Почему всё–таки мы живем так хреново?

Латвия является беднейшей страной Европы

Исследователи немецкой компании Allianz пришли к выводу, что Латвия является беднейшей страной Европы по размеру финансовых ресурсов на душу населения. Печальные выводы зарубежных ученых o бедности Латвии изложены в докладе Global Wealth Report (Доклад о мировом благосостоянии). 25 сентября в Информационном деловом центре Санкт–Петербурга в Риге состоялось очередное заседание (круглый стол) пресс–клуба "Росбалтовские среды". Тема: "Почему Латвия, по мнению зарубежных исследователей, такая бедная?".

В круглом столе приняли участие: доктор экономики, президент Русской общины Латвии Вячеслав АЛТУХОВ; заместитель председателя Рижского бизнес–клуба, член правления ювелирной фабрики "GEMMI" Евгений ВОЛОШИН; доктор экономики, директор Института европейских исследований; Александр ГАПОНЕНКО; руководитель Управления маркетинга и связей с общественностью Rietumu banka Сергей ГРОДНИКОВ; доктор политических наук, политолог Михаил РОДИН; доктор экономики, проректор по научной работе Балтийской международной академии Инна СТЕЦЕНКО; сопредседатель Союза граждан и неграждан Латвии Владимир СОКОЛОВ; депутат Сейма Латвии, член народнохозяйственной комиссии Янис ТУТИНС. Вел круглый стол руководитель проектов Росбалта Петр АНТРОПОВ.

К сожалению, газетного разворота хватит лишь на то, чтобы выборочно и, не удаляясь от темы ни на шаг, обозначить основные тезисы выступавших.

Неумение хозяйствовать

Александр Гапоненко: — Мне не нравится то, что упомянутые исследователи проводили оценку богатства Латвии на основании показателя индивидуальных финансовых ресурсов. Это не очень точный показатель. Я бы исходил из традиционного показателя — объем производства национального дохода на душу населения. По национальному доходу на душу населения мы в 2003 году достигли уровня Советской Латвии 1990 года. Потом этот уровень чуть превысили, во время кризиса опять упали до него, а сейчас на пять–семь процентов превышаем показатели 1990 года. То есть — 20 лет мы топчемся на месте.

В советское время в Прибалтике на первом месте находилась Эстония, потом шла Латвия, потом — Литва. Сейчас по производству национального дохода на первом месте Эстония, на втором Литва, на третьем Латвия. В советское время проводили сравнение со странами Скандинавии. Это были закрытые публикации, но я их читал. Показатели были примерно такие — Советская Латвия находилась на уровне примерно 78–82% процентов от Дании, от Швеции, даже от Великобритании. Это была парадная витрина Союза. Если сравнивать по этому показателю в настоящее время, то это соотношение упало до уровня примерно 65%. То есть — мы достаточно прилично откатились потому, что Скандинавские страны продолжали развиваться, а мы топтались на месте.

Это есть показатель неэффективности той экономической модели, в которой мы работаем и которая не позволяет накапливать национальный доход и национальное богатство. Причиной того, что происходит, я считаю неумение хозяйствовать в нынешних условиях. Потому что мало вернуться к капиталистическому способу производства. В рамках этого способа существует много разных моделей. У нас не сложились классическое капиталистическое общество и классическое производство. В нашем обществе предприниматели не определяют условия работы. Предприниматели не определяют политику государства, с ними не считаются. Поэтому эффективность всего того, что мы делаем, достаточно низка. Эту тему можно развивать и дальше, но я бы остановился на том, что мы не станем богаче, если не изменим тот механизм хозяйствования, который существует.

