Раскол

Из истории русской эмиграции

Решающее и поистине драматическое значение для судеб русской эмиграции накануне Второй мировой войны имела гражданская война в Испании. Война грянула 19 июля 1936 г. Командующий испанскими войсками в Марокко генерал Франсиско Франко поднял мятеж против законного испанского правительства Народного фронта, возглавляемого социалистами. В сущности, гражданская война в Испании была первым шагом Второй мировой войны в Европе; аншлюс Австрии и оккупация Чехословакии германской армией происходили на фоне кровопролитных боев за Пиренеями; Испанская война закончилась в апреле 1939 года, и всего через несколько месяцев после этого уже вся Европа была охвачена пламенем. Эту войну не случайно называют "генеральной репетицией" Второй мировой войны: Франко неприкрыто поддерживали Германия и Италия, республиканцев – Советский Союз, их будущий противник; испытания всех новейших моделей стрелкового оружия (в том числе автоматического), танков, самолетов и артиллерийских орудий, размах боевых действий, обеспокоенность всего мира судьбой Испанской республики превратили эту войну в событие мирового масштаба. Мятеж генерала Франко и последовавшие за ним события вызвали в стане эмиграции настоящую бурю эмоций. Главные полосы всех эмигрантских газет и журналов были заполонены сообщениями о ходе боев за Пиренеями. Как и следовало ожидать, отношение к этим событиям в очередной раз показало раздробленность эмиграции – как отмечал автор многих книг по истории русской эмиграции Л.К. Шкаренков, война в Испании вызвала определенный раскол в ее среде. Действительно, основные политические группы зарубежья по-разному определяли свое отношение к начавшейся войне, расходились в оценке ее причин, значения, целей сторон, и это углубляло и обостряло существовавшие между ними противоречия. Сразу же довольно четко обозначились три главные точки зрения на происходящие события: безусловная поддержка мятежников, безусловная поддержка правительства Народного фронта, и средняя между этими двумя – либеральная – "ни тех, ни других". Первая из них господствовала на правом фланге эмиграции. Самые ранние вести о выступлении испанских генералов, пришедшие 19 июля 1936 года, вызвали здесь подлинное ликование. Вожаки РОВС и Российского Центрального Объединения – главных политических организаций правого крыла русской эмиграции – приветствовали мятежников. Белоэмигрантские периодические издания превозносили генерала Франко – "испанского Корнилова" и восхищались героизмом его "белой" армии, подвигом защитников Алькасара, повсюду проходили собрания белогвардейских организаций, выражавшие поддержку "испанским патриотам" и от души желавшие им победы. Белоэмигрантский журнал "Часовой" писал в те дни: "За все 16 лет, истекших со дня нашего поражения, еще никогда, ни в одной точке земного шара не пришлось белому и красному снова сплестись в столь трагическом поединке. Может, на этот раз одолеет белое..." В целом, правоконсервативный лагерь русской эмиграции, по крайней мере на словах, с большим сочувствием отнесся к мятежу Франко, показав заметное единодушие в его поддержке. Совсем по-другому все эти события были восприняты в либеральном, демократическом лагере русского зарубежья. Первой, естественной реакцией было довольно вялое и невнятное порицание военного мятежа как выступления против законного правительства, избранного демократическим путем. Именно в таком духе события в Испании освещала поначалу либеральная печать. В сущности, мятеж генералов рассматривался как рядовое, скоротечное явление политической жизни где-то на "задворках Европы", не имеющее большого значения, и первые сообщения о нем, носившие чисто информационный характер, фактически не содержали выводов и оценок. Каких-либо решительных суждений избегали сперва и "Последние новости", издававшиеся в Париже бывшим вожаком российских кадетов и министром иностранных дел временного правительства П.Н. Милюковым. Подробно повествуя о положении дел в Испании, газета воздерживалась от определения своей собственной точки зрения. Даже первые аналитические статьи, опубликованные в "Последних новостях", когда война уже бушевала в полную силу, – речь в них шла о невиданной ожесточенности боев, о возможности перерастания "генеральского бунта" в мировую войну, об ужасах гражданской войны как "чудовищной национальной катастрофы" и т.д. – оставались удивительно нейтральными – настолько, что удивлялись даже некоторые белогвардейцы, ожидавшие от главного печатного органа либеральной общественности более решительной поддержки законного правительства. С одной стороны, это объяснялось тем, что П.