вы знаете, Евразийский экономический союз, к которому мы идем, и тот этап, который мы сегодня переживаем, это не акционерное общество, где вклад в виде капитала определяет позиционирование в голосах акционеров при принятии решений. Все-таки несколько другое образование. Это такой политический, экономический союз равноправных сторон, которые в существенной степени, по сути, одинаково, влияют на то, что касается и нашего настоящего, и нашего, самое главное, будущего. И в этом смысле здесь не предусмотрено какой-то доминанты одной страны, которая могла бы всех остальных заставить, понудить, как хотите, следовать строго за собой. Нет, это процесс непростой, но, тем не менее, равного участия в формировании и принятии решений. И в этом смысле вес и значение экономики, ну, безусловно, формирует и опыт управленческий, и опыт аналитический для того, чтобы обоснованность этих решений подтвердить, но не является прямым следствием вклада в акционерный капитал.

- Как, по-вашему, создание общеэкономической евразийской зоны отразится на мировой экономике? В особенности на экономиках Европы, Азии, Китая.

- Вы знаете, кризис  2008 года, в какой-то степени был как раз кризис в представлении о возможностях глобализации экономических процессов. А может ли так быть, что все исходит только из одного центра? А может ли так быть, что только один центр определяет все процессы развития экономики в мире? Ответ стал всем очевидным - нет, так быть не может. Это подстегнуло процесс регионализации в экономической жизни в глобальном мире. И мы сегодня видим развивающуюся активность не только в Европейском союзе или в Евразийском экономическом союзе, мы видим такую же активность на латиноамериканском континенте, на азиатских пространствах и так далее. Так или иначе, ответ на эти глобальные вызовы, которые 2008 год продиктовал, ищут все крупные страны, все крупные игроки, или страны, которые пытаются объединиться в союзы. Я думаю, что формирование Евразийского экономического союза позволит, с одной стороны, выстроить сильную региональную или региональную организацию с сильной региональной экономикой, достаточно обеспеченной стабильными ресурсами самых разных типов – от валютных до природных, с тем, чтобы существенным образом влиять на диалог между региональными структурами, которые образуются в этом глобальном мире, чтобы определить  пути дальнейшего развития.

- И в этом смысле, мне кажется, все, что сейчас президенты обозначили как направление движения, в том числе и в перспективе,  будет, безусловно, содействовать не только укреплению или стабилизации и устойчивости развития наших стрех стран, но и более, а стало быть, с учетом нашего масштаба и влияния, а стало быть, и обретения некой  дополнительной устойчивости в этой глобальной игре. Поэтому, безусловно, это на плюс сработает. Но понятно, что три наши страны не могут определить ситуацию в глобальном мире полностью. Мы не настолько великие для того, чтобы взять на  себя такую миссию, но более четко и осмысленно, и основательно представлять себя, конечно, да.

- Вы несколько раз упомянули валютный союз, создание которого в принципе неизбежно при экономической интеграции на определенном этапе. Когда можно ждать его появления?

- Я бы не пытался сейчас делать таких прогнозов. Мне кажется, что то, что сегодня президенты обозначили это как один из возможных следующих этапов в планировании глубины интеграции, -  уже очень значимая вещь. Но для нас для всех чрезвычайно важно, чтобы в ближайшие три года мы сумели создать процессы интеграции в сфере свободного движения товаров, услуг, капитала, рабочей силы, в сфере создания прозрачных и скоординированных условий по кредитно-денежной, валютной, бюджетной политике и так далее. Если нам это удастся, то тогда итог этой деятельности к 2015 году, как наметили президенты, позволит совершенно спокойно и уже не абстрактно смотреть на перспективы и возможности валютного союза.

- Но есть ли понимание того, что рубль будет на евразийском пространстве резервной и основной региональной валютой в рамках этого интеграционного процесса?

- Правительство России чуть раньше начало процесс по формированию международного финансового центра в России. И в значительной степени это базировалось на устойчивости, на возможности использования в качестве резервной - валюты Российской Федерации. В этом смысле, и эти процессы, которые шли в России, не останутся без внимания в интеграционных процессах. Поэтому все может быть. Но для этого как бы надо двигаться, не пропуская шагов. Любой пропуск каких-то шагов или каких-то действий, необходимых к осуществлению, может привести как раз к тем рискам, которые мы наблюдаем в еврозоне. Надо делать все быстро, но не суетясь.

- Не прошло и 20 лет, как Россия в этом году вступит в ВТО. Региональные экономические союзы часто отгораживаются от внешнего мира какими-то защитными мерами. Не помешает ли создание единого экономического пространства вступлению России в ВТО?

