"Родная речь" без Толстого

О неадекватном преподавании русской литературы

"Нам 1 сентября выдали два учебника на русском языке – язык и литературу, остальное все на латышском", – такое вот у учеников многих рижских школ получилось воплощение пропорции 60:40 (или, согласно последней анцуповской рекламе, 40:30:30). Но даже если взять изданные в Латвии учебники на русском языке, то первая реакция – недоумение – сменится раздражением. Неужели это действительно будут учить наши дети? Вот "Родная речь" для шестого класса от Zvaigzne. Бросается в глаза потрепанная обложка, желтая грубая бумага, редкие убогонькие рисунки. Издано вроде в девяностых годах, а по качеству напоминает где-то сороковые. И то сказать – в Латвии на русских детей не разбрасываются! Теперь о содержании. Первые несколько десятков страниц занимают переложения библейских сказаний в эдаком экуменическом духе, чем-то напоминающем истории из брошюрок мормонов или свидетелей Иеговы. Затем идет фольклор, в том числе латышский. "Братья, братья, берегитесь, Лайву к берегу гоните". Лайва, это, надо полагать, лодка – ну тогда почему бы ее не назвать по-русски? Наверное, лет через 10 будем так билингвальничать: "Дед Мазай и закисы". А вот уже и чисто латышский текст пошел. "Переложите на русский язык эти дайны", – дает задание учебник. Стоп, секундочку – это ведь вроде "Родная речь", но ее отчего-то настойчиво превращают в урок латышского языка. Идем дальше. Вот стихотворение Некрасова "Школьник". Не самое, прямо скажем, знаковое в его поэзии, зато рядышком есть перевод Фрициса Бривземниекса. Содержание совершенно искажено. Вот у Некрасова, например, есть строки: "Вот за что тебя глубоко я люблю, родная Русь", а по варианту Бривземниекса учебник задает вопрос: "Чем, на твой взгляд, может быть оправдан в стихотворение (так в тексте – с грамматикой не дружим! – Н.К.) Фр. Бривземниекса образ мифологического существа – богини Лаймы?" Да шут его знает, к чему его этот младолатыш-фольклорист приплел. Не было у Некрасова никаких Лайм. Среди текстов "Родной речи" видное место занимает подборка произведений Яниса Порука. Классик латышской литературы, если принимать во внимание сравнительный ее возраст с русской, где-то равен по значению и актуальности Фонвизину или Державину. Так или иначе, тексты Порука в "Родной речи" для русских шестиклассников занимают 28 страниц. А вот Лев Толстой – 0 страниц. Нет такого писателя! Может быть, потому, что его тексты кажутся воинственными – писал ведь он об имперских войнах, что в "Севастопольских рассказах" и "Казаках", что в "Хаджи-Мурате" и "Войне и мире". С другой стороны, в конце жизни Лев Николаевич как раз выпускал всяческие моральные и нравоучительные рассказы в евангельском духе – так почему бы хоть их не включить в хрестоматию? Пусть даже за счет "гениального" Порука, который, между нами, писателем является третьестепенным. Остается надеяться на то, что учителя русской литературы вспомнят о тех учебниках и хрестоматиях, которые привезены из России. И тогда все пойдет, как в стихотворении "Школьник" (в оригинале Некрасова, а не в "переложении" Бривземниекса): Не без добрых душ на свете – Кто-нибудь свезет в Москву. Будешь в университете – Сон свершится наяву. …Пока же, увы, адекватное преподавание русской литературы в Латвии нам может только сниться.