Параджанов без границ

К 80-летию со дня рождения кинорежиссера

Мир узнал этого выдающегося кинорежиссера и талантливого художника лишь за два года до смерти. Сразу же после кончины Сергей Параджанов был назван последним гением кино ХХ века. Но прошло 10 лет, прежде чем свет увидела небольшая часть его удивительных, написанных белыми стихами сценариев.

Да, сейчас имя его навечно вписано в когорту таких гениев человечества, как Ф.Феллини, М.Антониони, П.Пазолини, А.Тарковский! Сегодня никто не отрицает, что творчество Сергея Параджанова сыграло немаловажную роль в формировании всего мирового кинематографа. Мастер подарил миру фильмы-шедевры: "Цвет граната", "Тени забытых предков", "Арик-Кешиб", которые, с одной стороны, принесли ему широкую известность, а с другой, привели на путь суровых испытаний…

Он родился в Тбилиси в старинной армянской семье, с детских лет жадно впитывая окружающий колорит и древние восточные традиции. Его отец его был торговцем в антикварной лавке, и мальчик постоянно находился в окружении редких изысканных вещей, которые формировали его вкус и пристрастия, помогали видеть красоту и ценить прекрасное.

После окончания школы Параджанов поступает в Тбилисский институт инженеров железнодорожного транспорта, а через год, в 1943 году, оставив институт, начинает учиться на вокальном факультете Тбилисской консерватории и в хореографическом училище при Оперном театре. В 1945 году он переводится в Московскую консерваторию в класс профессора Нины Дорлиак. Параллельно с учебой в консерватории Параджанов сдает вступительные экзамены на режиссерский факультет ВГИКа и учится вначале в мастерской Игоря Савченко, а затем, после его кончины, у Александра Довженко.

Дипломной работой Сергея Параджанова стала картина "Андриеш" – экранизация одноименной сказки поэта Е.Букова. "Влюбленный в народное творчество, Параджанов лучшие свои фильмы строил на прямых фольклорных реминесценциях. Еще в 1951 году, заканчивая ВГИК, он сам соорудил большую куклу – мальчика Андриеша, героя молдавской сказки про пастушка, мечтавшего стать витязем, и снимал эту куклу на натуре, достигая удивительной естественности движений и сочетания живой природы с бутафорией. Позднее Параджанов повторил сюжет про Андриеша уже с живым актером", – вспоминает Р.Юренев.

Картина, поставившая его в один ряд с лучшими режиссерами мира, была снята мастером лишь в 1964 году на киностудии им. Довженко. "Со своей картиной "Тени забытых предков" Параджанов стал подобен детонатору. Красочные сцены языческого мира с карнавальными шествиями были совершенно непохожи на то, что народ, издавна привыкший к христианским традициям, видел раньше. "Своим фильмом Параджанов произвел взрыв, и вскоре мастеру стали посвящать оды, называя его: "Ты – наш Прометей!", – вспоминают друзья режиссера. Этот фильм критики называли "Ромео и Джульеттой" кинематографа.

Вклад Сергея Параджанова в искусство кино состоит в том, что он разработал свой поэтический киноязык, максимально сблизив кинематограф с изобразительным искусством. Его зарисовки поражают точностью, но в тоже время он не считал себя профессиональным художником. "Я режиссер: учился у великих мастеров Савченко и Довженко, они оба рисовали, рисовал и Эйзенштейн, и, поневоле я начал рисовать, делать коллажи, стыковывать фактуры, искать какую-то пластику, – скромно писал о себе мастер. – Я – любитель искусства и режиссер. В сумме я получил 60 золотых медалей. За что я их получил? За вкус, за то, что могу выразить пластику. Никакого чуда не происходит. Я это ищу, это лежит в природе. Это она мне помогает взять, зафиксировать, создать пластику и благоговеть перед этим. Я режиссер и горжусь этой профессией. Никогда не лез сниматься в своих картинах, чтобы увековечить себя…" В систему его эстетики, кроме кино, входило также и пластическое искусство, где он широко использовал традиции армянского, восточного и европейского искусства. "Авторский мир его фильмов – это волшебный сплав цвета, пластики, музыки и слова, мудрый и наивный, ироничный и простодушный…Это мир безграничной фантазии….", – писали критики о его творчестве.

Параджанов всегда оставался свободным и раскрепощенным человеком, на него нельзя было набросить никаких пут, негативное он старался обратить в шутку, казалось, что этот человек никогда не испытывал чувства страха. Такая независимость и свободолюбие была чужда советской системе, жаждущей беспрекословного повиновения. Власть имущие не жаловали вниманием Сергея Параджанова и на долгое время вырвали его из мира кино, поместив в тюрьму. Надуманные обвинения позволили изолировать Параджанова от кинематографа, но не от людей. В тюремной камере он продолжал создавать красоту, но при этом никакого озлобления не вошло в его высокое творчество, оно осталось таким же чистым и светлым, как и все, что этот великий творец успел создать на воле.