Н. Милюков и авторский коллектив газеты считали гражданскую войну внутренним делом испанского народа. Ставшие вскоре известными факты военных поставок мятежникам из Италии и Германии были встречены ими с осуждением. Газета, солидаризируясь с официальной точкой зрения французского правительства, выступала за подлинное невмешательство, критиковала лицемерные заявления Гитлера и Муссолини об уважении к выбору испанского народа, медлительность Англии и других стран Европы в подготовке переговоров о невмешательстве, требовала установления международного контроля над испанскими границами. С другой стороны, на первый план выходило осознание того удручающего обстоятельства, что демократии в Испании в любом случае пришел конец. Победа Франко означала бы установление военной диктатуры фашистского типа, но и победа сторонников законного правительства уже не гарантировала возвращения к парламентской демократии: П.Н. Милюков, проницательный аналитик, с тревогой отмечал нарастание радикальности народных масс и правительства, фактический переход контроля над республиканской армией в руки ультралевых сил, усиление коммунистов и анархистов, которые дискредитировали правительство "революционным произволом". Становилось очевидным, что в Испании идет борьба двух противоположностей, а середины больше нет. Более того, по мнению П.Н. Милюкова, "гражданская война только довела до крайней степени ту анархию и произвол крайне левых элементов, которые были одной из причин восстания и того сочувствия, которое оно встретило в некоторых кругах населения" Иными словами, даже крупнейший либеральный деятель русского зарубежья фактически оправдывал мятеж. Мысль о потере для Испании возможности демократического развития высказывалась и в "Новой России", которую издавал бывший глава временного правительства А.Ф. Керенский. Проводя прямую аналогию между выступлением Франко и Корниловским мятежом, Керенский писал, что и в том и в другом случаях преступные действия генералов приводили к безвозвратному разрушению хрупкого политического равновесия и создавали почву для террора – и красного, и белого, – и в этом смысле ответственность за развязывание гражданской войны Керенский, в отличие от Милюкова, целиком возлагал на головы мятежников. Таким образом, понимание испанской гражданской войны как борьбы левого и правого радикализма порождало у либеральной общественности неприязненное отношение как к франкистам, так и к республиканцам, выразившееся в формуле "и против Франко, и против красных". Основные организации этой части русского зарубежья, такие как, например, Российской Демократическое Объединение во главе с П.Н.Милюковым, предпочитали хранить молчание по поводу испанских событий. Сразу решительно и открыто на сторону республиканского правительства встали только левые, социалистические группировки эмиграции. Главные издания этого направления – "Социалистический вестник", "Бюллетень оппозиции", "Наш союз" и другие единодушно осудили фашистский мятеж против правительства Народного фронта. На собраниях русских секций левых профсоюзов, отделений "Союза возвращения на родину", социалистических кружков разных направлений раздавались слова поддержки испанским республиканцам и звучали призывы делом помочь борьбе испанцев против фашизма. Однако подлинного единства в этом лагере зарубежья все же не было. Различные социалистические группировки с недоверием относились друг к другу, что не замедлило проявиться. Троцкисты, как только стало известно о советской помощи Испанской республике, повели разговор об "удушении испанской революции" сталинскими агентами, о необходимости расторжения единого Народного фронта, свержения существующего правительства и захвата власти пролетариатом, обвиняли другие социалистические группы в предательстве испанской революции и т.д. Меньшевики, как и троцкисты, впали в безудержное догматическое теоретизирование и критиковали республиканское правительство за излишний радикализм, за принятие помощи из рук Сталина, за попустительство анархистам. И меньшевики, и особенно троцкисты решительно отделяли себя от просоветски настроенной части эмиграции и "возвращенцев" ( см. предыдущий номер), во всем поддерживавших политику Советского Союза. Необходимо отметить, что во Франции, США, Канаде и других демократических странах испанские события вызвали всплеск рабочего движения, и многие русские эмигранты – члены профсоюзов, иностранных коммунистических и рабочих партий, простые рабочие – оказались сопричастными к выступлениям трудящихся этих стран в защиту Испанской республики. Так, русские принимали участие в митинге, состоявшемся на парижском стадионе Буффало 25 августа 1936 года. Выступление Пассионарии – Долорес Ибаррури, которое было кульминацией митинга, произвело огромное впечатление на собравшихся, подвигнув некоторых из них отправиться в Испанию на борьбу с фашизмом. Среди рабочих масс русского зарубежья подобные настроения имели довольно значительное