Политическая логика "опереточных политиков"

Точка зрения

Логика влиятельной части политической "элиты" Грузии – явление уникальное. К ее особенностям можно отнести такие черты как пренебрежение политкорректностью, полное неприятие интересов оппонента, патологическая страсть к политическим демаршам, стойкое стремление к подмене понятий и т.д. Политика, как известно, это продукт деятельности политиков и ее качественные характеристики являются отражением их сущности. И судя по всему, перечисленные свойства сегодняшней грузинской политики, это результат искажения системы ценностей ее производителей. А разве эти качества наблюдаются только у влиятельной части грузинских политиков? – спросит читатель. Конечно же, нет. Но в столь концентрированном виде они нигде больше не встречаются, по крайней мере, на постсоветском пространстве уж точно. Все это вкупе и создало большинству политиков Грузии стойкий имидж несерьезных, опереточных политиков. Эти же качества, похоже, свойственны и части грузинской пишущей братии, обслуживающей политическую "элиту" республики. Недавно в "Независимой газете" была опубликована статья ее постоянного автора Бесика Пипия "Беженцам из Абхазии возвращаться некуда", выдержанная в лучших традициях грузинской пропаганды. При взгляде на статью, первое, что бросается в глаза, так это опытность автора и его искушенность в жанре политической провокации. Это видно по тому, как он очень взвешенно и тонко дозируя правду и ложь, создает у неискушенного читателя иллюзию своей искренности. Как и подобает опытному фальсификатору, свои статьи Пипия начинает с констатации совершенно очевидных фактов, чтобы с первых же слов произвести впечатление правдоруба. В последней статье он даже вынес эту правду в заголовок. Действительно, грузинским беженцам возвращаться некуда. Но на вопрос "Почему?" автор уже дает искаженный ответ. Именно в обосновании этой лжи и заключается смысл статьи. Исходя из содержания статьи, можно сделать вывод, что ее целью является дискредитация абхазов в глазах мировой общественности, представив их как кровожадных агрессоров, изгнавших "мирное и беззащитное грузинское население". Попробуем разобраться, насколько прав Б.Пипия. Любая война – это трагедия, и абхазо-грузинская война не была исключением. На всех ее этапах трагедий было более чем достаточно, в том числе и исход грузин из Абхазии. Но если о трагедии грузинских беженцев знает весь мир, то о том, что предшествовало их исходу, человечеству практически ничего не известно. Пользуясь этим, грузинские пропагандисты извращают историю грузино-абхазской войны, и делают они это с целью возложения вины за нее на абхазов. В войне, как известно, всегда есть инициатор, – агрессор, и со времен Нюрнбергского процесса людей, стоявших во главе агрессоров, принято считать преступниками. А потому, чувствуя, что рано или поздно виновникам абхазской трагедии придется держать ответ, некоторые грузинские политики готовят себе почву для ухода от ответственности. Война в Абхазии началась с ввода на ее территорию грузинских войск, которые, войдя в республику, тут же принялись грабить, насиловать и убивать негрузинское население. Это вынудило последних, бросив дома и имущество, бежать в западную часть Абхазии, находившейся под контролем местных властей, и все тринадцать месяцев, пока шла война, они вынуждены были находиться в изгнании. Разумеется, абхазы не были заинтересованы в войне на своей территории. Более того, они ее и не ждали, наивно полагая, что Э.Шеварднадзе является приверженцем цивилизованных политических методов разрешения конфликтных ситуаций. Но они ошиблись. Он устроил им такую кровавую бойню, которая навечно останется в памяти абхазов. В той войне абхазы только защищались, и их поведение было мотивировано не политической подоплекой, а инстинктом самосохранения. Защищаясь, они лишь выполняли свой биологический долг. А потому, вопрос о том, кто виноват в абхазской войне, не стоит. Ясно, что виноват агрессор. Действительно, в преддверии войны, между Грузией и Абхазией были разногласия, но абхазы пытались разрешить их в русле политической дискуссии. Однако руководству Грузии захотелось разом разрубить "гордиев узел", прибегнул к методу, выдержанном в лучших традициях средневековой политики, – силой оружия принудить "вассалов" к покорности и добиться тотального контроля над их территорией. В той войне погибло около пяти тысяч человек негрузинского населения Абхазии. Не было ни одной абхазской семьи, не потерявшей в ней родного или близкого ей человека. Для столь малочисленного народа как