Россия – Грузия: в новом измерении

Поиск актуальной парадигмы международных отношений

Почему 8 августа 2008 года произошли трагические события, вошедшие в историю под названием «пятидневной войны»? И что надо сделать, дабы кровопролитие не повторилось?

Война была неизбежна

Грузия с момента обретения независимости декларировала цель вступления в ЕС и НАТО, надеясь, что сближение с Западом поможет ей успешно разрешить внутренние проблемы, в том числе этнонациональные конфликты, являющиеся препятствием на пути сохранения территориальной целостности страны. В данном случае Тбилиси не получил поддержки от Москвы, несмотря на чаяния грузинской политической элиты. Именно этими надеждами объясняется и вступление Грузии в СНГ в 1994 году, и согласие ее руководства на проведение миротворческих операций в зонах грузино-абхазского и грузинско-югоосетинского противостояния.

Россия и США пытались использовать сложившуюся ситуацию. Они давали понять руководству Грузии, что могут решить эту проблему при получении взамен поддержки по ряду вопросов, имеющих определенное значение при реализации их собственных интересов на территории Южного Кавказа. В частности, в Москве надеялись использовать фактор Абхазии и Южной Осетии с тем, чтобы вернуть в сферу российского влияния всю Грузию.

Между тем, по мнению эксперта Российского института стратегических исследований А. Ю. Скакова, «к 2008 году у Грузии не оставалось ни политических, ни идеологических, ни моральных ресурсов для мирной интеграции Южной Осетии и Абхазии. Война была неизбежна, и речь могла идти только о ее сроках. А также о том, вмешается ли Россия или останется сторонним, хотя и заинтересованным наблюдателем».

Хотя еще существует иллюзия, что взамен на какие-то определенные действия или уступки Грузия может вернуть себе утраченные регионы, практически все исследователи и эксперты признают, что Абхазия и Южная Осетия навсегда потеряны для Тбилиси. Ко всему прочему очевидно, что насильственный возврат самопровозглашенных республик не укрепил бы стабильность в Закавказье и служил бы источником возникновения новых конфликтов и проблем.

Надо признать, что некоторые грузинские политики, осознавая современные реалии, склонны делать вполне адекватные выводы. В частности, есть понимание, что Америка не будет вступать в конфронтацию с Россией из-за Грузии, Абхазии и Южной Осетии. Также очевидно, что для принятия страны в НАТО необходимо налаживать мирные взаимовыгодные отношения с Россией. Существует мнение, согласно которому лучший путь для Грузии в поисках своего места в новом миропорядке – это обретение статуса нейтрального государства.

Что касается РФ, то совершенно очевидно, что она не могла мириться с существованием постоянного очага напряженности у себя под боком. Ситуация осложняется тем, что Россия рассматривает Грузию как зону своих жизненно важных интересов. Факт двухвекового пребывания Грузии в составе Российской империи и СССР ставит на повестку дня вопрос о преодолении тех самых неоимперских амбиций, в наличии которых не раз обвиняли Москву в ближнем и дальнем зарубежье.

При этом, анализируя сложившуюся обстановку и оценивая различные мнения с одной и с другой стороны конфликта, можно сделать вывод, что существование сильной Грузии, не имеющей на своей территории горячих точек и дружественно настроенной по отношению к северному соседу, выгодно для России. Как в свою очередь и для Грузии выгодно в лице России, являющейся несомненным лидером на постсоветском пространстве и имеющей достаточно ресурсов для поддержания стабильности и безопасности в регионе, иметь сильного дружественного соседа и союзника.

Постсоветский контекст

Грузинский политолог А. Рондели справедливо отмечает: «Распад СССР создал новую реальность, породив международные отношения между бывшими субъектами Союза. Иерархия советских межэтнических отношений уступила место процессам самоутверждения, дележу территорий, пересмотру прав и обязанностей, всеобщей неуверенности и страху, напряженности и агрессии».

О проблемах, связанных с распадом СССР и формированием постсоветского пространства как некой новой реальности, еще не изученной и не имеющей аналогов в мировой политике, написано достаточно. Несомненно, наличие накопленных претензий, отсутствие опыта существования в рамках демократического независимого государства, грамотной политической элиты, низкий уровень политической культуры, экономические трудности, кризисы и т. п. оказывали не лучшее влияние на поиск идентичности стран Южного Кавказа. Однако следует отметить, что именно поиск идентичности – это явление, которое легко подвергается воздействию извне. Оно наполнено множеством штампов, ярлыков, бессознательных установок, где немаловажную роль играют общественное мнение, человеческий фактор и другие иррациональные факторы.

Сегодня Кавказ привлекает внимание всей мировой общественности, так как считается одним из наиболее проблемных, взрывоопасных и нестабильных регионов мира. Возникновение конфликта здесь не проходит незамеченным и вызывает очередной дисбаланс в международных отношениях. В частности, существует точка зрения, согласно которой главная угроза для стабильности Европы сейчас – соперничество между Россией и Западом на постсоветском пространстве.