- Был такой период, когда любая причина какая-нибудь могла служить поводом, чтобы в процессе вступления России в ВТО наступил достаточно длительный перерыв. И в значительной степени это было связано с политическим обстоятельствами, а не с какими-то содержателями экономическими. Что касается сегодняшней ситуации присоединения России к ВТО и формирования евразийского экономического союза, то, на мой взгляд, здесь не только нет никакого противоречия, а скорее синергия есть. Нет противоречия потому, что все интеграционное пространство строится на базе соответствия норм  Всемирной торговой организации. Не важно, что все мы пока не являются членами ВТО. Тем не менее все нормирование, все законодательство Евразийского экономического союза делается в привязке к гармонизации с нормами ВТО. Это не потому, что хочется быть похожим на красивых людей, на интеллигентных, в каком-то приличном клубе состоящих. Здесь совершенно прагматический интерес Все, что делается, делается не только, чтобы освоить свой внутренний рынок, но чтобы стать гораздо крепче на внешних контурах. А чтобы быть крепче, выступая такой единой экономической системой, надо соответствовать этим внешним контурам, надо быть признанными на внешних контурах; надо, чтобы товары, которые обращались здесь, свое соответствие могли без барьеров подтверждать и на внешних рынках. А для этого, собственно говоря, и законодательство делается на базе норм ВТО. И ту задачу, которая ставит перед собой Евразийский экономический союз, это не только выстраивание внутренней непротиворечивой нормативной базы, но ее гармонизации с нашими основными торговыми партнерами.

- Ни для кого не секрет, что на Западе, отношение к процессу создания Евразийского союза, мягко говоря, настороженное. Говорят слово "Советский Союз", говорят «ну вот, опять имперские амбиции Москвы». Тем более, это россиянин будет стоять во главе комиссии, орган управления будет в Москве. Что вы ответите критикам, которые увидят это, услышат это?

- Ну, можно было бы ответить просто: читайте, слушайте, смотрите, и слушая - слышьте, глядя - видьте. В одну реку нельзя войти дважды. Никакой реинкарнации, никакой попытки воссоздать невоссоздаваемое, даже предпринимать никто не может. Советский Союз - это не только экономическая система, это гораздо больше. Советский Союз - это серьезная политическая система, которая базировалась на массе вещей - начиная от административно-командной экономики, однопартийной системы и так далее. Это в принципе восстановить невозможно. Мы живем в другом мире, мы живем в открытом мире, мы работаем в открытых экономиках наших трех стран, мы не пытаемся и не заинтересованы ни в каком отгораживании ни от кого, ни от каких экономик. Мы заинтересованы в том, чтобы в наибольшей степени соответствовать общим глобальным процессам в экономике, которые происходят, с одной стороны. С другой стороны, мы заинтересованы в то, чтобы в этих процессах выглядеть все крепче, сильнее и надежнее как партнеры. Поэтому разуверять партнеров лучше всего какими-то совместными делами. В этом смысле открытость, доступность и прозрачность самый лучший ответ на мысли, на скепсис тех или них оппонентов.

- На том же Западе говорят и пишут о том, что Евроазиатский союз может в себя включить не только страны бывшего Советского Союза, но и другие государства. О ком идет речь? Неужели Китай может стать членом этого союза? Или какая-нибудь страна из Восточной Европы?

- Мысль  очень интересная. Хотелось бы с теми экспертами или носителями этих мыслей просто побеседовать, поговорить, чтобы понять, какие еще возможности. Если говорить серьезно, то Евразийский экономический союз - открытая организация, которая доступна для присоединения. Но, безусловно, это будет предполагать определенный процесс, связанный с приведением в надлежащее состояние страны-претендента на то, чтобы войти в этот союз. С тем, чтобы его проблемы, его ситуация не стали неожиданно непредсказуемым бременем для стран-организаторов этого союза.

- Какие критерии, для того чтобы войти в этот союз?

- Во-первых, внутреннее законодательство и внутренняя нормативная база должны точно соответствовать тому, что происходит в трех наших странах. И должны быть полностью гармонизированы с этими странами. Во-вторых, уровень стабильности макроэкономических процессов, финансовых, кредитно-денежных процессов должен точно так же  быть понятным, предсказуемым, прогнозируемым, как и  в трех наших странах. То есть есть определенная система требований по всем направлениям, соответствие которым и есть повод и возможность для того, чтобы сказать: можно присоединиться. Причем присоединиться придется к огромному пакету обязательств, которые надо будет с этого момента исполнять. Насколько готова экономика этой страны и законодательство ее к этому, собственно, и есть критерий.

- Попытаюсь еще больше уточнить вопрос - есть ли интерес со стороны других стран, соседей России? Назовете их?

- Есть Евразийское экономическое сообщество. Это сообщество пяти стран, где, кроме России, Белоруссии и Казахстана, есть еще Таджикистан и Киргизия. В определенной степени, когда принималось решение пять лет назад о неком новом треке интеграционном, тогда было принято решение о разноуровневой и разноскоростной интеграции. И именно тогда пятерка сказала, что тройка оснащена лучше и более готова к следующему шагу. И поэтому внутри евразийского экономического сообщества тройка двинулась как бы на более высокий уровень интеграции. И выйдя сюда, безусловно, не бросала своих партнеров. И в этом плане как минимум два партнера по ЕврАзЭС являются теми самыми претендентами, которые могут перейти также на этот уровень интеграции. Но не только эти партнеры. У ЕврАзЭС есть активные ассоциированные члены, которые постоянно участвуют в его деятельности. Поэтому интересы, безусловно, есть. Как минимум, он связан с постсоветским пространством.