абхазы, эта война была величайшей трагедией, поскольку в большинстве своем в ней гибли молодые люди, и сегодня еще далеко не ясно, как столь многочисленные потери отразятся на его демографии. Но тем, кто пришел в Абхазию с оружием в руках пяти тысяч жизней показалось мало. Намереваясь вместе с абхазами стереть с лица земли и память о них, они уничтожили почти все памятники культуры, остававшиеся на оккупированной территории, и разворовали все экспонаты местных музеев, представлявшие хоть какую-то ценность. Апофеозом же варварства было ритуальное предание огню института абхазского языка, сожженного вместе со всеми его архивами. Разумеется, делалось это целенаправленно, с целью лишить абхазов основы их духовной культуры – родного языка. Ничто из уничтоженного не подлежит восстановлению и потеряно для абхазов навсегда. Тринадцать месяцев оккупации Абхазии были ярким представлением дикости и агрессивности. Преступления, совершенные за это время грузинскими военными, ведомыми т.н. "полковниками", не поддаются исчислению. Они, без сомнения, являются одними из самых страшных преступлений, совершенных во всей пост-гитлеровской истории человечества, и о которых, к сожалению, мало, что известно мировой общественности. Уничтожались не только памятники искусства, но и жилые дома, и общественные строения. Многие здания и сооружения были разрушены и в ходе боевых действий. И когда завершилась война, то выяснилось, что жилья, пригодного для проживания, не хватает даже тем, кто остался в Абхазии. Искренне сочувствуя проблемам беженцев, жители Абхазии, несмотря на то, что многие принадлежавшие грузинам дома были заселены ими, не считают себя виновными в их несчастьях. А что им еще оставалось делать, если их дома были уничтожены бывшими соседями? Многие грузинские политики и публицисты, упорно пытаясь переложить вину за войну на абхазов, исказили не только ее историю, но и хронологию, подавая ее в сильно усеченном виде. Тринадцать месяцев оккупации у них вообще выпали из истории, и сегодня даже сама война у них называется не войной, а "насильственным изгнанием мирного населения". Но было ли оно мирным? Заглянув в "Независимую газету" от 04.12.2001 года, можно обнаружить статью того же Б.Пипия Нино Бурджанадзе: "Абхазия – главный камень преткновения в грузино-российских отношениях", в которой автор интервьюирует главу грузинского Парламента. На его вопрос "Абхазы сегодня заявляют, что считают не только возможным, но и нужным возвращение тех беженцев, кто не совершал преступлений, не воевал против них, а грузинские власти не позволяют им возвращаться" Бурджанадзе отвечает "Я считаю, что те, кто совершили военные преступления, должны понести наказание. Будь то грузин, абхаз, русский или чеченец. Но дело в том, что абхазы называют преступниками всех без исключения людей, которые взяли оружие. В таком случае, получается, что никто из беженцев не должен возвращаться". Таким образом, грузинская сторона официально признала, что грузинское население Абхазии вовсе не было мирным населением. Миф о невинных беженцах развеяла сам спикер парламента Грузии. Сегодня, сняв с повестки дня вопрос "мирных беженцев", нужно ставить следующие вопросы: "Кто вообще вооружил значительную часть грузинского населения Абхазии?" и "Против кого его вооружили?" Оружие, как известно, имеет два предназначения – им можно защищаться и им можно убивать. В Абхазии грузинам ничто не угрожало, и защищаться им было не от кого. Следовательно, их вооружили, чтобы убивать. И как в дальнейшем показала жизнь, их жертвами должно было стать все негрузинское население. Оказалось, что большинство грузинского населения находились в Абхазии в роли "пятой колонны", и оно добросовестно выполнило эту роль. Что в такой ситуации оставалось делать остальному населению, поставленному перед выбором – жизнь или смерть? Сработал инстинкт, и они выбрали жизнь. Ценой героических усилий им удалось переломить ход войны, и когда они перешли в наступление, то большая часть грузинского населения, опасаясь народного гнева, ушла вместе со своей отступавшей армией. В той ситуации их уход был вполне естественным шагом. Неестественным было то, что они подняли оружие против соседей, с которыми они жили бок о бок. С тех пор прошло десять лет, но и сегодня еще грузинская сторона требует полного возвращения беженцев. Но в этом вопросе существует и некая правовая коллизия. Закон Грузии о беженцах от марта 1998 года гласит, что "беженцем не может считаться лицо, страной проживания которого является Грузия". Наделив выходцев из Абхазии статусом беженцев, или