Объединенная Европа выходит вперед

ЕС отстаивает принцип коллегиального управления планетой

Смелая позиция, которую занял франко-германский тандем по иракскому вопросу, сумевший несмотря ни на что поумерить воинственные устремления американского президента, явилась хорошей иллюстрацией потенциального могущества Европы. Вызревают условия для создания европейской федерации вокруг франко-германского ядра и единой валюты – евро. Посмотрим на судьбу евро: американцы не хотели этой валюты, Германия сожалела о немецкой марке, французы были встревожены. Однако евро превратился на международной арене в сильную валюту, начинающую превосходить доллар. Если эта тенденция продолжится, евро сможет стабилизировать мировые рынки и положить конец безраздельному до того господству возомнившего себя богом Доллара.

Наступил момент обрисовать контуры европейской федерации, которая соединила бы в одно целое экономическую, бюджетную и социальную политику Европы, ее промышленную и научную политику, равно как и ее внешнюю политику. Вполне очевидно, что весомые шаги в этом направлении будут сделаны после принятия в мае 2004 года Конституции Европейского союза.

Объединенная Европа весьма внушительно смотрится в экономическом отношении. Совокупная мощь западноевропейского ядра Европы приблизилась к классу американских показателей. К началу XXI-го века валовой продукт Европейского союза превысил 20% общемирового, практически сравнявшись с ВВП Соединенных Штатов. С вхождением в Союз десяти новых государств совокупный ВВП ЕС значительно превзойдет американские показатели. Более того, хотя американская экономика в 90-е годы развивалась впечатляющими темпами, существует немало причин, способных не только замедлить ее рост, что в последние два года и происходит, но даже привести к ее дестабилизации.

Во-первых, в конце 80-х и на всем протяжении 90-х годов экономический рост в США стимулировался спросом на инвестиционные товары, который, как известно, гораздо менее устойчив, чем потребительский спрос, на котором базируется развитие европейской экономики. Во-вторых, очень существенными факторами роста американской экономики выступали приток дополнительной рабочей силы и крайне низкие, по сравнению с Европой, доходы работников. В-третьих, в отличие от Европы, Соединенные Штаты остаются довольно-таки закрытой хозяйственной системой, недостаточно восприимчивой к ряду преимуществ, порождаемых развитием международной торговли. В-четвертых, хозяйственный рост в США стимулировался гигантским притоком инвестиций из-за рубежа, бумом на фондовом рынке и низкими нормами сбережения. Но инвестиции могут как приходить, так и уходить, что и было продемонстрировано в 1999-2001 годах. При этом Америка серьезно зависит от положения доллара как мировой резервной валюты и своего статуса самого надежного в мире заемщика.

Европейская экономика, ориентируясь преимущественно на производство конечного продукта и следуя спросу на внутреннем рынке, имеет гораздо больше шансов на стабильное развитие. Экономический рост в ЕС опирается на высокие нормы сбережения (9-12% располагаемых доходов населения) и ориентирован на стабильный платежеспособный спрос. Как следствие, сегодня европейские компании теснят американцев в производстве сложных товаров потребительского назначения. Еще в конце 80-х годов Евросоюз обогнал США по объему производства в химической промышленности. В начале 90-х было достигнуто лидерство в фармацевтике. В середине 90-х годов в странах ЕС производилось в два с лишним раза больше автомобилей, чем в США. Продовольственных товаров и одежды в Евросоюзе выпускается почти столько же, сколько в США и Японии, вместе взятых. Европа значительно опережает США по производству и распространенности мобильных средств связи.

Серьезные изменения произошли и в динамике производительности труда. Если производительность в экономике США в 1913 году превосходила европейский показатель более чем на 50%, а в 1950 году – на 120%, то в начале 90-х годов – только на 15%.

Немало экспертов в Украине продолжают относиться к новым возможностям Европы скептически. Представляется, так происходит потому, что они имеют близорукий взгляд на силу, который слишком сильно сфокусирован на военной составляющей, где Соединенные Штаты обладают превосходством. Но в XXI-м веке сила распределяется по-разному в разных вопросах и напоминает игру в шахматы в трехмерном пространстве. На верхней доске военных вопросов, где военные расходы США равны совокупным расходам следующих за ними двух десятков стран, мир является униполярным. Скорее всего, положение останется таким, если только европейцы не пожелают удвоить долю ВВП, выделяемую на оборону, чтобы она сравнялась с уровнем военных расходов США. Однако и более скромные возможности Европы не стоит сбрасывать со счетов.