- Возвращаюсь к ситуации в Европе. Мы видим финансовый сепаратизм: сначала все хотели в Евросоюз, теперь говорят - нет, не хотим платить по долгам других стран. Из-за Греции под угрозой вся еврозона, весь Евросоюз. Набрали долгов испанцы - тоже трещит по швам весь Евросоюз. У меня в этой ситуации вопрос, не буду скрывать, про Белоруссию. Да, мы учредили Таможенный Союз. Да, сейчас Белоруссия вошла в процесс евразийской интеграции. Но мы видим, насколько отличается экономическая ситуация. Этим летом была ситуация с валютным курсом. Я смотрел сегодня специально информационные агентства, вас тоже спрашивают - а с Белоруссией все согласовано? Где гарантия, что Россия и Казахстан в результате не будут расплачиваться за Белоруссию. Что нам не придется их кредитовать опять, снижать им цену на газ?

- Если говорить о ценах на газ и других инфраструктурных обстоятельствах, то, безусловно, этот блок вопросов, вопросов доступа к услугам естественных монополий, вопрос тарификации, услуг естественных монополий, железнодорожного транспорта и так далее, - это один из существенных вопросов экономической интеграции как таковой, для того, чтобы тоже не рождать национальный сепаратизм. Несмотря на то, что я россиянин и министр промышленности и торговли России, в данном случае я понимаю своих и белорусских, и казахстанских коллег, когда они иногда говорят о разных условиях и доступа к услугам этих монополий, и разным ценовым параметрам монополий. Поэтому сейчас, на эти три года ближайших, стоит вопрос о скоординированности и этих действий в этих сферах.

Вы знаете, в Европе заговорили о том, что было недостаточно инструментов интеграции или скоординированности бюджетной и кредитно-денежной политики, коли она привела к тому, что при наличии общих обязательств права остались достаточно далеко отстоящими от этих обязательств и позволили принимать те решения, за которые теперь, исходя из этих обязательств, придется расплачиваться всем, в том числе и странам-основным донорам Евросоюза.

Это означает для нас, что мы должны, понимая это, не повторять таких ошибок. Если мы предполагаем выходить на уровень интеграции, связанный с валютным союзом, то уж точно должны понимать, каким образом будет скоординирована или даже интегрирована валютная, кредитно-денежная и бюджетная политика. Чтобы не создавать таких зон опасных, как мы сегодня это наблюдаем в Европе.

В этой связи именно в эти годы, с 1 января 2012 года, когда вступает в силу пакет из 17-ти соглашений по единому экономическому пространству и которые начнут набирать темп в своей реализации, нам и придется эти три года заниматься балансировкой всех видов политики Кредитно-денежной, валютной, бюджетной. Для того, чтобы не возникало вопроса о том, кто кого кормит и почему происходит то событие, за которое приходится расплачиваться, но которое не в состоянии контролировать.

- Мы видим, что Еврокомиссия стала инструментом, проведения коллективной политики. Еврокомиссия выступает от лица всего Евросоюза, навязывает России определенные меры, продавливает определенные меры. Вы тоже будете, как Жозе-Мануэль Баррозу, продвигать единую позицию Москвы, Астаны и Минска?

- Все то, что касается уже на сегодняшний день объема наднациональных полномочий, которые перейдут к комиссии, Евразийской экономической комиссии, именно она должна будет от имени Москвы, Минска и Астаны проводить соответствующую работу и продавливать эти интересы со всеми внешними партнерами. В том числе с Европейским союзом или с отдельными странами. Потому что это становится прерогативой, компетенцией Евразийской экономической комиссии.

- Возглавив Евразийскую комиссию, вы останетесь членом правительства России?

- Если это произойдет, то деятельность в исполнительных органах комиссии не предполагает возможности совмещения. Это международные чиновники, которые должны работать только в комиссии. Точно так же, как и в комиссии Европейского союза.

- Когда, на ваш взгляд, парламенты всех стран ратифицируют Договор о создании Евразийской комиссии?

- Дмитрий Анатольевич Медведев подписал, прямо во время переговоров, письмо-обращение в парламент, и оно уже поступило в российскую Государственную думу для рассмотрения и ратификации. Я думаю, что пары недель хватит для того, чтобы этот документ мог быть рассмотрен Государственной Думой Российской Федерации.

Могу сказать одно, что и по условиям этого договора, все процессы и все создание начинается с момента подписания. А ратификация позволит полномасштабно включить все нормы и возможности функционирования и принятия решений уже этим органам именно как наднациональным. Впервые в истории наших стран.