В лагере мастер беспрестанно рисовал, почти каждое его письмо было проиллюстрировано рисунком. Это были сотни шутливых, уморительных, информативных и лирических, философских, метафизических рисунков, но еще он писал сценарии. Затем придумал технику гравировки фольги: заливал фольгу смолой, получались "талеры Параджанова" – с изображением Петра I, Хмельницкого, Пушкина, Гоголя. Несколько "талеров" тюремные власти изъяли из обращения и отправили на психиатрическую экспертизу в Москву, стараясь доказать, что он – сумасшедший. Но из столицы пришел совершенно другой ответ: "Талантливый очень!"

Фильмы Параджанова отличны от традиционного подхода в кинематографе. Он позволил себе так называемое мозаичное построение, причем, не только кадра, не только композиции или монтажа, но и самой драматургии. Его картины можно смотреть с любой точки, они представляют собой нечто схожее с житийной иконой. Фильм "Цвет граната" можно разбить на миниэкраны. Это поразительное зрелище, когда Вы видите на экране разные движущиеся картинки, но понимаете, что все они самодостаточны, они живут, играют, и их удивительная коллажность приобретает совершенно иной смысл. Коллажность, заложенная режиссером, другим смыслом прорастает в совершенно новой среде. Разгадать и понять фильмы Параджанова можно будет лишь тогда, когда новые технологии обновят современный киноязык, и появятся картины-шарады, картины-ребусы или бесконечные фильмы, просмотр которых можно будет начинать с любого места.


"Это мое объяснение в любви Мастеру", – говорит автор, режиссер и продюсер картины "Орфей спускается в ад" Левон Григорян. Но это не просто очередной фильм, посвященный Сергею Параджанову, а фильм, заставляющий разговаривать зрителя с тем миром, который для многих закрыт. Загадочный мир наполнен множеством мистификаций, но автор приглашает зрителя в путешествие, предоставляя возможность на равных разговаривать с этим миром, прислушиваясь к самому главному – к метроному, к интонации.

Фильм сопровождается французскими субтитрами, так как его первая премьера состоялась в Женеве в рамках фестиваля. Но там, к сожалению, было общение со зрителями через переводчика. А следующая премьера картины состоялась нынешней весной в столице России в рамках "Недели Параджанова в Москве", посвященной 80-летию выдающегося режиссера. В историческом здании Екатерининского дворца (ныне Культурный Центр Вооруженных сил РФ) собрались родственники, друзья и почитатели таланта Сергея Параджанова, поэтому на этой встрече перевода не требовалось. После просмотра фильма автор картины Левон Григорян рассказал о своей работе над этим интереснейшим проектом.

– Как возник замысел картины?

– Я давно мечтал исповедаться в любви моим самым любимым режиссерам: Тарковскому, Пазолини и Параджанову, – рассказывает автор картины. – Но при этом мне нужно было избрать тропу ада, ибо те, кто однажды погружался на тропу любви, побывал и на тропе ада, так как эти понятия близки. Итак, тропа любви. Моя картина – Способ признаться в любви трем великим режиссерам, которых я считаю самыми кинематографичными: они кинематографичнее кинематографии.

– Вам было сложно работать над этой картиной?

– Да, работа над фильмом была сложной, загадочной, хотя мне с самого начала было ясно как нужно делать этот фильм, как подбирать материал. Но в итоге потребовались долгие месяцы работы, поскольку выяснилось, что все решают какие-то пропорции, в результате чего родилась цитата: "Подробности – сбоку".

– А тропа ада?

– Вторая страсть, которая руководила мной во время съемок и направляла мою работу – это ненависть.

– ???

– Да, я снял свою картину в наше время, когда на экраны хлынул нескончаемый поток низкопробной продукции. Мне захотелось смутить веселость тех, кто сейчас стоит у истоков производства и распространения этой псевдокультуры. В тот момент, когда на кострах такого странного слова "рейтинг" сегодня гибнет высокое искусство, я просто обязан был снять и показать свой фильм. Мне кажется, что в момент этой жестокой тоталитарной войны, которая ведется по отношению к подлинному искусству, я должен хотя бы стакан воды вылить на эти костры. Фильм "Орфей спускается в ад" – это мой стакан воды, который я пытаюсь противопоставить этой контркультуре.

– Во время съемок с Вами происходили какие-то мистические события?

– Конечно, стоит три раза сказать волшебное слово "Параджанов" и сразу происходит что-то мистическое. Судьба фильма складывалась нелегко. Я вынашивал идею создания этой картины три года. Затем долго обходил богатых спонсоров, убеждая что эта картина необходима, как воздух, а использованные в ней иллюстрации и рисунки Параджанова – это шедевры мирового искусства. Но все усилия оказались напрасными: меня не слышали, не понимали. Тогда я решил снять фильм на свои средства. Наступил первый съемочный день, но едва я уселся за монтажный стол, как мне позвонили и сообщили, что я… стал дедушкой. Съемки, конечно же, пришлось отложить, но я считаю, что рождение фильма и рождение внука – нового человека одновременно – это мистическое событие и очень хороший знак.