Неумение управлять

Вячеслав Алтухов: — К сожалению, у нас нет соответствующей "подушки безопасности", у нас нет соответствующих ресурсов, и у нас нет предвидения того, что может произойти завтра. У нас экономический романтизм. Вместо экономического реализма. Латвия — бедная? Это и так, и не так. Вот Александр начал говорить о ВВП. Считается, что если валовой продукт на каждого человека меньше 10 тысяч долларов США — страна бедная. В Латвии он больше. У нас на одного человека порядка 14,5 — 15 тысяч долларов ВВП. По цифрам мы не бедная страна. Потому, что в банках денег много. Вкладывать их некуда! Нет соответствующей точки приложения сил.

Другой вопрос — мы бедные потому, что не считаемся с тем, что Латвия связана с мировыми процессами даже больше, чем такие страны, как Индия, Китай, Россия. Это значит, что мы должны заранее знать о мировых потрясениях и как–то готовиться к этому. Мы не готовимся. Хотя у нас 60 тысяч управленческого персонала. Кто–то сказал, что мы не можем позволить себе быть независимой страной. Потому что мы маленькая страна. Конечно, не можем. Но быть автономными можем и должны быть. Но для этого надо уметь управлять.

Сейчас в ряде изданий говорится о том, что такими странами, как Латвия, надо управлять как многопрофильной фирмой. Для этого нужен компетентный управляющий. Есть у нас компетентный управляющий? Нет! В правительстве нет грамотных специалистов, связанных с производством. И не было. И не появляются. В Сейме их тоже нет. Среди этих 60 тысяч управленцев реальных производственников, бизнесменов, которые поработали и знают, по чем фунт лиха, тоже нет. Нужны новые люди — знающие прагматики, а не те, которые учились в школах бизнеса оторванно от реальных условий Латвии. У нас есть некое общее видение. Есть экономическая программа де юре. Но в содержательном плане ее нет. Мы хотим, чтобы наша многопрофильная фирма развивалась экономически, но мы для этого ничего не делаем. Поэтому нам грозит введение внешнего управляющего. И местная элита к этому готова. Даже хочет этого. Потом она сможет сказать: вот они там, сначала в Москве, а потом в Брюсселе так и этак… А мы этого не хотели. Не хотели, потому, что не умели. Люди хотят то, во что горазды.

Главные наши приоритеты отнюдь не экономические. То есть — все поставлено с ног на голову. Политика у нас с экономикой не связана. Более того — вредит экономике. Это самая главная наша беда. И пока мы не научимся мыслить в рамках реальной экономики, ничего не добьемся.

Отсутствие объективной оценки

Евгений Волошин: — Для того чтобы найти разумное решение для экономики страны, должна быть объективная оценка ситуации. Правительства приходят одно за другим. В быту говорят — все они нагло врут. Мы же говорим, что они некорректно используют статистические данные, цифры и т.д. Вспомните, когда премьером был Калвитис, кто только не кричал о росте ВВП. Но никто не смотрел структуру роста. Чем это закончилось — известно… Сейчас, обратите внимание, идет сумасшедшая пиар–кампания в контраст нашей теме — о процветании Латвии. В газетах, в Интернете, в книгах Домбровскиса написано, что Латвия — образец процветания. Пишут, что безработица упала. Но если полмиллиона уехало, то безработица, естественно упала. Серьезно упала. Некому работать. А если все умрут, безработица снизится до нуля.

Статистика делится на три категории. Первая — объективная (что не часто), вторая — некорректная, третья, грубо говоря, подтянутая. У нас никто не смотрит, что стоит за цифрами статистики. А этими цифрами наши "товарищи" наверху очень ловко манипулируют. В советских аппаратах тоже приписывали, но сейчас, я думаю, приписывают больше. Этим я просто хотел сказать — пока общество не будет знать объективной картины, никогда не будет дана объективная оценка — куда нам идти?

