Пять слоев времени

Рецензия

«В России честный человек - что-то вроде трубочиста, которым няньки пугают маленьких детей»...
А.П.Чехов
Закрыта последняя страница романа Тимофея Круглова «Виновны в защите Родины, или Русский». Прочитана последняя, оптимистичная фраза – «Иванов обещал вернуться»… Держу в руках – в обеих, не в одной! – полуторафунтовый том романа. Около 700 граммов текста, плотно убранного в мелкий не слишком хорошо читаемый шрифт. Не книга - кирпич, начиненный как бомба – и миром, и войной. Войной, подло стреляющей из-за угла, безобразно жестокой, кромсающей государства, ломающей людские судьбы. И хотя эта война таковой до сих пор и не считается, а называется демократично-игриво – «песенная революция», это была именно война - гражданская. Потому что не только граждане одной республики, но всей нашей большой страны оказались по разные стороны баррикад, коих даже не две – если внимательно вникать в содержание романа. Отголоски же тех событий доносятся до нас и сейчас…

Итак, перед нами – роман в трех частях, они же – три и даже больше - слоя одного и того же времени.

Именно здесь следует сказать: роман «Виновны в защите Родины, или Русский» гораздо глубже и объемнее, чем три его части. Почему? – да такова воля автора. И вы это поймете – немного позже.

Слой первый: содержание

Перед нами – долгий исторический период, от 1960 года – года рождения главного героя, с экскурсами в первые годы становления Советской власти, до смутных 1989-1991. Именно период конца 80 – начала 90-х, как теперь обозначают, «время суверенизации союзных республик», и есть основной исторический фон действия романа. Происходящее охватывает не только Латвию, но буквально все уголки огромной державы – СССР.

Я не боюсь упоминания этой аббревиатуры - СССР, поскольку такая страна была. И не найдется среди теперешних россиян тех, кому 40 лет и больше, кто не был ее гражданином. А раз был, то может сравнить то обширное пространство, границы, в которых она находилась, с современными - урезанными, отбросившими Россию назад, в допетровские, доочаковские, досевастопольские и еще более далекие времена.

Я не из тех, кто призывает вернуть прежние границы; я лишь хочу, чтобы мы все задумались о самом главном богатстве страны – о людях, которые составляли единый народ, и в особенности о тех 25-30 миллионах русских, что остались за этими границами. А ведь не только рядовые граждане, но и те, кого мы называем политической элитой современной России, так и не осознали – или, что еще хуже, делают вид, что не осознали - что единый народ на стыке 90-х резали по живому, раздробив на части не только территорию. Но Россия - не просто территория, это в первую очередь люди – да, и их родственные связи, семьи, и мало ли теперь найдется таких, кто в анкетах должен будет писать о родственниках за границей.

Впрочем, если наши политики только и делали вид, что не осознали, не задумывались над этой проблемой, то тем хуже. Ведь без прошлого нет будущего – этому нас учит история.

…Итак, в эпоху латвийской Атмоды и первых демократических песенно-цветных и цветочных революций, завязывается сюжет романа. Главный герой, Валерий Иванов, оказывается в эпицентре событий. Ориентируясь в ситуационном пространстве, с полным правом Иванов утверждает: «Не было никакой революции в Латвии. Не было никаких народных защитников. Не было никакого желания бороться за свободу и независимость. Была халява, в очередной раз обломившаяся из Москвы в результате очередного московского переворота. И кончилась. И никто не пикнул»…

Валерию Иванову выпадает на долю быть свидетелем закулисных маневров тех сил и реальных исторических личностей, которые виновны в трагической судьбе нашей Родины. И судьба его решается вместе с судьбой Рижского ОМОНа – легендарного подразделения, непокоренного, непродавшегося, с честью выполнившего свой долг.

Вы, читатель, станете не только свидетелем горячих событий в Вильнюсе, Баку и в Москве у Белого дома, но и поймете всю их подоплеку. Возможно, тот, кто не был непосредственным свидетелем или участником описываемых политических коллизий, отнесется к книге с долей сомнения. Но, скорее всего, один слой защитной брони – скепсиса – большинство читателей потеряет. Потому что символическая броня эта – наше нежелание видеть мир таким, каков он есть. Или был. И нежелание признаться себе в том, что от состояния мира – и в прошлом и в настоящем зависит жизнь каждого человека. А не только героев книг.

