Ромовая баба модернизации

Идеи становятся силой, овладевая не умами, а сердцами людей

Многие месяцы живем под созвездием модернизации. Не исключение и последняя неделя . Радуюсь, потому что тема эта ближайшая и разуму моему – образование и исследовательский опыт имею в науках экономики и политической экономии – и сердцу, болеющему за собственное дело и судьбу Отечества. Не говоря уже, что много лет занимаюсь прикладными модернизациями и инновациями на микроэкономическом уровне: привлечение инвестиций и управление инвестиционными проектами направлено на обновление существующих предприятий и создание новых. Случалось и прикладывать перо к концепциям поддержки инновационного предпринимательства. Однако искренняя радость все это время несколько омрачена. Тень на нее бросает пресловутый вопрос о роли государства в народнохозяйственном строительстве, который и в контексте модернизации оказывается решающим, но пока – в этом именно контексте – серьезно недооцененным и даже несколько перевернутым в сознании властей и общественности. О чем вопрошали студенты президента в Томске? О зарплатах ученых и преподавателей, о жилье и о детских садах, о снабжении лабораторным оборудованием и об исследовательских и предпринимательских грантах, о средствах на коммерциализацию разработок и об университетских эндаументах, о приглашении крупного частного капитала к инвестициям в инновации. Президент упомянул, правда, что в Сингапуре регистрация нового предприятия занимает семь минут . Но этот намек не получил развития в вопросах. Вектор разговора сохранил направление на предметы свойства материального – и способные, при прочих равных, обеспечиваться исключительно частными средствами и образом. Иными словами, важные, но не главные для президента и, в отсутствие общего упорядочивающего начала, в целом не удовлетворяющие требованиям научно-технического обновления и развития. Горбачевская перестройка экономики, предельное выражение нашедшая в политике правительства Ельцина–Гайдара, источники трудностей также полагала в материальном: неправильном расходовании средств, происходившем якобы в силу несовершенств экономического устройства – экономических «институтов», как теперь велят говорить, не умея перевести на русский с бусурманского. (А злой гений страны Яковлев еще и разрушительного политического обновления востребовал, прям как Юргенс с Гонтмахером .) Тогда министры уверили себя и других, что правильные экономические стимулы все разом поправят. Время показало, что рыночные «институты» сами по себе не превосходят плановые: при советской власти препятствовало производить необходимую и добротную продукцию вместо ненужной и низкокачественной то же самое, что теперь движет казнокрадами – или, на добрый конец, теми, кто не инвестирует добровольно прибыль от продажи нефти в инновации. Институты это? Помилуйте. Безнравственные корыстолюбцы, что чиновного, что промышляющего на поле чудес семени, алкают наименьшим усилием и при наименьшем риске извлечь возможно более дохода для себя лично. Никаким экономическим институтом или дополнительным расходом из казны этого не поправить, потому что и рыночный, и плановый (и феодальный, и всякий иной) «институт» они искусно приноравливают к своей убогой цели – и творят несправедливость, обескураживающую порядочных людей. Чего ждет народ от вождя? Слова о том, что поведет он к государству правды и справедливости, укротит недобросовестных чиновников, обуздает к общей пользе частные интересы. Именно надежда на восстановление справедливости, попранной Ельциным и его присными куда злее, чем в ее последний, «вегетарианский» период советской властью, и вера в то, что новый (тогда) президент способен данную задачу решить, обеспечили столь значительную и устойчивую поддержку народом Путина. (Заимствую идею, которую полностью разделяю, у выдающегося русского мыслителя Виктора Николаевича Тростникова, о котором см., например ). К сожалению – это уже собственное размышление – вынужденная поначалу опора в борьбе с олигархами на чиновников и силовые структуры, при недостаточной неподкупности и независимости судов, породила другой, едва ли менее опасный перекос. Надежда и вера начали ускользать, а вместе с ними – и стремление народа предпринимать, в том числе и инновационно (см., например ). Однако: неподкупность судов (и прочего) первой предпосылкой имеет не правила и строгости разного рода в отношении судей, но четкую артикуляцию властью перезревшего стремления общества к правде и справедливости как основы своей стратегии и политики. Вторая же предпосылка – это понятные, неуклонные и последовательные действия верховной власти по их осуществлению. Сводя философию модернизации к одной фразе, государство должно заняться в первую очередь тем, что никто, кроме него, по определению осуществить не в силах: законностью и правопорядком. Все прочие задачи: социальные, производственные, научно-технические – для государства – и модернизации – вторичны (оборону мысленно оставляем в стороне). Пока верховная власть не положит предел разнообразным систематическим злоупотреблениям различных сословий, цехов и лиц, никакие гранты, стипендии и субсидируемые ставки по ипотеке не дадут возможности перешагнуть «энергетический» барьер, построенный негодяями на пути инновационного (и всякого прочего) предпринимательства. Да и настойчивость президента в инновационной политике как таковой весьма ограничена по силе, радиусу и продолжительности действия (откликаясь на главный посыл замечательной статьи господина Рогожникова ). Любой налоговый, пожарный или таможенный инспектор в одно касание задушит наилучшее инновационное предприятие, как бы ни был «настойчив» в инновационной политике как таковой президент. Идеи становятся силой, овладевая не умами, а сердцами людей. Модернизация, понимаемая как отечественное производство мобильных телефонов, компьютерных игр, нанофильтров, лекарств – любых замечательных и полезных вещей – никакое сердце не зажжет: сердца воспламеняются духом. Поэтому и начинать ее следует с предметов, казалось бы, отдаленных – и созвучных не материальной выгоде или здравому смыслу, но духу и совести сограждан. Если же, по большевицко-либеральной привычке, начинать и заканчивать материальным, политическим и рациональным, пренебрегая нравственным (задуматься на минуту: и «инвестиционный климат» – нравственное в основе понятие), всегда будет получаться какой-то совершенно другой продукт. Как со школьной поры любимом анекдоте: «Мальчик, ромовую бабу хочешь? Хочу ром – отдельно, бабу – отдельно». Ведь, как известно, даже из лучшего кубинского рома и самой соблазнительной красотки ромовую бабу не слепить.