70-летнее пребывание в рамках сверхдержавы в качестве рядовой республики, не принимающей основополагающих решений, не ведущей самостоятельной политической линии, являющейся одним из элементов системы, не дает оснований для убежденности: стоит только выйти из состава империи, чтобы стать самостоятельным и независимым актором мирового политического процесса и международных отношений.

Если считать страны, входящие в состав СССР, элементами системы, то каждый из этих элементов обладал теми или иными возможностями, превратившимися после выхода из состава Советского Союза в средство не только межгосударственного торга, но и политического шантажа. Иногда это была просто территория государства, вернее, выгодное месторасположение. Иногда – энергетическое сырье и прочие природные богатства. Часто – политические позиции и внешнеполитический выбор в системе международных отношений. И вот здесь самое интересное. Изменился сценарий мировой политики, появились новые участники политического действа, привнесшие необходимость обновления существующих и учета новых реалий, но условия игры остались прежними, они не изменились. И одно из этих условий – необходимость сделать выбор и обозначить свою позицию.

Для государств на постсоветском пространстве этот выбор звучит следующим образом: Россия или США?

Принципиально ничего не изменилось: Россия и США – стратегические противники на просторах мировой политики. Геополитические закономерности оказались сильнее, нежели трансформирующаяся действительность в отдельно взятых странах. Каждый новый субъект мировой политики пытается найти и зафиксировать свою значимость, уникальность. Только выбор пути для достижения этой цели, к сожалению, не всегда верный и адекватный.

Ян Эйхлер в статье «Российско-грузинская война и ее влияние на международную безопасность» сообщает, что за последние годы происходит огромный рост ассигнований на военные нужды во всем мире. В 2007 году они достигли 1 триллиона 440 миллиардов долларов. Наибольшая часть этих расходов (45%) приходилась на Америку: по сравнению с 1998-м они увеличились в США на 63 процента. Однако самый значительный показатель за последнее десятилетие зафиксирован на постсоветском пространстве – 162 процента. Например, в Грузии, по некоторым данным, к августу 2008 года военный бюджет составил один миллиард долларов.

Вместе с тем известный эксперт Надежда Арбатова отмечает, что кавказский кризис августа 2008 года поставил отношения России и Запада на грань новой холодной войны. «В большинстве случаев политика России в последние десятилетия была сфокусирована в первую очередь на предотвращении силового варианта разрешения конфликтов в соседних странах, – рассуждает исследователь. – Сегодня после кризиса вокруг Южной Осетии стало очевидно, что было бы лучше, если бы Россия более активно работала над обеспечением мирного разрешения этих замороженных конфликтов».

Приоритеты самоопределения

Заставляет задуматься над особенностями процесса формирования новых взаимоотношений на постсоветском пространстве тот факт, что в вопросе признания независимости Абхазии и Южной Осетии ни один из союзников и партнеров России по ОДКБ, ЕврАзЭС, ШОС не занял четкой позиции по югоосетинскому конфликту, не оказал морально-политической поддержки ее действиям.

Пытаясь осознать логику развития геополитических процессов в условиях меняющегося миропорядка, мы неизбежно приходим к вопросу: считать ли право наций на самоопределение приоритетом или принцип территориальной целостности государств сохраняет прежнее значение? А если этот принцип все также главенствует и сегодня, то как расценивать независимость Косова, Южной Осетии, Абхазии? Являются ли они прецедентами или это примеры, позволяющие выстраивать аналогии? Эти и многие другие вопросы предполагают детальный анализ хельсинкских принципов на основе как действующего международного права, так и принятия новых правовых норм там, где это потребуется. Избирательное применение хельсинкских принципов, их интерпретация в зависимости от соображений политической целесообразности сторон чреваты лишь новыми конфликтами.

Анализируя ситуацию на Южном Кавказе после вооруженного конфликта в августе 2008-го, профессор К. С. Гаджиев приходит к выводу, что в результате данного конфликта появились как потенциальные возможности и перспективы приемлемого для всех стран решения проблем, так и новые угрозы и вызовы безопасности и стабильному развитию региона.

Будучи реалистами, учитывая характеристики участников конфликтов и особенности взаимоотношений между ними, а также сложность структурирования нового миропорядка и неопределенность правовой основы международных отношений, приходим к неутешительному выводу: наиболее прогнозируемый вариант развития ситуации на Южном Кавказе в ближайшие годы – появление новых вызовов безопасности, нестабильность и конфликтность.

Тот факт, насколько разрушительными и деструктивными будут эти процессы для России, для стран, возникших на территории бывшего СССР, и для европейской безопасности в целом, тесно связан со степенью ответственности за проведение грамотного внешнеполитического курса и адекватный выбор вектора развития всех акторов мировой политики, имеющих отношение к трансформационным процессам на Кавказе.