распространение. Между тем, дальнейшие события существенно изменили первоначальную расстановку сил. Как отмечали многие мемуаристы, война в Испании побудила многих эмигрантов по-новому взглянуть на проблемы предвоенного мира. Так, глубокие раздумья испанская война вызвала в среде русской эмигрантской интеллигенции. И безжалостные расстрелы республиканцев испанскими фалангистами, и антихристианское буйство леваков-анархистов были одинаково противны подавляющему большинству представителей этого слоя, склонявшихся к либеральной точке зрения. Но когда победа Франко стала близкой реальностью, когда была осознана зловещая агрессивность фашизма, угрожавшего миру и демократии в Европе, многие из них почувствовали, что оставаться нейтральными нельзя. Глубоко символичными в этом смысле были слова известного эмигрантского историка и общественного деятеля Г.П.Федотова, редактора религиозно-мистического сборника "Новый Град": "...остаток политического долга, мысль о мировых отражениях испанской войны заставляют все же занять позицию – с внутренней дрожью и отвращением. Я с Пассионарией, потому что я с демократией..." Постепенно стал меняться тон "Последних новостей". Хотя газета в целом оставалась на своих нейтралистских позициях, продолжала ратовать за невмешательство и т.д., все же заметным стало переосмысление редакцией происходящих событий. Откровенная поддержка "горе-диктатора" Франко Германией и Италией, "которые только и спасают его от падения", резко критиковалась газетой, и советскую ноту о помощи республиканцам она встретила даже с одобрением. На ликование правой эмиграции, уподоблявшей мятеж Франко "Белой борьбе" в России, "Последние новости" ответили статьей М. Александрова "Ложная аналогия", в которой говорилось: "Русские эмигранты, белые офицеры, побежденные, унесли с собой одно право – именовать себя русскими патриотами. Они восстали против унижения страны, которой стали торговать большевики... Оскорблением для них и для их павших товарищей является сближение с испанскими изменниками... Бунт генералов не имел никаких патриотических мотивов, это они стали распродавать Испанию немцам и итальянцам..." Безусловно, было бы натяжкой распространять вывод о переходе некоторых эмигрантских мыслителей в ряды сторонников Испанской республики на весь либеральный лагерь русского зарубежья. Тем не менее, это было предвестием грядущего антифашистского подъема значительной части русской эмиграции в годы второй мировой войны, совместной борьбы в рядах Сопротивления как эмигрантов просоветски-левых взглядов, так и их соратников из либерального лагеря. Большое влияние на эти процессы оказал также Мюнхенский договор и последовавшая оккупация Чехословакии гитлеровскими войсками. Как отмечал В.С. Варшавский, в это время отошли от ориентации на гитлеровскую Германию младороссы. Многие младороссы, не отказываясь от лозунга "Царь и Советы !", примкнули к "Союзу оборонцев". Осенью 1938 года на парижской квартире И.И. Бунакова-Фондаминского, бывшего эсера, члена редколлегии "Современных записок", стал собираться "литературный кружок", имевший антифашистский, оборонческий характер. В нем участвовали многие представители молодого поколения русской эмиграции, начинающие поэты и писатели. На собраниях кружка много говорилось о защите европейской культуры и демократии от наступающего фашизма, о великой роли, которую суждено сыграть в надвигающейся войне Советской России. Большинство участников этих бесед резко осуждали Мюнхен и выступали за войну с Гитлером. В это же время, как вспоминал Л.Д. Любимов, по инициативе "главы" младороссов А.Л. Казем-Бека устраивались периодические обеды, получившие название "обедов параллельных столов", так как участники их собирались в отдельном зале какого-нибудь ресторана за параллельно расставленными столами, что символизировало параллелизм подлинно патриотических настроений в остальном очень различных эмигрантских деятелей и групп. Обеды эти имели ярко оборонческий характер и проходили под лозунгом "Советская власть защищает исторические интересы России. Все за Родину, каких бы взглядов мы ни придерживались !" Среди участников были адмирал Вердеревский, бывший морской министр Временного правительства, историк Д.И. Одинец, И.А. Кривошеин, сын известного царского министра, И.И. Бунакова-Фондаминский, К.К. Грюнвальд и другие. Все перечисленные люди вернулись после Великой Отечественной войны в СССР, за исключением И.И. Бунакова-Фондаминского, погибшего в немецком концлагере. Итак, в годы гражданской войны в Испании русское зарубежье раскололось на профашистский и демократический лагеря. Однако многие эмигранты не только окончательно определились в своих политических симпатиях, но и с оружием в руках отстаивали свои идеалы в испанской войне. Об этом – в следующем номере. Денис Тюрин