«Партизаны» Зюганова идут на выборы

Путин, создавая Народный фронт, ставит перед ним задачу объединения существующих в обществе активных сил и людей

Попытка КПРФ ответить на создание Народного фронта собиранием «Народного ополчения» демонстрирует как минимум некое нарушение адекватной ассоциативности авторов этого замысла, руководства КПРФ, и полную политтехнологическую ущербность её имиджмейкеров. По сути это попытка вписаться в созданный оппонентами образный ряд, что уже во многом является проигрышем. Сам по себе Фронт вовсе не предполагался против КПРФ. Просто потому, что последняя давно не рассматривается как равновеликий противник. ОНФ был скорее направлен как против политических сил, ностальгирующих по 90-м годам, так и против окостенения и забюрокраченности «Единой России», то есть по замыслу являлся неким средством её оживления и реформирования. Поскольку любой фронт предполагает его противника, КПРФ, естественно, оппонирующая власти и «Единой России», попыталась вписаться в ряд возможных ассоциаций, провозгласив себя именно тем, кто Фронту противостоит, – просто чтобы придать себе виртуальную соразмерность власти (какая у неё была в 90-е и какой она лишилась в 2003 году). И попытаться в свою пользу отмобилизовать настроения тех, кто в целом не сочувствовал инициативе Путина. Отчасти такое можно понять, хотя выглядит это изначально как ситуация, когда городская провинциальная команда ветеранов вызывает на поединок лидера премьер-лиги. КПРФ пытается повысить свой статус, набиваясь на роль главного противника власти, – хотя давно уже таковым по своим ресурсам не является. Только дело даже не в этом. Дело в том, что её политтехнологи и идеологи не смогли найти адекватный образ, способный к противостоянию с образом Фронта, и тем более народного. Образ «Ополчения» в принципе не вписывается в противостояние с Фронтом, не является для него парной, противостоящей категорией. Сам по себе образ фронта – не сугубо военная категория. Идея «Красного фронта» 30-х годов мыслилась как объединение коммунистов и социал-демократов. «Народные фронты» того времени предполагали их объединение со всеми левыми и демократическими силами в противостоянии фашизму и правой реакции. Послевоенные национальные фронты (например, в ГДР) были вообще направлены не столько на противостояние, сколько на консолидацию активных политических сил. Народные фронты в СССР в конце 80-х брали благозвучное название для противостояния компартии и социализму. Левые быстро нашли адекватные формы организации противостояния: в Прибалтике это были очень сильные интерфронты, в России – Объединённый фронт трудящихся, давший начало РКРП и в известной степени самой КПРФ. Тогда как раз была соразмерность образов: фронтам правых противопоставлялись фронты левых. И это логично и адекватно: фронту не может в принципе противостоять ополчение. Но если фронт не несёт исключительно военное образное наполнение, то ополчение – именно его и несёт. Однако фронту в принципе не противостоит ополчение. Фронту может противостоять либо другой фронт, либо (и то отчасти) фронт в тылу врага – партизанское движение. Которое не вступает в борьбу с фронтом противника, а ослабляет его, нанося удары в спину и ведя диверсионную деятельность. Ополчение же создаётся не для противостояния фронту противника – оно создаётся для пополнения своего фронта. В 1612 году Народное ополчение в отсутствие регулярной армии собиралось для освобождения страны от захватчиков. Если исходить из того, что Россия сегодня захвачена оккупантами и порабощена ими, – эта система образов действительно предполагает создание Народного ополчения. Но тогда в этот ряд абсолютно не вписываются выборы и всенародное голосование. Это что-то абсолютно сюрреалистическое – когда «захватчики» и «партизаны» на равных юридических основаниях соревнуются в ходе выборов национального парламента. КПРФ, создавая «Народное ополчение» как ответ Народному фронту, должна была объявить, что создаёт «фронт в тылу врага» и будет вести «диверсионную войну». Что не вполне понятно, как делать в ходе выборов. Либо надо было всё же создавать свой некий фронт, пополняемый в том числе и ополченцами. Двадцать лет назад такие фронты левым создавать удавалось. В 90-е КПРФ тоже пыталась создать подобие такого фронта – Народно-патриотический союз России (НПСР). Но к 2003 году он кончил распадом и бунтом против КПРФ. Если понимать создание «Народного ополчения» как признание КПРФ распада своего прежнего фронта, то логика есть: тут только и остаётся единственное – собирать последних способных «носить оружие». Фантазии на то, чтобы создать свой новый фронт и придумать для него адекватное название, у лидеров КПРФ просто не хватило. Назвать, например, его «Фронтом трудящихся» – это для КПРФ, как и любое упоминание о классовости, было через силу. А вот противопоставить Народному фронту «Народное ополчение» – это верх политтехнологического таланта. Вопрос «Ты за Народный фронт или за Народное ополчение?» – это сильнее, чем классическое «Ты за большевиков али за коммунистов?» Однако между Народным фронтом Путина и «Народным ополчением» Зюганова есть как минимум два существенных различия. Путин, создавая ОНФ, говорил, что он предполагает не объединение на началах подчинения старой партии – а равноправное объединение всех участников, нацеленное на поиск новых идей, новых людей и обновление той же «Единой России». Лидеры КПРФ говорят, что ячейки их «Ополчения» будут сплачиваться под руководством организаций КПРФ. Путин, создавая Народный фронт, ставит перед ним задачу объединения существующих в обществе активных сил и людей. КПРФ, создавая «Народное ополчение», заявляет о своём противостоянии этой консолидации. Получается, что с одной стороны предлагаются отношения сотрудничества и консолидации, с другой – господства, подчинения и конфликтности. Конечно, это лишь постановка вопросов и что получится на деле – покажет жизнь. Но из этой постановки видно, что авторы проекта Народного фронта уже на этом уровне превосходят авторов проекта «Народного ополчения» – потому что первые могут предлагать объединяющую постановку с акцентом на сотрудничество, а вторые – лишь разъединяющую с акцентом на подчинение.