Российское право требования:

эстонские прииски

Выступление на конференции "Смена элит и выборы в странах СНГ и Балтии" в Дипломатической академии МИД России 27 апреля 2005 года.

Введение

Исследуя, согласно теме конференции, «место и роль России на постсоветском пространстве», трудно отделаться от ощущения, связанного с питием «Боржоми» и больными почками. Поздно. В условиях риторики «фронт против России», «санитарный кордон», «глубокая международная изоляция» (Дмитрий Кондрашов: Фронт против России: направления агрессии) речь должна идти о сохранении российской государственности (внутри) и эффективном противодействии пока еще идеологической агрессии (снаружи). Следует констатировать, что Россия не смогла навязать миру «русский стандарт» и до сих пор вынуждена играть по чужим правилам – «права человека», членство в международных организациях (ВТО, например), «шумные» самолеты и т.д.

Можно, конечно, и в этих условиях исследовать «место и роль России на постсоветском пространстве», но это то же самое, что исследовать «место и роль России на Альфа Центавре». Нет никакого «постсоветского пространства», соответственно не может быть и места, а тем более роли России в нем.

Настоящее исследование посвящено анализу и прогнозу «войны стандартов». Исследование откровенно заинтересованное: я заинтересован сохранением российской государственности. Потому что.

Этическую проблему, связанную с гражданством Эстонии, статусом «соотечественника», русской национальностью, украинской фамилией и практическим незнанием механизма принятия государственных решений в России, я решаю уходом в жанр «советы постороннего». Смею полагать, что достаточно хорошо знаю эстонское право и политические реалии с тем, чтобы именно это знание сделать точкой отсчета данных «советов».

Безусловно, основным акцентом конференции окажется анализ череды «оранжевых революций» и связанной с ними «работы над ошибками». Однако подготовка к уже проигранной войне мне представляется лишенной смысла. Гораздо перспективнее, на мой взгляд, говорить о выработке «русского стандарта» - проекта, способного обеспечить естественное право требования для России на долгие годы. Подобным стандартом мне представляется исключительно проект «Русский мир» ( Русский Мiръ // Татьяна Полоскова "Русский мир как социокультурный феномен" ) в той или иной его ипостаси.

В исследовании показаны принципиальные отличия данного проекта от предыдущих, связанных с «правом требования» проектов, а также рассмотрены различные варианты реализации проекта.

Проект «права человека»

Изначально «права человека» - это сугубо либеральный внутриполитический проект. Сейчас сложно установить, когда этот проект приобрел внешнеполитическое содержание, но за формальную точку отсчета можно попробовать принять учреждение Европейского суда по правам человека, признание решений которого стало одним из условий для принятия государства в Совет Европы. Исполнение решений Европейского суда по правам человека обеспечивается политическим давлением стран-участниц СЕ на «провинившееся» государство. В связи с чем внешнеполитическое содержание проекта «права человека» - обеспечение права требования. Тот факт, что «права человека» нарушаются в последнее время исключительно в регионах, богатых энергоносителями, говорит о глубоком содержательном и гуманитарном кризисе этого проекта.

В СССР-Россию проект «права человека» был импортирован и развивался весьма своеобразно. Правопреемник понятия «диссидент», понятие «правозащитник», не имеет аналогов, например, в английском языке. Правозащитного движения в России практически нет, правозащитная деятельность крайне персонифицирована в лице несменяемых директоров и президентов институтов и фондов. Финансирование этих организаций из-за рубежа считается в России нормальным, несмотря на уже практически официально фиксированную антироссийскую направленность их деятельности. С учетом того, что на государственном уровне Россия проект «права человека» практически не поддерживает, прежде всего, из-за его невероятной дороговизны, оппозиция третьего сектора государству в России считается нормальной.

Лирическое отступление: правозащитники в русском понимании не имеют, да и не могут иметь позитивных целей. Смысл деятельности правозащитника – не допустить, остановить, и т.п. С учетом этого становится понятно, почему правозащитники и политики – это разные люди. В силу этой особенности своей деятельности правозащитники объективно являются консерваторами, проводниками в эпоху перемен уже причисленных к «вечным ценностям» прав человека. А быть консерватором в эпоху перемен – значит заранее согласиться с вторичностью своего существования.

