Особенность украинского самостийничества

К 100-летию Николая Ульянова

О Николае Ивановиче, носившем незабываемую фамилию Ульянов, энциклопедические советские словари не вспоминали. Решительно препятствовала тому не столько "эмигрантская биография" этого всесторонне образованного исторического мыслителя, как называют его исследователи творчества ниспровергателя шаблонных схем и романиста, сколько своеобразие эмигрантской судьбы.

Он родился в начале 1904 г. в Петербурге. Через 23 года закончил Ленинградский уже университет. Спустя шесть лет кандидат исторических наук Николай Ульянов занимает видное положение в Академии наук. Он автор нескольких научных трудов. Но после убийства Кирова "колыбель русской революции" усердно очищается от потомственной интеллигенции, классово чуждой советской власти, и жизнь молодого ученого растаптывается в лагерных бараках Соловков и Норильска. Освобождается через пять лет в канун войны. Бывшему "врагу народа" винтовку не доверяют. Только лопату для окопных работ. С ней попадает в плен к гитлеровцам. Бежит. В скитаниях по оккупированной территории чудом находит жену, с которой таится два года по глухим деревням родной "питерщины", пока в сорок третьем оккупационные власти не отправляют Ульяновых на принудительные работы в Германию.

Здесь их в 1945 году освобождают американцы. Николай Иванович не строит иллюзий: дома его вновь ждет лагерь, на европейском Западе, за океаном не ждет никто. Супруги перебираются в Марокко. До пятидесятилетнего возраста он работает сварщиком на металлургическом заводе, совершенствуя навыки, приобретенные в лагерях и закрепленные в Германии. Посещение Парижа, встречи с соотечественниками стали "глотком свежей воды", по его словам. Он возвращается к научной работе, открывается перспектива публикации научных трудов. От предложения Американского комитета по борьбе с большевизмом возглавить редакцию русского отдела радиостанции "Освобождение" решительно отказался. В тех условиях это означало борьбу с Родиной, с единством ее народов. Быть пособником сепаратистов он не мог; он сам объявил им войну – пером ученого, публициста.

Да еще каким пером! Автор двух исторических романов, "Атосс" и "Сириус", стал больше известен в ученом мире. Его статьи прозвучали в периодике Парижа, Лондона и США. Он писал об Александре I ("Северный Тальма"), Чаадаеве ("Басманный философ"), о славянофобстве того, на чьем "бессмертном учении" строилась новая жизнь в России ("Замолчанный Маркс"). Широкий отклик вызвал доклад "Исторический опыт России", произнесенный в Нью-Йорке в 1961 г. на праздновании 1100-летия российской государственности. Но центральное место в исторических изысканиях Н.Ульянова занимает работа, которая стала в России последнего десятилетия поистине настольной книгой многих из тех, кто интересуется конкретными вопросами сепаратистских движений. Ведь именно сепаратисты союзных республик СССР раскачивали до обрушения опоры единой страны. Эта книга – "Происхождение украинского сепаратизма" (издательство "ИНДРИК", М., 1996).

Впервые монография увидела свет в Мадриде за 30 лет до московского издания, и весь тираж завезли в Америку. Большая часть этой книги была скуплена там заинтересованными лицами и уничтожена. Меньшая – стала библиографической редкостью. Название ее говорит само за себя. О ней можно спорить. И спорят. Одним она широко раскрывает глаза. Другие в гневе отворачиваются, прочитав первые главы и не желая, как в зеркале, узнавать себя и личных своих героев. На третьих она вообще действует, словно раскаленное железо. Такова уж природа объекта исследования. Но автор, старый русский интеллигент, нигде не оскорбляет национального чувства. Его перо колет правдой. Жаль, ученый не дожил несколько лет, чтобы увидеть, как проявился и сразу возрос интерес к его самой значительной работе на Родине. Он скончался в 1985 году.

Отсылая заинтересованного читателя к московскому изданию книги, редакция "Союзной Газеты" отмечает 100-летний юбилей Николая Ульянова публикацией вводной части монографии, которая сама по себе – уже самостоятельное произведение на актуальную тему.

Сергей Сокуров


Особенность его в том, что оно ни под какие из существующих учений о национальных движениях не подходит и никакими "железными" законами необъяснимо. Даже национального угнетения, как первого и самого необходимого оправдания для своего возникновения, у него нет… За все 300 лет пребывания в составе Российского Государства (монография создавалась в 1950-е годы – автор), Малороссия-Украина не была ни колонией, ни "порабощенной народностью"…

Национальная сущность народа лучше всего выражается той партией, что стоит во главе националистического движения. Ныне украинское самостийничество дает образец величайшей ненависти ко всем наиболее чтимым и древним традициям и культурным ценностям малороссийского народа: оно подвергло гонению церковно-славянский язык, утвердившийся на Руси со времен принятия христианства, и еще более жестокое гонение испытал общерусский литературный язык, лежавший в течение тысячи лет в основе письменности всех частей Киевского Государства во время и после его существования. Самостийники меняют культурно-историческую терминологию, традиционные оценки героев и событий прошлого. Все это означает искоренение национальной души. Истинно национальное чувство приносится в жертву сочиненному партийному национализму.

Схема развития всякого сепаратизма такова: сначала якобы пробуждается "национальное чувство", оно растет и крепнет, пока не приводит к мысли об отделении от прежнего государства и создании нового. На Украине этот цикл совершался в обратном направлении. Сначала обнаружилось стремление к отделению, и лишь потом стала создаваться идейная основа, как оправдание такого стремления…

Именно национальной базы не хватало украинскому самостийничеству во все времена. Оно всегда выглядело движением ненародным, ненациональным, вследствие чего страдало комплексом неполноценности и до сих пор не может выйти из стадии самоутверждения… Для украинских самостийников главной заботой остается доказать отличие украинца от русского. Сепаратистская мысль работает над созданием антропологических, этнографических и лингвистических теорий, долженствующих лишить русских и украинцев какой бы то ни было степени родства между собой… Возникли теории, по которым славянское происхождение оставлено только за украинцами, русские же отнесены к… азиатам.

И это обилие теорий, и лихорадочное культурное обособление от России, и выработка нового литературного языка не могут не бросаться в глаза и не зарождать подозрения в искусственности национальной доктрины.

Существует давнишняя тенденция объяснять украинский национализм исключительно воздействием внешних сил… После первой мировой войны… вскрылась картина широкой деятельности австро-германцев по финансированию организаций вроде "Союза вызволения Украины"… Поляки по праву могут считаться отцами украинской доктрины… еще в эпоху гетманщины… Польская заинтересованность лучше всего изложена Валерианом Калинкой, понявшим бессмысленность мечтаний о возвращении юга России под польское владычество: "Край этот потерян для Польши, но надо сделать так, чтобы он был потерян и для России. Для этого нет лучше средства, чем поселение розни между южной и северной Русью и пропаганды идеи их национальной обособленности".

Картина этих более чем столетних усилий полна такого упорства и энергии, что не приходится удивляться соблазну объяснить украинский сепаратизм одним только влиянием поляков. Но вряд ли это будет правильно. Поляки могли питать и взращивать эмбрион сепаратизма, сам же эмбрион существовал в недрах украинского общества. Обнаружить и проследить его превращение в видное политическое явление – задача настоящей работы.

Николай Ульянов