Дефицит разумных шагов

Сергей Гродников: — Я на тему нашей дискуссии смотрю с другой, не экономической точки зрения. Я видел страны гораздо более бедные, чем Латвия. Другой вопрос — почему так хреново живем? Почему так депрессивно живем? Это совершенно другой вопрос — это вопрос самочувствия людей. Я смотрю, как люди относятся к своей жизни и к своим делам… Я был в Петербурге, слушал на публике, о чем люди говорят. Они говорят о своем бизнесе, о своих делах. У нас люди говорят о том, кто где как устроился, кто в Брюсселе, кто нет… Нельзя сказать, что у нас нет уважения к образованию. Но при этом человек мечтает получить хорошее образование и уехать, устроиться где–то в другом месте. Потому что не видит перспектив здесь. Поймите, причины такого настроения можно искать и в социальной политике, и в культурной политике, и в экономической политике… Проблема — как мотивировать человека, как создать у него желание что–то делать на своей земле, со своей землей. Не продавать ее скандинавскому инвестору. Что для этого нужно сделать? Это не только экономика. Это не только экономические показатели. Есть такое понятие — великая американская мечта. Как создать великую латвийскую мечту? Хотя бы маленькую латвийскую мечту?

Почему, например, в последнее время здесь не возникают крупные, новые, успешные компании? Те компании, которые мы видим на рынке, были созданы в начале 90–х годов. Ничего нового нет. Я думаю, что причина не в макроэкономике.

Надо принимать здравые решения. Одно есть — продавать вид на жительство. Сейчас принимается второе здравое решение — разрешение регистрировать холдинги с льготным налоговым режимом. Почему в Латвии такой развитой банковский сектор? Дело в том, что в 1992, если не ошибаюсь, году был принят закон о кредитных учреждениях — самый либеральный на всей территории бывшего Советского Союза. Разумный закон. Но таких законов очень мало. Рига начала привлекать туристов. Разумное решение. Надо искать такие решения. Не все связано с промышленностью. Вы же все учили Маркса: свойство товара — бросать влюбленные взгляды на деньги. Нужно быть интересным. Как в отношениях между мужчиной и женщиной. Иначе никто не придет и не построит вам "Нокиа". Надо делать разумные шаги. Таких шагов мало. Надо, чтобы их было больше.

Власть уходит от ответственности

Янис Тутинс: — Наша реальная жизнь, естественно, не связана с той статистикой, которую правительство представляет Европе. Но у правительства есть цель, есть мечта — всеми возможными путями вступить в еврозону.

Политическую часть своего независимого тела мы практически потеряли уже при вступлении в Евросоюз. Сейчас 80% поправок в законы Латвии вносятся лишь потому, что есть соответствующие директивы ЕС и мы обязаны свои законы под них подгонять. Начиная с закона о гражданстве и кончая экономическими законами.

Когда же мы потеряем и экономическую часть своего независимого тела, нам не надо будет выбирать ни Сейм, ни создавать правительство. Достаточно будет одного исполнительного директора. Это — мечта правительства. Согласно же одному опросу, лишь 25% из живущих в Латвии твердо хотят здесь остаться. И только 12% из них — из–за патриотизма. Но проект бюджета на следующий период, на грядущий средний период показывает желание правительства уйти от ответственности перед своими людьми.

Отсутствие контроля над властью

Михаил Родин: — У нас мечта (национальная) персонифицирована, она локализуется во властной элите. Ее содержание — этнический реванш. Это очень сильно внедряется в массовое сознание.

Я участвовал в дискуссии о стратегии развития Латвии, и у меня появилось стойкое убеждение в том, что латвийские депутаты абсолютно не знают места Латвии в системе экономического и политического неравенства. Кроме того я убежден, что Латвия никогда не была и не является актером, который принимает решения во внутренней и во внешней политике. Поэтому как–то несерьезно мыслить категориями политического поведения, если нет понимания ни нашей ресурсной базы, ни, самое главное, нашего места.

Здесь никакой сцепки политики и экономики. Поэтому перевести все и вся на язык экономических показателей нереально. Тем более, что бедность — это не только цепочка экономических макро— и микропоказателей. Меня тут немножечко покоробили слова: ой, Латвия, мы, мы, мы! Нет этого "мы". Бедность, ее расширение и углубление — это универсальная вещь. Даже в Америке, где демократии становится все больше, она все жирнее и жирнее, пропасть между бедными и богатыми становится все больше.