Понятно, что на внешнеполитическом уровне проект «права человека» оказался для России непригоден, так как, во-первых, он удивительно затратен, а во-вторых, по отношению к «старой Европе» и США он откровенно вторичен: это тоже самое, что учить японцев готовить суши. Советское «зато у вас негров бьют» было несравненно своевременнее и эффективнее. Остро нуждаясь в праве требования по «встречному иску», Россия практически стихийно вышла на проект «соотечественники», такое право на первых порах обеспечивший.



Проект «соотечественники»

При анализе позитивного содержания проекта «соотечественники», как внешнеполитического проекта современной России, прежде всего, обращает на себя внимание его нарочитая бестолковость. Ключевыми словами этого проекта являются «соотечественники», «защита прав русскоязычного населения», «диаспора». Ни один из этих «якорей» не имеет однозначного смыслового наполнения.

Год назад при активном участии Русского института в Эстонии была проведена достаточно протяженная по времени дискуссия на тему: «русские» или «русскоязычные»? Точку в этой дискуссии, как мне кажется, поставило решение Таллиннского окружного суда, установившего, что в Эстонии нет «русскоязычного национального меньшинства», а есть «русское». С учетом этого, в общем-то, очевидного факта, следует подчеркнуть главное с точки зрения права отличие проекта «права человека» от проекта «соотечественники». Если первый в своем либеральном содержании опирается на индивидуализм, на защиту субъективных прав жертвы, то второй даже теоретически нацелен на защиту коллективных прав, перечень которых существенно короче. Здесь же следует попутно отметить, что количество прав у языковых меньшинств (см. «русскоязычные») еще меньше, чем у национальных.

Второе существенное отличие следует из первого: отсутствие субъекта «защиты». В формуле «зато у вас негров бьют» каждый афроамериканец мог относить эту «защиту» на свой счет, а мог, и нет. Русские общины зарубежья, не имея субъектности, не имеют и выраженного отношения к российской «поддержке».

В результате можно суммировать, что проект «соотечественники» на предыдущем этапе оказался для России идеальным, поскольку

- обеспечил «право требования по встречному иску»;
- явился естественным, и при этом удивительно экономным;
- помимо очевидных внешнеполитических выгод, оказался пригож и на внутриполитическом рынке (так, например, за счет риторики в поддержку соотечественников партия «Родина» в Эстонии значительно опередила «Единую Россию» на последних выборах в Госдуму);
- не имея стандарта соотечественника, проект в краткосрочной перспективе неуязвим для критики в части применения двойных стандартов, которые совершенно очевидны на примере разницы в российской риторике в отношении Эстонии и Туркменистана;
- вся связанная с проектом негативная составляющая, как-то риторика о «руке Москвы», «пятой колонне» и т.п. достается не России, а зарубежным активистам, так или иначе причастным к проекту;
- у проекта колоссальный коррупционный потенциал, т.к. на «несубъектных» соотечественников можно извести миллиарды без всякого контроля, что объективно подводит к пролонгированию проекта со стороны российского чиновничества.

Вместе с тем все вышесказанное разоблачает проект «соотечественники» как кратковременный и вследствие этого бесперспективный в его нынешней ипостаси. В настоящее время к перечню ключевых понятий этого проекта следует непременно добавить «отчуждение». К слову сказать, «отчуждение» характерно не только для проекта «соотечественники», но и для такого колоссального проекта, как «Европейский Союз». Другое дело, что в ЕС это уже осознали и стали преодоление «отчуждения» финансировать целенаправленно.

Логическим продолжением проекта «соотечественники» может явиться проект «Русский мир», ключевым словом для которого является «сеть». А может и не явиться, т.к. данный проект является пионерным, не-естественным, в силу чего возможны, что называется, варианты.

Проект «Русский мир»: фаза раздумий

Проект «Русский мир» в самой своей «генеральной классификации» может быть реализован в следующих вариантах:

- как самостоятельный проект «зарубежной» России - с привлечением ресурсов ЕС
- с привлечение ресурсов национальных государств
- без привлечения оных;
- как продолжение проекта «соотечественники» с Россией в качестве локомотива;
- как проект российской зарубежной оппозиции совместно с США и ЕС.