даже называя их так, власти Грузии тем самым косвенно признали суверенитет Абхазии. Признание выходцев из Абхазии беженцами автоматически должно означать, что Абхазия не является частью Грузии. Но это не единственная нестыковка, связанная с этим законом. Именно со ссылкой на него Грузия отказывает в предоставлении статуса беженцев туркам-месхетинцам. Но наделяя статусом грузин и отказывая в нем туркам, Грузия открыто демонстрирует миру свою шовинистическую внутреннюю политику, что законы ее работают избирательно – по национальному признаку. Отстаивая интересы своих беженцев, влиятельные грузинские политики апеллируют к международному праву, к принципам морали и справедливости, а так же призывают всех проявить к ним сострадание. Но их призывы и логика тут же трансформируются с точностью до наоборот, как только встает вопрос о турках-месхетинцах. Еще в 1944 году по приказу Сталина они безо всяких на то оснований (с целью расширения жизненного пространства для грузин) были изгнаны со своей исторической родины – южной части Грузии. С тех пор, уже без малого полстолетия они скитаются по миру в ожидании своего возвращения, но родина им в этом отказывает. Но еще в 1999 году, входя в Совет Европы, Грузия обязалась к январю 2001 года принять закон об их репатриации, а к январю 2002 начать процесс их репатриации. Но и сегодня еще нет ни закона, ни репатриации. Более того, глава грузинского Парламента Нино Бурджанадзе заявила, что возвращение турков не отвечает интересам грузинской нации, и Грузия ни за что не согласится на это, даже если Совет Европы приостановит ее членство в нем. "В районе, куда они должны вернуться, проживает большое количество армян, что может привести к межэтническим конфликтам", – заявила она, обосновывая свой отказ. Действительно, в этом с ней трудно не согласиться. Но в таком случае только специфичностью грузинской политической логики можно объяснить ее настойчивость в требовании возвращения грузинских беженцев в Абхазию, где половина местного населения еще ходит в трауре по погибшим в войне с ними. Между тем, не только искаженная логика свойственна многим грузинским политикам. Их отличает не менее опасное качество – неадекватная агрессивность. Ведомое такими политиками, грузинское общество сегодня открыто враждует или находится в плохих отношениях практически со всеми соседствующими с ним народами. После обретения Грузией государственности, по инициативе этих политиков была тут же пролита кровь почти всех национальных меньшинств республики: абхазов, осетинов, мингрелов, но, что интересно: ни в одном из этих межэтнических конфликтов грузинская политическая "элита" не признает себя виновной. Далеко не безоблачны и отношения Грузии и с соседними государствами – Россией, Арменией и Азербайджаном. С каждым из них у Грузии есть весьма серьезные разногласия, по которым ее лидеры нередко занимают позицию агрессивного неприятия интересов оппонентов. Проявления чрезвычайной агрессивности и жестокости, наблюдавшиеся у грузинских военных во время боевых действий в Южной Осетии и Абхазии, а так же при подавлении мегрельского населения, недовольного свержением законного Президента Гамсахурдия, трудно оправдать исключительно военной необходимостью, поскольку она и сегодня продолжает оставаться на столь же высоком уровне. Уже после всех войн так называемыми "грузинскими партизанами" было убито около тысячи граждан Абхазии и более сотни российских миротворцев, а так же сбит вертолет миссии ООН с девятью ее представителями. Что касается самих "неконтролируемых формирований", то они прекрасно контролируются из Тбилиси, поскольку переговоры об освобождении регулярно похищаемых ими людей, в том числе и представителей ООН, ведут от их имени исключительно официальные власти Грузии. Более того, не было ни одного случая, чтоб кто-либо из похитителей был привлечен к ответственности. Безусловно, психологическое состояние, в котором пребывает сегодня грузинское общество, ведомое нынешней политической "элитой", вызывает немало опасений соседствующих с ним народов и дает основание относиться к нему с большой долей осторожности. Но это же должно заставить задуматься тех, кто сегодня легкомысленно и безответственно вооружает Грузию. Им нужно принимать во внимание и помнить, что часть этого оружия прямиком попадает в руки всякого рода террористов, т.н. "грузинских партизан" и т.д. Думается, что разумней было бы не форсировать процесс ее вооружения, а подождать, пока в стране не взойдут ростки здоровой жизни, и ее общество не перестанет быть угрозой для окружающих народов.