Правящая элита в Латвии — полторы тысячи. Все остальное — и так далее. Это очень плохо. Ни в одной стране, даже в супербогатых обществах, странах благополучия нет такого, чтобы пятая часть бюджета уходила на прокорм национальной бюрократии. Нет такого. То есть — у нас проблема в том, что нет действенных рычагов влияния и контроля над властью. Богатство все более концентрируется в руках национальной властной элиты. Бедность, конечно, станет больше. И так уже огромное количество неудовлетворенности, невозможности самореализации — тоже будет увеличиваться и увеличиваться. То есть мой прогноз — пессимистический.

Неравенство

Владимир Соколов: — Я понял, что мы не так уж и бедно живем. Потому что Янис, приезжая сюда, пятнадцать минут никак не мог припарковать машину. И мечта у нас есть. Та же, которую выдвинул Народный фронт еще в 1991 году: Латвия — наш общий дом. Весь человеческий материал, который тут есть, который может и хочет работать на благо Латвии, продолжает работать.

Но любое неравенство, что экономическое, что этническое, приводит к деградации человеческого материала. И предположительная политическая нестабильность влияет на экономическое положение.

Структура экономики

Инна Стеценко: — Я присоединяюсь к тем, кто сказал, что Латвия не беднейшая страна. Потому что беднейшие страны — это те, в которых люди тратят доллар в день. Но чтобы говорить о бедности, все–таки нужны экономические показатели. Потому что экономику от этого никуда не денешь. Есть пирамида Маслоу. На первом месте — удовлетворение физиологических потребностей. Я работаю со студентами. Естественно, первое, чего хотят студенты выучившись, — это заработать денег, чтобы была квартира, машина, к 30 годам — процесс размножения… Почему же они отсюда уезжают? Потому что мы им не даем возможность устроиться. Первыми все–таки должны быть удовлетворены физиологические потребности.

Почему мы раньше ходили и пропагандировали наши свободы, а теперь в этом плане сдаем? Потому что не видим отдачи с точки зрения роста, опять–таки — экономического роста, заработной платы,.. То есть — все, как бы мы этого ни хотели, упирается в какие–то финансово–материальные ценности.

Конечно, это также вопрос об инвестициях в экономику. Инвестиции за 2010 год в Эстонии были — 8,1% от ВВП, в Литве — 2,1%, Латвии — 1,1%. Меньше всех. Почему не идут вложения? Кто у нас "тигры"? Новые индустриальные страны. Тайвань, Сингапур. Как они к этому пришли? У Сингапура ноль ресурсов. Даже песок они импортируют, чтобы подсыпать берега. Вода тоже привозная. Но ВВП на душу населения — более 30 000 долларов. Почему им это удалось? Потому что они стали развивать постиндустриальную экономику. Постиндустриальная экономика — это когда больше всего у тебя сектор услуг. А что сделало наше правительство? Производственный сектор стали урезать, чтобы развивать сектор услуг. И мы давай шпарить услуги. Сама помню, как мы собирались строить маленькую Швейцарию. Сингапур имеет на четыре миллиона человек 155 банков. У нас — около 30. Стали мы Швейцарией? Тоже не стали. Мы убрали производство, чтобы отрапортовать Евросоюзу, что у нас 70% услуг. И имеем то, что имеем. Услуги же сопутствуют производству.

Ошибка была в том, что структура экономики, постиндустриальная экономика может развиваться тогда, когда у тебя производство развилось и ты свои филиалы отправляешь в развивающиеся страны. Но куда же мы двинем инвестиции, если у нас нет производства?

Нам, когда мы подписали Маастрихтский и Амстердамский договоры, уже было ясно, что право решать мы делегируем. Поэтому мы сегодня и ничего не решаем. Конвергенция… Экономика одна, все одно… Это разговор не в пользу бедных.

(«7 секретов» № 41)