Подлинная история опроса 3 марта 1991 года

Часть 3. Подводя итоги

Официальные итоги опроса были подведены в сообщении Верховного Совета ЛР от 6 марта 1991 года. По официальным данным, в списки опроса были включены 1902802 жителя республики. Получили бюллетени опроса 1667629 жителей. Участвовали в голосовании 1666128 жителей (87,56 процента граждан республики, имевших право голоса). "За" высказалось 1227562 жителя или 73,68 процента от числа голосовавших. "Против" были 411374 жителя или 24,69 процента от числа голосовавших. 27192 бюллетеня (1,63 процента) были признаны недействительными.

В Риге на участки пришли 557742 человека, или 84,43 процента зарегистрированных избирателей. "За" было отдано 338445 голосов (60,68 процентов), "против" – 208645 голосов (37,41 процент).

В Даугавпилсе официальные данные были следующими: пришло на участки 63,4 процента, "за" проголосовало 51,3 процента, против – 39,9 процента. В целом по республиканским городам в опросе участвовало 264582 жителя или 78,77 процента от имевших право голоса. "За" было отдано 164355 голосов (62,12 процентов), "против" – 92053 голоса (34,79 процент).

Самые активные поборники независимости, как и следовало ожидать, проживали на селе. В сельской местности участвовало в опросе аж 93,11 процента (843804 участников), при этом "за" голосовали 85,89 (724762 голоса), а "против" – 13,12 процента (110676 голосов).

Повторяю, эти цифры официальные. Учитывая описанные выше замашки поборников свободы и демократии, столь ярко проявившиеся при проведении опроса, вопрос о степени доверия этим цифрам пусть читатели решат для себя самостоятельно.

В качестве пищи для размышления стоит сообщить результаты проведенного 17 марта 1991 года референдума о сохранении СССР. В Латвии в этом референдуме приняло участие 501280 человек, из которых 95 % проголосовало за Союз. Любопытные могут сопоставить эту цифру с официальными результатами опроса и подумать, стоит ли верить разговорам о "большинстве" русских, голосовавших за независимость.

Результаты проведенного "опроса населения" подтвердили самые мрачные предположения латвийских властей. Каждый может взять калькулятор и без труда подсчитать официальный процент голосов, поданных "за" от общего количества имевших право голоса. Он составит менее двух третей. Таким образом, напрягая все силы, полностью задействовав административный ресурс и пропагандистскую машину, абсолютно отрезав своим политическим противникам путь к теле- и радиоэфиру, использовав все возможные способы подтасовок, искусственно лишив права высказаться десятки тысяч жителей Латвии, власти так и не смогли набрать количество голосов, необходимое для отделения республики от СССР по союзному закону – две трети голосов от общего числа жителей республики. Недобор составил считанные проценты, но факт оставался фактом. Стало совершенно ясно, что при возможном проведении референдума, когда возможности мошенничества будут ограничены, а лишить права голоса десятки тысяч жителей будет значительно труднее, число голосов за выход из СССР будет существенно ниже. Максимум, на что могли рассчитывать инициаторы процесса, так это на простое большинство. Поэтому идея проведения референдума по вопросу независимости Латвии была окончательно похоронена.

Тем не менее, обстановка требовала делать хорошую мину. Пропагандистская машина национал-демократов вовсю козыряла итогами опроса, особый упор делая на цифре 73,68 процента "за". Естественно, при этом предпочитали не уточнять, что опрос – не референдум, что юридической силы итоги опроса не имеют, что процент проголосовавших "за" указан от участвовавших в опросе, а не от всех жителей Латвии. Про особенности национального проведения опроса, само собой, вообще старались помалкивать.

Однако развернуться в полную мощь пропагандистская машина просто не успела. Спустя четыре с лишним месяца произошли известные августовские события, которые в корне изменили обстановку. Из Москвы было дано добро на независимость Латвии, после чего ее начали признавать все остальные.

