Размышления после "Петрушкиной женитьбы"

Детский театр будет жить, пока туда ходят взрослые

Тема предлагаемых размышлений родилась в Костромском кукольном театре после премьерного спектакля "Петрушкина женитьба". В тот момент в зрительном зале разгорелась короткая полемика. Речь шла о том, выживет ли детский театр в новой, "дикокапиталистической жизни". Помнится, я высказался, что выживет, пока сюда ходят взрослые. Собеседник парировал: пока ходят дети. Динамичность разговора не позволяла задумываться. Но задуматься все-таки пришлось позднее. Мне показалось, что словосочетание "детское искусство", мелькнувшее в споре, я где-то уже встречал. Где же? И в каком контексте?

И вот, перечитывая "Бодрую жизнь" С.Т. и В.Н. Шацких, я нашел такое место: "Нужно пройти еще долгий путь изучения детской жизни, найти, что такое детский труд, детское искусство, детская наука и социальная жизнь". Любопытно, подумал я, какой смысл вкладывали многоуважаемые Станислав Теофилович и Валентина Николаевна в определение "детское искусство"? Неужели – "искусство без взрослых"? Оказалось, супруги Шацкие под термином "детское искусство" понимали формы деятельности, интересные человеку любого возраста, но лучше всего соответствующие уровню физического, умственного, нравственного, эстетического и социального развития детей. "Голубая чашка" Аркадия Гайдара – классический образец. М.Твен, Д.Свифт, Д.Дефо… Примеров множество.

Здесь уместно вспомнить о Шацких. Во-первых, их педагогическое наследие имеет самое прямое к рассматриваемой теме. Они трудились и при капитализме, и в "переходный период". Нам суждено "вкушать прелести" и второго, и первого, только в обратной последовательности. Капитализм в начале XX века был не менее "диким", однако Шацким удавалось многое. Во-вторых, костромичам должно быть приятно, что практическая деятельность прогрессивных педагогов столетие назад развернулась в России благодаря меценату – нашему славному земляку Ивану Дмитриевичу Сытину .

Он занимался широкой благотворительностью. Издавал учебники, научно-популярные книги, дешевые издания сочинений классиков русской литературы, энциклопедии, народные календари. С 1895 до 1918 года Иван Дмитриевич издавал в Москве "Русское слово" – ежедневную газету. Именно в ней впервые напечатан важный педагогический труд Шацкого и Зеленко "Дети – работники будущего". Судьба крепко связала Сытина и Шацкого (они и скончались-то почти одновременно – в 1934 году). Они вместе организовали удивительный в истории духовных исканий российской интеллигенции педагогический опыт – общество "Сетлемент", финансовый комитет которого возглавлял Сытин.

С благодарностью отметим и еще одну круглую дату: 90 лет назад вышла в свет книга С.Т. и В.Н. Шацких "Бодрая жизнь", точнее – ее журнальный вариант в "Известиях Московской городской Думы – народное образование" (№№5-12 за 1914 год). Обращение к "Бодрой жизни" позволило мне понять, "откуда ветер дует", когда речь идет о "свободе ребенка от взрослых", о "свободном от взрослых воспитании".

Головокружительные приключения тех идей вовлекали в свою орбиту прежде всего молодых романтиков. Станислав Шацких, совершенно не удовлетворенный схоластикой, царившей в Московском сельскохозяйственном институте и в Московском университете, весной 1905 года познакомился и сдружился с Устинычем. То был обаятельный фантазер, сын профессора Военно-медицинской академии Александр Зеленко. Он учился в Петербурге и Вене, работал в мастерской знаменитого архитектора Франца Шехтеля, более двух лет практиковался на стройках США. На родине с такой же выдумщицей и энтузиасткой Луизой Шлегер стал создавать Московский образовательно-воспитательный и оздоровительный комплекс для подростков из рабочих семей, проектировать и строить оригинальный особняк общества "Сетлемент". К ним присоединились Шацкие. Они сумели оборудовать по последнему слову науки и техники переплетную, слесарную, столярную, швейную мастерские, студию для художественно одаренных детей. Возникли детская, трудовая колония с детским самоуправлением, школы, клубы, сады… Детвора хлынула в общество отовсюду. И вот теперь-то, когда жизнь закипела и наладилась, последовала официальная отрицательная реакция.