Слой второй: композиция
Итак, три части романа – «В забытьи», «Память возвращается» и «Свидетель» – причудливо переплетают канву сюжета с документами и современной публицистикой.

Автор романа предстает в роли Архивариуса с его документами и семейными историями, Журналиста с его торопливыми, небрежно-конспективными набросками жизни Латвии 1989-90 гг. и более взвешенными и отшлифованными статьями, и Лириком – с его стихами. Главный Герой – Валерий Алексеевич Иванов, вписан в художественные главы романа Писателем – он же Тимофей Круглов, дачный сосед Иванова. Он же - оппонент Валерия Иванова, скептичный обыватель и главный рассказчик. Сложная структура романа, поддержанная таким образом, не становится беднее, история Иванова передается лишь с одной фокусной точки. Введи Автор в действие еще чей-нибудь взгляд на события, и роман неминуемо распылился бы.

Читателю придется нелегко: заигрывать с ним никто не собирается, хотя сюжетная линия повествования изобилует романтичными историями – о жизни на южных и западных границах, где прошло детство Иванова. Заманчиво звучат названия – Кизыл-Атрек, Фирюза… Интересны заметки по истории Прибалтики и некоторых ее уголков. Чего стоит один лишь остров Сааремаа – и его прежние названия, Сырой, Островная земля, Эзель... И юмора предостаточно – не бородатых анекдотов, а оригинальных жанровых сцен: «Сначала я остановился у нашего с Толей кубрика. Толкнул дверь, она приоткрылась. Толян, как на грех, стоял с бутылкой водки в руках и задумчиво глядел в потолок, вероятно, мучительно придумывая повод.
– О! Стоит открыть пузырь, и брат мой бледнолицый тут как тут. Ты, случайно, не джинн? Это я не тебя из бутылки выпустил?»

Совершенно достоверными выглядят встречи Иванова во время командировок с некоторыми ныне действующими политиками или закатившимися звездами телевидения. А уж понравятся читателю или нет новые для него факты из жизни некоторых замечательных героев нашего времени – судить самому читателю: здесь найдутся и честные политики, что само по себе звучит фантастически, по-другому проявятся некоторые ныне забытые персонажи, потускнеет романтический ореол иных «узников совести» и «прорабов перестройки». Подлинные интервью с героями «песенной революции» приоткрывают завесу над их личностными метаморфозами. Тексты листовок четко обозначают расстановку приоритетов и задач, решаемых в свое время политическими силами – как по ту, так и по эту сторону баррикад - и дают понять, откуда и куда ведут нити всей интриги.

Романтичны юношеские и студенческие годы – первая любовь, поиски суженой…Вообще, тема поиска любви – вопреки жесткому, драматическому сюжету – занимает немалую долю книги, и не по количеству страниц, а по насыщенности, яркости повествования. Автор точен и порой беспощаден в любовной линии романа, буквально раздевая героя до нитки, обнажая, даже препарируя отношения героя с двумя женщинами его жизни - женой Аллой, и любимой – Татьяной. И вполне логично рождается если не сочувствие к героям, то понимание классического: «почему мужчина любит одну женщину, живет с другой, а женится на третьей».

Иногда авторские размышления на эту тему более напоминают не то попытку оправдания – то ли перед самим собой, то ли перед так и не состоявшейся любовью - не то пытку шквалом эмоций. И тем не менее, даже в описаниях откровенных любовных сцен автору удалось избежать пошлости и сохранить целомудрие.

Но поисками личного счастья герой пренебрегает, когда дело доходит до ДЕЛА. Кажется, Круглов показывает нам, читателям, обычного человека. Что, казалось бы, героического может быть в человеке, который по собственной воле приходит в Интерфронт Латвии, делает блестящую карьеру – и по собственной воле уходит из него, напившись перед тем, по карнизам окон 6-го этажа знаменитого здания в Старой Риге? Впрочем, налицо типичная романная ситуация – столкновение природы человеческой с социальной необходимостью. Автор совершенно не пытается идеализировать своего героя. Поэтому он и достоверен, и вполне человечен.

Не будь документов и публицистики, вплетенных в роман, все могло бы превратиться в банальную выдумку.

Не будь такого круговорота событий – митингов, поездок по необъятной стране, показанных с убедительной точностью, роман стал бы тривиальным, в худших традициях «бытового» или «производственного» – в зависимости от воли того же автора.

А не будь тщательно выписанных переживаний Иванова, то же самое можно было бы сказать и о любовной линии.