Для полноты картины стоит вспомнить, что три прибалтийские республики шли к заветной национал-свободе строем, синхронности которого позавидовал бы любой прапорщик. Точно такие же опросы прошли в Литве и Эстонии, причем в Эстонии – в тот же день, что и в Латвии – 3 марта 1991 года. Литва "отстрелялась" раньше – в начале февраля, кстати, выдав на-гора самый крупный среди прибалтийских республик процент сторонников "независимости и демократии" – аж 90,4 процента. Не очень умные сотрудники газеты "Атмода" на радостях за литовских братьев в номере за 12 февраля поместили на первой странице фото с одного из литовских участков для голосования. На нем были изображены надзирающие за ходом голосования мужчины с серьезным взглядом, в фуражках с характерным "немецко-фашистским" силуэтом. Одна из русских газет ехидно отметила, что с таким контролем ничего не стоило добиться и 102 процентов за независимость...

Пора подвести итоги.

1. Никакого референдума по вопросу независимости Латвии никогда не проводилось. Мнение населения Латвии относительно выхода Республики из СССР так и не было выяснено. Главной причиной этого являлось понимание властями невозможности набрать количество голосов, предусмотренные законодательством Союза ССР о выходе союзной республики из состава СССР.

2. Мероприятие, которое было проведено 3 марта 1991 года, и которое по прошествии многих лет иногда выдается за референдум, на самом деле было опросом населения, результаты которого изначально не были провозглашены юридически обязательными. Причины см. чуть выше.

3. Сама постановка вопроса допускала разные толкования возможных результатов. Как уже было сказано, понятия "демократическая" и "государственно независимая" для ЛР отнюдь не являлись тождественными, и поэтому невозможно определить, каким именно критерием руководствовались как голосовавшие "за", так и голосовавшие "против". Кроме того, следует учитывать, что согласно действовавшей тогда Конституции Латвийской ССР 1978 года Латвия официально являлась суверенным государством – соответственно, голосование "за государственно независимую" ЛР на опросе тоже невозможно толковать однозначно.

4. Опрос готовился и был проведен с грубыми нарушениями, зафиксированными средствами массовой информации и депутатами Верховного Совета ЛР. Ни о каких равных возможностях в агитации не было и речи. От участия в опросе были изначально законодательно отстранены значительные массы русского населения республики. Все это порождает обоснованные сомнения в достоверности результатов опроса.

5. Утверждения о том, что большинство русских проголосовали на опросе "за", не имеют под собой никаких оснований. Если бы большинство латвийских русских было сторонниками выхода из СССР, властям не составило бы труда достичь необходимого результата путем референдума.

6. Основной причиной, по которой большинство русских не поддержали власти ЛР на опросе 3 марта 1991 года, были не некие "антилатвийские" и "антилатышские" настроения, а осознание неприемлемого для русских характера формирующегося режима, неприятие возможной дискриминации и нарушений человеческих прав. Время полностью подтвердило прозорливость и правоту тех, кто на опросе населения голосовал "против".

Считается, что человеку не дано предвидеть будущее. Но сейчас, перечитывая слегка пожелтевшие газетные листы февраля-марта 1991 года, нет-нет, да и поразишься дару предвидения многих простых русских людей, заклинавших своих соотечественников не совершать ошибки и не оказывать поддержку нарождающемуся националистическому режиму...

6 марта 1991 года, спустя три дня после опроса, в одной из газет было напечатано интервью с людьми, выходившими с избирательных участков. В их числе была женщина, назвавшаяся воспитательницей детского сада. На вопрос корреспондента она ответила парадоксальными, на первый взгляд, словами, которые вполне могли бы послужить эпиграфом к этой статье: "Я голосовала за Латвию в Союзе. И вычеркнула "да" в этом опросном листе именно потому, что я – за демократическую Латвию".

И сегодня, спустя тринадцать с лишним лет, нам нечего добавить к этим пророческим словам...

Сергей Михайлов, Рига