На средней доске экономических интересов положение резко контрастирует с военной доской. Здесь в мире существует мультиполярный баланс сил. И дело не только в равенстве или сопоставимости крупнейших экономик мира. США не могут заключать глобальные соглашения о торговле без согласия Европы или других стран мира. Что касается, к примеру, антитрастовской политики, корпорация "Дженерал Электрик" не сумела объединиться с фирмой "Хонивелл", потому что этому воспротивилась Европейская комиссия. А недавно корпорация "Майкрософт" вынуждена была внести важные изменения в свою новую систему паспортизации продукции, чтобы она соответствовала европейским правилам регулирования неприкосновенности частной жизни.

Это уже трудно назвать "американской гегемонией", как заявляют некоторые. Более того, несмотря на политическую популярность США среди "младоевропейцев", Америка становится там все менее популярной в предпринимательстве и инвестициях. На страны ЕС приходится три четверти торгового оборота "младоевропейцев".

Ну, а что касается нижней доски, то сегодня и США и Европа в одинаковой мере не способны эффективно бороться с нелегальной эмиграцией, наркотиками, преступностью, терроризмом и т.д.

Наверное, единственное, в чем Европа пока серьезно отстает от США, – это производство и распространение информационных технологий, что мешает европейцам превзойти Америку в производительности труда и в уровне жизни в целом по ЕС. Но и здесь наметились перемены к лучшему. К 2010 году Европейский Союз должен обладать самой конкурентоспособной экономикой в мире – такую цель определили в 2000 году в Лиссабоне руководители "пятнадцати". Европа собирается обогнать Америку благодаря применению новых технологий и устранению последних барьеров, позволяющих некоторым секторам экономики находиться в тепличных условиях.

Сегодня дистанция между западным и восточным берегами Атлантики имеет все еще заметный размер. Уровень жизни в Соединенных Штатах в два раза выше, чем в Союзе. После того, как 1 мая следующего года в состав Сообщества войдут 10 новых государств, разрыв в уровне жизни окажется еще существеннее.

Чтобы скорее преодолеть этот разрыв, Германия, Франция, Италия и другие самые богатые государства ЕС намерены вкладывать как можно больше средств в НИОКР и внедрение их результатов в производство. На эти цели выделяется основная часть структурных фондов Евросоюза. Новички ЕС, конечно, таким поворотом событий довольны не очень. По их мнению, эти средства надо было бы использовать на крупные проекты по развитию инфраструктуры во вновь принимаемых в Союз странах. Тем более, что Брюссель обязан помогать тем регионам, уровень развития которых составляет меньше 75% среднего уровня по ЕС.

Однако аргументы сторонников перемен остаются прочными. Сообщество никогда не достигнет уровня развития США без самого широкого применения в производстве новых технологий. Пока же не менее 40% крупнейших корпораций Сообщества выполняют свои НИОКР за пределами ЕС, преимущественно в Соединенных Штатах. В Союзе, заявляют их руководители, нет соответствующих финансовых условий. Кроме того, европейцы не координируют, как следует, своих исследований. На тысячу жителей в ЕС приходится только пять научных работников, тогда как в США восемь, а в Японии – девять. Объединенная Европа выделяет на исследовательские цели 1,9% ВВП, США – 3%.

Но средние показатели по ЕС маскируют большие различия между странами Союза в применении результатов исследований и новейших технологий. Например, в Финляндии ежегодно регистрируется 138 патентов на открытия и изобретения в расчете на миллион жителей, в Швеции – 95, Голландии – 58, а средний уровень по ЕС едва достигает 28. "Подводят" такие страны как Испания, Португалия, Греция.

Отсюда и столь пристальное внимание к проблематике научно-технической революции. Предполагается не только полная информатизация стран ЕС, но и создание на базе новых технологий 20 миллионов рабочих мест, что позволит сократить безработицу до 4% и свести до минимума разрыв в жизненном уровне с США. Новая стратегия Евросоюза определяет следующие главные направления деятельности в текущем десятилетии: создание общества и экономики на основе новейших знаний, первостепенное внимание проблемам конкурентоспособности и новшествам, модернизация нынешней европейской социальной модели и проведение смешанной макроэкономической политики, способной обеспечить стабильность и занятость.

В Европе считают, что наращивание и совершенствование экономического потенциала в сочетании с политическим и организационным укреплением Евросоюза может стать решающим фактором и противопоставить империалистическим устремлениям Вашингтона принцип коллегиального управления планетой. Европа должна стать одним из полюсов, на который должен опираться мир. Но для осуществления этой цели Европа должна быть сильной – и экономически и политически.