– У Вас есть другие замыслы?

– У меня есть мечта 30-летней давности: восстановить фильм "Цвет граната", вернее "Саят-Нова", ведь именно так он раньше назывался. Я работал с Сергеем Параджановым над этим фильмом и смею заверить, что Вы не видели картину в том виде, в каком ее первоначально задумал Сергей Параджанов. Картина имела трудную судьбу и позже вышла на экран в своей сокращенной "коммерческой" версии, где многие эпизоды перемонтированы и изменены, нарушены также смысловые акценты. К сожалению, на сегодняшний день широко известен именно этот вариант фильма. Оригинальная копия с монтажом Параджанова сохранилась только на киностудии "Арменфильм". Кстати, с этой копией связана очередная мистическая история…

– Какая?

– Кинематографисты знают, что кинопленка, произведенная в СССР, считалась плохой, но при этом сохраняла свое качество за счет высокого содержания в ней серебра. В связи с этим весь рабочий материал после завершения монтажа картины отправляли на переработку, где из утилизованной пленки добывали серебро. В те годы безжалостно уничтожались тонны пленки. Это правило распространялось на все без исключения картины, но рабочий материал картины Сергея Параджанова "Саят-Нова" уцелел. Это мистика, которая вообще не поддается никакому объяснению. Я сумел добиться, чтобы эта картина была включена в программу будущего Венецианского фестиваля, которая, бесспорно, станет "гвоздем" кинофорума. По сути, это будет новая премьера фильма "Цвет граната". На днях я приступаю к работе над этим проектом и уверен, что к осени можно будет посмотреть эту картину, которая будет называться "Саят-Нова". Я считаю, что надо вернуть фильму его настоящее название.

Сергей Параджанов был непревзойденным мастером коллажа. Он воскресил и довел до совершенства это искусство! Его коллажи – это простота, которая не есть простоватость. Это простота гения, простота поэта. Его чудо-коллажи – это фантастические мозаики из осколков бывших предметов, обычное место которых на свалке. Осколки разбитой посуды, обезглавленная кукла, старый чемодан, истрепанные лоскутки ковров, тряпье, железный гребешок, метелка… он собирал все это, превращая ненужные вещи в произведение искусства. Не мудрено, что именно за это его прозвали "великим барахольщиком"! Он придумал язык взаимодействия предметов, и в его руках они обрели новый, неповторимый смысл, свое магическое содержание. Поэтическое ретро и язвительный шарж…Голос вечности и насмешки полишинеля… В них звучала особая тайна: тайна истоков…Тайна родства…

Как только закончилась беседа с Левоном Григоряном зрители направились в фойе, где открывалась выставка "Параджановград". Ее автор и составитель – основатель Московского театра "Параджановское фойе" Владимир Габбе. "Мы посвятили эту экспозицию орнаментально-духовной сути великого Мастера, его вечным метафорам и поэтическим мистификациям, – отметил Габбе. – Эти коллажи, шляпы, инсталяции, куклы, ассамбляжи посвящены образам и духам Мастера и выполнены актерами нашего театра, а также почитателями таланта великого режиссера".

Но среди экспонатов есть один наиболее ценный. Это кукла, созданная самим Сергеем Параджановым. Замысел возник, как всегда, спонтанно. Он гостил у друзей и увидал на кухне ершик для молочной посуды. Щетина вещицы была настолько стара, что смешно торчала в разные стороны. Хозяева собирались выбросить его, заменив на новый, но Параджанов попросил отдать ненужную вещицу ему. Вечером он что-то долго мастерил, а утром друзья угадали в новой кукле его причудливый автопортрет. Да, это была кукла с бородой, причем, роль бороды выполнял тот самый старый ершик. Друзья пришли в восторг и упросили Параджанова оставить им куклу на память, которая стала теперь их фамильной драгоценностью.

Сергея Параджанова нужно воспринимать так же объемно, как и его коллажи, ведь именно так объемно он видел и воспринимал жизнь. Может быть, именно поэтому среди множества застывших предметов, картин, шляп и кукол на выставке царил и стиль, и дух великого Мастера. Он смотрел на зрителя, дружелюбно улыбаясь ему с многочисленных причудливых коллажей. Казалось, что пройдет еще мгновение и великий мистификатор оживет, появится перед зрителем, помолчит немного, а затем неожиданно задаст вопрос: "Оказывается, здесь кто-то "играет" Параджанова?.. Играет тонкую струну его бесконечного темперамента…Царство коллажного многоцветия… Роскошь жанров… Зов предков… И вековые столкновения истин"…
"Град" параджановский велик и калейдоскопичен. Он полон богатой и причудливой фантазии, сложных героев, неожиданных поворотов. Это город колдовских стихий, страстных превращений и вечного праздника! Это и космос, вмещенный в сознание, и неповторимо дрожащее чувство...