И именно здесь вы, читатель, потеряете второй свой защитный слой – и проникнетесь доверием и к автору, и к его героям.

Слой третий: проблематика

В России проблема одна - сама Россия и мы, ее народ – русские. Тема русского человека, оставшегося без Родины, тема патриотизма – вопреки всему; тема гражданской совести, наконец, - и есть одна из основных, движущих сил всего романа. Поэтому так кстати приходятся авторские стихи, гармонично вписанные в действие – это стоило отметить немного раньше, обозревая композиционные особенности романа. Но позвольте одним четверостишием проиллюстрировать гражданскую позицию автора:
За эти десять лет
Державного позора
Пора держать ответ
В две тысячи… котором?
– пишет Иванов, сидя в летнем кафе Риги в 2000 году.

С тех пор прошло еще десять лет, итого – двадцать.

И… ничего не изменилось. Все так же никто не поднимает вопроса о «зарубежных соотечественниках». Разве что робко и почти незаметно действует государственная программа содействия переселению соотечественников в Россию. И – несколько более резонансными оказались принятые недавно в первом чтении поправки в Закон «О государственной политике РФ в отношении соотечественников за рубежом».

Казалось бы, так быть не должно, так не бывает. Но посмотрите вокруг – где обратные примеры? Чтобы Россия занималась массовым возвращением русских в Россию? Автор показывает на исторических примерах, что прежде людей старались сохранить для страны: в 1915 году из Прибалтики в Сибирь «полмиллиона русских людей увезли и все заводы».

А в 1991-м? Цитирую заявление главы Национального совета Латвии по радио и телевидению Абрама Клецкина: «Я вообще считаю, что именно Ельцин и Россия виноваты в нынешнем положении русских здесь. Они могли вписать одну фразу о гражданстве и все б решилось без споров. Но это ошибка России — не Латвии» (газета «Вести» от 13 января 2010 года).
А в 2010? Огонь гражданской войны давно уже бушует в Киргизии, но никто в Москве даже и не вспомнил о десятках тысяч русских, с советских времен еще там брошенных, мечущихся сейчас между двумя – узбекским и киргизским - огнями Ферганской долины. Точно так же, как 20 лет назад. Ровно 20 лет назад…

История Интерфронта и Рижского ОМОНа показывает – сопротивление распаду Советского Союза было. И сопротивление это было эффективным, распад мог быть остановлен. Но… не было команды из Москвы. Потому и забыли пророков в своем Отечестве, равно как и героев.

Это-то и страшно.

Вопрос о результатах латвийского референдума 3 марта 1991 хотя и спорен, но что сделано, то сделано. Коли уж власть предержащие чего-то захотели, оно будет достигнуто - не мытьем, так катаньем.

К этой мысли приходишь не сразу. И она пугает еще больше.
Однако же и заставляет собраться и переосмыслить весь перестроечный процесс по-новому.

С чего началась перестройка?

Для многих – с кинокартины Тенгиза Абуладзе «Покаяние», снятой в 1984-м и прошедшей широким экраном году эдак в 1987-м. Для кого-то перестройка ассоциировалась с новым генеральным секретарем ЦК КПСС М.С. Горбачевым, так смело шествующим «в народ». Для других ознаменована романами «Белые одежды», «Крутой маршрут», «Ночевала тучка золотая»… Или потоком «разоблачений», опоздавшим даже на тот момент лет на тридцать. И последовавший за этим процессом территориальный развал страны, отсечение окраин России - вместо грамотно выстроенного нового политико-экономического курса, глубоко разочаровавший героя – и его ли одного?

Извечные два наших вопроса – «Кто виноват?» и «Что делать?», неоднократно вкладываемые Тимофеем Кругловым в уста Валерия Иванова, в романе находят ответ.

«Кто виноват?» - пожалуйста, читаем роман: «Население (Латвии – Е.Д.) разделилось на две половины, и, к сожалению, по национальному признаку. Но это сознательная деструктивная деятельность нынешнего руководства республики, поддерживаемая Центром. Мы оказались брошенными и союзным руководством, и республиканским. Нас, половины населения Латвии, как будто не существует для них».

