Проблемы суверенитета стран Балтии в составе СССР

и в составе ЕС и НАТО

Тезисы выступления на международном круглом столе «Советский опыт евразийской интеграции»  Алексея  Семенова (Центр информации по правам человека, Таллин).  Международный экспертный круглый стол «Советский опыт евразийской интеграции» состоялся 20 декабря 2012 г. и был приурочен к 90-летию образования СССР и окончанию Года российской истории. Организатором мероприятия выступил Институт Русского зарубежья.

1.

Я хотел бы поделиться своим субъективным взглядом на проблему интеграции государств в международные структуры, будучи наблюдателем из страны, которая одной из первых «дезинтегрировалась» из СССР, и довольно успешно (как считается) прошла путь интеграции в европейские и евроатлантические структуры.  Это Эстония, хотя проблемы прибалтийских соседей тоже знакомы и во многом схожи.

2.

Считается, что Эстония почти безболезненно перешла от членства в Советском Союзе к интеграции в Евросоюз. Это, конечно, не так, но основания для таких утверждений, точнее ощущений, имеются. Дело в том, что главной ценой, которую пришлось уплатить за выход из СССР был разрыв хозяйственных связей и производственных цепочек и как следствие – неизбежная деиндустриализация. При этом основной удар в 1990-х годах пришелся на предприятия союзного подчинения, на которых было занято преимущественно русское и русскоязычное население. А проблемы этих «мигрантов», сразу после независимости превратившихся в «оккупантов» и апатридов, ни правящие круги, ни титульное население совсем не волновали. Конечно, уровень местной промышленности и сельского хозяйства тоже упал, но тут очень вовремя подоспела компенсация, которая является главным позитивным результатом членства в Евросоюзе: европейские дотации и инвестиции.

3.

Собственно, инвестиции, льготные кредиты и прямые дотации из структурных фондов Евросоюза хлынули в Эстонию уже в процессе вступления в эту организацию. В первую очередь, разумеется, это было политическое решение: продемонстрировать не столько даже самой Эстонии, сколько всем сомневающимся, насколько выгоден для них будет разрыв с Россией. Небольшие размеры эстонской экономики оказались как раз кстати – скромные по европейским меркам деньги обеспечили максимальный пропагандистский эффект. Свою роль сыграли и пробивные способности эстонских чиновников и политиков, отработанные еще во времена ЭССР, и лоббистские усилия скандинавских соседей (Финляндии и Швеции). В общем, доля европейских дотаций в годовом бюджете Эстонии составляла в разные годы от 15 до 20 процентов только по официальной оценке.

4.

Этим, собственно, да еще открытыми границами и свободой передвижения, для общества и населения плюсы от членства в ЕС практически исчерпываются. Гораздо больше получили чиновники и политическая элита. Для верхушки это широкие возможности трудоустройства в многочисленных структурах Еврокомиссии с соответствующей зарплатой, не сравнимой со скромными финансовыми возможностями Эстонии. Это и делегирование принятия решений на уровень Брюсселя, и, таким образом, освобождение от ответственности за последствия. Есть еще и такой плюсик, как возможность играть экономическими показателями. Например, уровень безработицы в Эстонии в последний год вполне себе пристойный, несмотря на то, что после кризисного обвала новые рабочие места не созданы. А все дело в том, что рабочие места нашлись в других странах Еврозоны – не соответствующие квалификации, конечно, с пониженной зарплатой, и т.д. Что никого не волнует.

5.

В последнее время часто говорится о схожести ЕС и позднего СССР. Есть, однако, характеристики, по которым эти две модели интеграции отличаются принципиально. Евросоюз совершенно не заботит состояние культуры, образования или медицины в его странах – членах. Брюссель не будет, подобно Москве, основывать и поддерживать киностудию «Таллинфильм» или Эстонскую Академию наук. Максимум, чего можно ожидать, это получение разовых субсидий под конкретные краткосрочные проекты. Исторически это понятно, поскольку создавался Евросоюз несколькими развитыми и гомогенными в этих отношениях странами, и не нуждался в культурном выравнивании. Даже фонды, направленные на развитие гражданского общества не работают внутри ЕС, но только вовне, в третьих странах. Так, возможности НПО в Эстонии резко сократились, когда страна стала полноправным членом ЕС. Хотя, казалось бы, логичнее было позаботиться об устранении разрыва в уровнях развития гражданского общества между старыми и в новыми странами Еврозоны, чем внедрять «демократические правозащитные стандарты» среди голодающих африканцев. Впрочем, это лишь одна из многих алогичностей системы управления в ЕС.

6.

Вероятно, самое уязвимое место ЕС  - это его система управления. Фактическое «правительство» Союза называется Европейской комиссией, которая состоит из еврокомиссаров по сферам и направлениям. Это комиссары делегируются правительствами всех 27 стран-членов, но они неподотчетны ни собственным странам, ни какому-либо институту. Это власть никем не избранных, никому не подотчетных и фактически нелегитимных бюрократов. Теоретически Еврокомиссия отчитывается перед Европейским парламентом, но поскольку эти институты формируются и функционируют параллельно и независимо, и никаких властных рычагов Европарламент не имеет, то такие отчеты представляют всего лишь имитацию демократического процесса. Можно только догадываться, какие финансовые, экономические и политические круги и группы стоят за тем или иным решением Еврокомиссии, и в какой мере. Можно уверенно констатировать, что и государства, и население Евросоюза более отчуждены от процесса принятия решений, чем это было в СССР. 

7.

С точки зрения перспектив Евразийской интеграции стоит обратить внимание на это обстоятельство. Прочность интеграционных структур будет тем выше, чем большее внимание будет уделяться вовлечению субъектов интеграции в процесс принятия решений. Создание таких механизмов и органов имеет и чисто практическое, и важнейшее символическое значение.