Еженедельник "Старая Москва" 12 февраля 1908 года выступил с "информацией" – доносом: "А.У. Зеленко, гражданский архитектор, является одним из руководителей… а другим – еврей С.Т. Шацкий. Все преподаватели – молодые люди самого "освободительного" вида, в косоворотках, длинноволосые. Учительницы тоже недалеко уехали от учителей… Большинство из них, по-видимому, еврейки. На вопрос: откуда средства? – сотрудник усмехнулся. Назвать богачей-жертвователей отказался. Кто же дает деньги на построение дома, кто содержит сорок учителей и более четырехсот детей? Чей дьявольский ум изобрел этот способ выработки из детей фанатиков-революционеров, с малых лет прививая им парламентские привычки, приучая их к не принадлежащей им роскоши, научая их чуть ли не изготовлять бомбы и не признавать авторитета?" С точки зрения "Старой Москвы", "развитие и удовлетворение культурных и общественных потребностей малообеспеченной и малокультурной части населения вело к революции".

В финансовый комитет общества, кроме И.Д. Сытина, входили представитель торгового дома "Трапезников и компания" П.В. Останин, член торгового дома "Каверин и компания" А.И. Каверин, директор-распорядитель страхового общества Н.П. Волошинов, представитель Попечительства о народной трезвости Г.И. Апарин, директор фирмы по торговле мануфактурой А.В. Бурышкин и другие. Богатые россияне в начале века отличались патриотизмом и величием не только "вещественно-материальным", но и душевным, интеллектуальным. Они понимали, что без них молодые поколения из невежества и нищеты не выбьются. Чувство долга перед детьми и молодежью толкало тех богачей на культурное подвижничество, на попечительство беспризорным несовершеннолетним и т.д.

Подвижничеством даже абсолютно благонамеренная деятельность, полностью выдержанная в духе официальной православной нравственности, становилась потому, что всегда начеку стояли те, кто как огня боялся выступлений в защиту униженных и оскорбленных, голодных и порабощенных. Не случайно донос в "Старой Москве" был озаглавлен: "Школы коммунистов!"

"Особое по делам об обществах и союзах присутствие" на заседании 1 мая 1908 года под председательством московского градоначальника "признало, что дальнейшее существование как учреждений "Сетлемента", так и самого общества нельзя не считать вредным и опасным"…

Спустя много лет С.Т. Шацкий писал: "В это дело я вложил все свои мысли, которые вырабатывались у меня в течение долгих сумеречных лет моего учения в средней школе и университете. Я вступал в самые отчаянные споры с тем строем педагогической работы, который был мне и так хорошо знаком, и так ненавистен".

Следующим необходимым шагом в размышлениях будет уяснение того, что ненавидел С.Т. Шацкий. Оно подняло голову в наши дни. Это парадоксальное сочетание схоластики, оторванного от жизни бесплодного богословского умствования с так называемым "свободным рыночным воспитанием". Посудите сами: разве не схоластика процветает во всевозможных религиозно-технологических и астрологических радио- и телепередачах и на страницах разнообразных конфессиональных и околоконфессиональных журналов и газет? Экран телевизора разве не схоластикой оглушает с тех пор, как на смену Кашпировскому и Чумаку пришли американские проповедники? С другой стороны, разве не "свободное от взрослых воспитание и обучение" детей мы наблюдаем в школьных туалетах, где процветает детский бизнес? Но из туалетов он выплескивается в коридоры и на улицу. Учителя знают, что это такое, и ничего не могут поделать.

А в начале XX века "свободно воспитанный ребенок" представлялся умственным взорам романтиков совсем иначе. Константин Вентцель, автор книги "Борьба за свободную школу" и двухтомного труда "Этика и педагогика творческой личности", предлагал заменить государство ассоциацией свободно развивающихся и самоуправляющихся общин, а для детей всех классов, сословий и состояний строить "Дома свободного ребенка", где родители и дети, сотрудничая, жили бы, как в "городе Солнца, Любви и Гармонии". Идеализм учения Вентцеля давно очевиден, но только в крайнем своем выражении. Смягченные его разновидности продолжают плодоносить, только теперь "Домом свободного ребенка" рисуют рынок. Среди городских мальчишек, помнится, популярна была телереклама Альфа-банка: "Наш банк для солидных клиентов!" Процветающий банкир и мойщик стекол – равно солидные клиенты!

Так впишется ли театр кукол с его "Петрушкиной женитьбой" в конъюнктуру и образ жизни "солидных клиентов"? Крепко сомневаюсь. В их среде царят, по-моему, иные вкусы. Бизнесмены считают, что беда детей – в отсутствии спецслужбы занятости для них, контор по трудоустройству, предлагающих детям различные способы зарабатывания денег. Психологи и психиатры, напротив, считают, что главная беда – отсутствие взрослых в сегодняшней жизни детей.

Это болезнь "новых русских" – представлять себе дело так, будто "свободные дети" спасут детский театр своим независимым от взрослого интересом к нему. Если родители увлечены не театральным миром, а биржевым и банковским, то и дети не театралами вырастут, а биржевиками и банкирами. Потому я и продолжаю настаивать: детский театр будет жить, пока сюда ходят взрослые! Тем более что куклы здесь учат жить и каждого отдельного человека, и все человечество.