«Что делать?» - сколько хотите, там же! «Идеология где? Где идея, которую можно распространять – пропагандировать то есть? «Суверенная демократия»? Бред. Тот же «ваучер» наоборот… Нет идеи – нет пропаганды; нет пропаганды – нет агитации. За что агитировать, за какие дела? Ради воплощения какой идеи? То есть идеологический аппарат не работает. За отсутствием внятной идеологии. А государственное строительство без идеологии – туфта». Или еще: «Или ты в ответе за преступления 90-х, или нет. Или ты считаешь преступления 90-х преступлениями, или – нет. Если не в ответе и считаешь преступления – преступлениями, то так и скажи – внятно! Я крови не жажду! Мне просто нужно, чтобы все было названо своими именами. Потому что только тогда в стране появится почва, на которой сможет вырасти внятная идеология. Говорить о курсе на социальную справедливость, сидя перед телекамерами в окружении долларовых миллиардеров, к тому же еще и занимающих важнейшие государственные посты, – это шутка юмора такая? Для последних идиотов? Выступать о социальной справедливости по государственному телеканалу, вся сетка вещания которого наполнена презрением к слабым и бедным, совестливым и неуспешным? Это да, это не Сomedy club – это гораздо хуже! Я на RBC в одном из интервью с важным госчиновником впервые услышал про «российский язык»! А я-то думал, что хоть язык у нас останется русским, – наивный дурак!»

«Господи, дал же ты мне соседа, в голове все перекрутилось, совсем с ума сошел, что во сне-то теперь приснится?!» - почесав затылок, Сосед по даче Тимофей Круглов, он же – автор романа, решил, что к Валерию Алексеевичу – больше ни ногой…

Но позвольте, может, не прав тихий обыватель? Ведь еще Расул Гамзатов сказал – «Если ты в прошлое выстрелишь из пистолета, то будущее в тебя выстрелит из пушки». Или, если переосмыслить горячие слова героя, остро критикующего противоречия уже нынешней власти, то так ли уж он и неправ?

Остальные проблемы – любви, дружбы, отношений в коллективе, даже исторические взаимосвязи России и тех же Прибалтийских стран – выглядят на фоне основных тем приятным и почти легким дополнением.

И только автор знает, что в романе вымысел, а что – истинная правда.

Итак, приготовьтесь – с вас должен сойти еще один слой – слой страха, третий по счету.

Слой четвертый: критический

Кажется, после долгого увлечения всей страной романами в жанре фэнтези, книг-экшэн, «дневников блондинок», псевдо-документалистикой и всякой анекдотической дребеденью, настало время и для романов, основанных на реальном материале, честных, не писанных под заказ.

Движение скальпеля хирурга – так можно было бы назвать роман Тимофея Круглова, не будь он так длинен – повторюсь, 573 страницы мелкого шрифта, из них в других, более счастливых обстоятельствах выйдет хороший двухтомник. И все-таки это скальпель: вопреки некоторым стилистическим погрешностям, автор блестяще выполнил поставленную им сверхзадачу – заставил читателя, почти отвыкшего от толстого полноценного романа, не только его прочитать, но и сопереживать героям, и думать, думать, думать, вспоминать произошедшее со страной, анализировать и делать выводы.

Если вы решитесь погрузиться в чтение «Виновных в защите Родины…», знайте – это по жанру почти классический реалистический роман-эпопея с элементами документалистики.

Не верите – загляните в словарь: «Роман - (франц. roman) - литературный жанр, эпическое произведение большой формы, в котором повествование сосредоточено на судьбах отдельной личности в ее отношении к окружающему миру, на становлении, развитии ее характера и самосознания». И еще: «Эпопея (греч. epopoiїa, от épos — слово, повествование и poiéo — творю), монументальное по форме эпическое произведение, отличающееся общенародной проблематикой. На ранних стадиях словесности — преобладающая разновидность нар. эпоса… изображала наиболее существенные… события и коллизии жизни: или мифологически осознанные народной фантазией столкновения сил природы, или военные столкновения племен и народов».
Все основные элементы налицо – есть и монументальность (достаточно обширный, исторически значимый период времени), и общенародность (по масштабу места действия и наличию персонажей, близких по духу миллионам наших сограждан, переживших исчезновение государства как трагедию). А документальная составляющая лишь подтверждает реальность событий .Стихи же привносят в текст прекрасную лирическую ноту, органично дополняя прозу.

Вот оно, движение, задающее тон в начале романа:

До свиданья, друзья, до свиданья!
Зацепившись полой за открытую дверь,
Рвется с треском душа на прощанье.
Что же с рваной душою мне делать теперь?
До свиданья, друзья, до свиданья.

