Парадоксы кризиса среднего возраста

Надеяться, кроме как на Бога, больше не на кого

Нередко случается, что весьма перспективные направления образуются на стыке разных научных дисциплин, например, биофизика – на стыке физики и биологии, или, соответственно, физическая химия. Как знать, не возникнет ли новое перспективное направление в науке о человеке, при сочетании современной психологии и христианской антропологии.Одна из значимых тем в работе психолога – это кризис среднего возраста. С вопросом о соотношении возрастных кризисов и эволюции личной религиозности я обратился к психологу, гештальт-терапевту и автору курса по христианской антропологии, Денису Викторовичу Новикову.

- Мой вопрос несколько необычен и, с точки зрения профессиональной психологии, быть может, не совсем правомерен: какова корреляция между кризисом среднего возраста и личным кризисом религиозности?

- Что такое кризис среднего возраста? На самом деле, это кризис ценностей и стратегий. Это кризис личных социальных и личных профессиональных стратегий, касающихся карьерного роста, и т.д.

В среднем возрасте человек начинает понимать, что в том стиле, в котором он раньше работал, и мог достигать поставленных целей, он не может жить дальше, потому что сталкивается, прежде всего, с собственными физиологическими ограничениями – у него уже совершенно не та энергетика, не та витальность. И если в более молодом возрасте человек мог поступательно развиваться в своей профессии просто больше работая, то в 30-40 лет он уже не может себе позволить действовать так же.

Сейчас любят говорить о том, что психологические возрастные изменения неразрывно связаны с изменениями в репродуктивной сфере организма, – в молодости много энергии, ее избыток, и ее много на что может хвататить: и на работу – на профессиональный и карьерный рост, и на семью, и на детей, и много на что еще.

Ограничения, с которыми человек сталкивается в среднем возрасте не только физиологические, но и социальные. Если речь идет о смене места работы, то стратегия приема на работу людей этого возраста иная, нежели более молодых. И если будучи моложе, можно устроиться достаточно легко, то в этом возрасте все происходит по-другому: либо для трудоустройства приходится задействовать свои знакомства и связи, либо заводить свое собственное дело – это очень серьезное изменение.

Кроме того, человек в это время сталкивается с конечностью своего существования. Например, взглянув на собственную библиотеку, можно внезапно с ужасом понять, что некоторые из этих книг ты до смерти уже не успеешь прочесть. Это специфическое переживание, но именно в этом возрасте ты понимаешь, что твои ресурсы ограничены. У тебя ограничено время, у тебя ограничены силы, и уже невозможно спокойно, не обращая внимание на то, как ты действуешь и какие цели перед собой ставишь, существовать дальше.

В этот период, когда бездумный драйв кончается, человек вынужден, хочет он того или не хочет, обратиться к каким-то ценностным предметам, чтобы понять, что в оставшийся период жизни ему нужно, что для него важно. К этому времени – среднестатистически – у многих уже подрастают дети, соответственно, встают вопросы о том, что ты можешь им дать, как ты можешь им в жизни помочь, что бы ты хотел видеть в них, и как бы ты, в связи со всем этим, хотел жить сам. Все это может родить особое отношение к стилю жизни, к образу жизни, к взглядам и мировоззрению.

В любом случае, повторюсь, кризис среднего возраста – это кризис ценностей и стратегий, во время которого человек может начать более осознанно относиться к тому что он делает, как он это делает, ради чего он что-то делает. Поэтому довольно часто в этот период люди обращаются к вере.

Сейчас грань между человеком религиозным и нерелигиозным в гораздо большей степени условна, чем раньше, но нередко люди в среднем возрасте обращаются к вере явно, понимая, что так дальше жить они не могут, понимая необходимость уяснить для себя – зачем они здесь? Ради чего? Что от них требует высшая сила – как они ее понимают.

- Много ли раз Вам приходилось сталкивался со случаями, когда человек, переживающий кризис среднего возраста, начав ходить на психотерапию, начинает задумываться о собственной конечности и целенаправленно рассматривать свою жизнь в обратной перспективе этой конечности?

- Конечно. Прежде всего, кризис среднего возраста – это наиболее частый повод обращения к психотерапевту.

Конечно, мои пациенты не говорят напрямую, что они задумываются о собственной конечности. Они приходят с тем, что перед ними достаточно остро встает вопрос ценностей и целей.

Изначально речь идет о том, что у них что-то не клеится. Очень часто люди приходят с какими-то депрессивными явлениями, – вроде все раньше в жизни было хорошо и замечательно, а сейчас как-то ничто не радует.

Нередко приходят с семейными кризисами. Раньше супруги жили вместе «на автомате», подрастили детей, а сейчас начинается новая фаза жизни. У них должна быть какая-то собственная функция, миссия, в осуществлении которой семья должна их поддерживать. Это может осознаваться или неосознаваться, однако, это переживается как семейный кризис.

В этом возрасте люди приходят с алкогольной зависимостью. Если раньше они пили и не замечали, то сейчас оказывается, что не замечать уже нельзя.

- Мне кажется, что рассмотрение кризиса среднего возраста в русле снижения витальности и, - в некоторой степени, - целеполагания, более свойственно западной психотерапии. В России дело обстоит несколько иначе, в силу того, что условия жизни сильно отличаются от, скажем, западноевропейских.

Существует направление в современной отечественной социологии, которое представляет, в частности, Михаил Тарусин, объясняющее относительно высокий уровень религиозности в России – явной или подспудной – тем, что структура социальной жизни у нас такова, что она в гораздо меньшей степени, чем, например, в Западной Европе, позволяет человеку быть режиссером собственной жизни. В связи с этим обстоятельством Промысел Божий в частной человеческой жизни более явен. Равно как и упование на Бога – неотъемлемый спутник живой веры – развито гораздо больше.

- Да, я думаю, есть такая специфика. Например, женщина на Западе, придя в кризис среднего возраста, говорит психологу о том, что ей хочется разнообразить свою сексуальную жизнь, потому что ей хочется, продолжая жить с мужем, как-то развиваться в этом направлении, а все уже стало достаточно однообразно. В России же, скорее, к психологу придет женщина, у которой нет мужа, которой не с кем разнообразить сексуальную жизнь, потому что у нее есть лишь несколько случайных связей, более или менее продолжительных романов, но замуж она выйти не может, в то время как для замужества, в свои 30-35 лет, она находится уже в критическом возрасте.

Если к этому возрасту западный человек уже построит дом или купит квартиру, то в России человек соответствующего возраста понимает, что он уже никогда ничего не построит. Дерево он, может быть и сможет посадить – где-нибудь в соседнем парке, а вот вырастить ребенка, - если у него нет детей, - и построить дом он уже, скорее всего, никогда не сможет и ему нужны какие-то новые ценности и смыслы в жизни. Такое сравнение выглядит несколько гротескно – в России человеку не до того, что у него вот что-то витальность понизилась.

Так что я совершенно согласен с сентенцией о русской религиозности, потому что социальная защищенность у нас на таком уровне, что надеяться, кроме как на Бога, больше не на кого.