Или – тонкое, лирическое:

Потом запели громко птицы.
Дождь перестал, и ты устала.
Мы не могли наговориться –
И дня и ночи было мало.
А впереди, казалось, годы
Любви и гроз, тепла и света.
И я транжирил беззаботно
Короткое такое лето.

А вот – состояние опустошенности:

Ночь приходит неслышно
На лапах кошачьих,
Ветром теплым чуть дышит
И дождиком плачет.
Стрелка прыгает резво
По кругу, по кругу.
Я лежу один. Трезвый.
А по правую руку…
Только белая простынь,
Только стенка шершава,
Только времени поступь
Да свет лампы усталый.

К минусам книги можно отнести язык отдельных глав. Вместо того, чтобы несколькими крупными мазками очертить реалии «смутного» времени, автор становится журналистом – и высыпает на читателя обрывки репортажных заметок. Однако эти заметки правдиво, хоть и чересчур подробно, воссоздают эпоху, превращая роман еще и в «энциклопедию жизни времен перестройки». И тот, кто продерется сквозь их мешанину, будет вознагражден спокойным повествовательным языком основного действия.

И как хорошо, что этот роман появился – именно сейчас, когда поневоле начинаешь задумываться: а не станут ли судить о нас потомки лишь по рекламным роликам с шампунями от перхоти и зубными пастами да по сериалам про бесконечных «ментов»?

Это – четвертый слой, у кого – критический, у кого – кризисный, очень болезненный; он свой у каждого. Потому что каждый обязательно вспомнит себя – в те годы, с 1989 по 1991. Проверено.


Слой пятый, заключительный

Память за давностью пережитого – все-таки прошло двадцать лет - начинает подводить и автора этих строк, так же попавшего в свидетели некоторых событий, произошедших в Латвии в 89 – 91-х. Но благодаря энергетике романа память восстает, и – спасибо Тимофею Круглову! - складывается воедино мозаичное панно прошлого, воспоминания о котором были тщательно спрятаны когда-то в тайники собственной памяти.

Все это действительно было.

Были очереди за продуктами – которых не знали разве что в столицах союзных республик и Москве. И талонная система распределения продуктов – почти по всему СССР - была введена еще в 80-е. И в каком-нибудь Пыталово тогда более одной буханки черного хлеба в одни руки не давали, а талоны на мясо во Пскове отмеряли не более 2 килограммов на человека в месяц – вместе с жиром и костями.

Именно поэтому измученный очередями народ принимал перестройку как манну небесную, не подозревая, что она принесет не только желанное - изобилие продуктов и товаров, но и страшное - передел мира. И в итоге народ окончательно потерял не только часть огромного пространства и людских ресурсов, именно тогда было безвозвратно утеряно одно из лучших завоеваний позднего СССР - мирная жизнь.

Подготовленные искусственным дефицитом республики по первому же сигналу стали пытаться отделиться от «центра», не подозревая, что попадут в старую страшную сказку – где каждый отдельный прутик легче переломать, чем большой веник. И ведь сейчас, 20 лет спустя, мы видим результаты этой ломки – и в Прибалтике, и на Кавказе, и в Средней и просто Азии.



Когда читатель почувствует, что книга подходит к концу, он неминуемо начнет искать ответы, задумываясь о будущем страны, в которой живет.

Это и будет пятый слой времени – наше будущее.

Это удивительно, но Тимофей Круглов справился с ответом и на этот вопрос.
Каков он?

Прочитайте роман!

*******

От редакции портала: за полтора года, прошедшие со времени выхода книги в свет, роман Тимофея Круглова только с нашего сервера скачали более 200 000 человек; «Русского» теперь можно найти практически в любой из сотен электронных библиотек, поэтому общее количество читателей этой книги уже подсчитать невозможно. И пусть ограниченный возможностями издателя – Института русского зарубежья – печатный тираж давно разошелся, Интернет является мощным средством, позволяющим расширить возможности автора до бесконечности, лишь бы книга его того стоила.

Роман Тимофея Круглова «Виновны в защите Родины, или Русский» в 2009 году вошел в лонг-лист литературной премии «Национальный бестселлер» и шорт-лист «Бунинской литературной премии». Но главное, роман Круглова стал литературным и политическим событием своими силами – без массовой рекламной поддержки, самостоятельно преодолев замалчивание книги держателями литературного рынка и рынка (увы, тоже – рынка) литературной критики современной России. Откройте любой поисковик, наберите название романа – и вы увидите: книга живет, книга состоялась, и дискуссия о романе тоже еще не окончена.