Данность такова, что варианты совершенно не исключают друг друга и на каком-то этапе могут стать конкурирующими. В деле строительства сети далее всех, как ни странно, развился третий вариант. Одна из сетей выстроена на основе спутникового телевизионного канала RTVi, откровенно оппозиционного Кремлю и так же откровенно непреемственного по отношению к проекту «соотечественники» (см. такжеДезинтеграция" в рамках СНГ и новые реалии для ГУУАМ). Концептуально этот телеканал является смысловой оппозицией творчески безликому телеканалу «Мир», «нацеленному» на страны СНГ и ими же, насколько мне известно, финансируемому.

В настоящее время цели и ресурсы проекта «соотечественники» близки к завершению. Договор между Россией и ЕС подписан, право требования России к ЕС в части «соотечественников» реализовано. В ЕС пообещали защищать меньшинства взамен первичного требования о «защите прав русскоязычного населения». Один из лидеров эстонской партии «Народный союз», Янно Рейльян, охарактеризовал это как большую победу эстонской дипломатии, поскольку, по его словам, наконец-то русских приравняли к педерастам. Что приобрела Россия взамен, надо спросить у России, но можно и просто вчитаться в текст договора и ознакомиться с переговорным процессом. В связи с этим определенную долю русских настроений в Эстонии можно охарактеризовать следующей формулой: «Нам неизвестно, да и неважно, были ли оккупация или нет. Но даже если она и была, то Россия за нее уже расплатилась. Нами».

Налицо переход проекта «соотечественники» в фазу отчуждения. На это указывают многие обстоятельства: отсутствие понятной, прозрачной и инвариантной системы работы с соотечественниками, неспособность и нежелание России отстаивать не только интересы соотечественников за рубежом, но и свои собственные интересы, даже в заведомо выигрышных ситуациях, «нормальный» для России, но неприемлемый для европейских стран уровень коррупции на «вертикали соотечественников», отсутствие правовых и финансовых основ взаимодействия.

Памятуя о теме конференции, точнее, о месте и роли России во внутриполитических процессах на постсоветском пространстве, хочу сказать, что, по моему мнению, для России все кажущееся богатство выбора на самом деле сводится к принятию одного-единственного решения – переводить ли проект «соотечественники» в проект «Русский мир» или нет.

Если мы возьмем современное переложение одной из формул «Трактата о военном искусстве» Сунь-цзы, то «Для любой задачи существует интервал времени, вне которого ее решение лишь ухудшает оперативную обстановку (принцип темпа операции)». В рассматриваемом случае Россия, затянув с преобразованием проекта «соотечественники», оказывается в ситуации, когда она уже реально будет вынуждена конкурировать с проектами, созданными «русским зарубежьем» и российской зарубежной оппозицией. В самое ближайшее время смыкания этих двух проектов не следует опасаться.

Ключевым вопросом в проекте «Русский мир» является вопрос о строителе сети. И тут возникают, что называется, «неустранимые сомнения» в желании и способности России взять на себя эту миссию притом, что важность контроля над сетью равна важности контроля над естественной монополией - а уж это в России уже научились понимать. Альтернативными вариантами являются:

- поддержка Россией строительства сети «Русского мира» силами русского зарубежья (совместное производство);
- уже упомянутое «совместное производство» без участия государственных структур России (марш энтузиастов);
- строительство «отчетной» альтернативной сети – «потемкинской деревни» (фиктивное производство);
- конфронтация с зарубежной оппозиционной сетью и препятствование ее смыканию с «Русским миром» (обиженный изоляционизм);
- позднейшая покупка сети «Русский мир» (прагматическое решение).

Попытка экспертизы

С зарубежной деликатностью начну с того, что Россия вольна выбирать для себя любое решение. Если же попробовать «посчитать за Россию», то анализ, безусловно, окажется ошибочным уже в силу того, что российские возможности, а главное, механизм принятия решений, мне, повторюсь, неизвестен. Поэтому заявленная «попытка экспертизы» на деле является лишь демонстрацией способа мышления.

Начну с того, что вариант перевода проекта «соотечественники» в проект «Русский мир» я считаю самым маловероятным – аргументация этого уже была приведена выше. Самым конструктивным я считаю вариант «совместного производства», потому что он позволяет сохранить видимую преемственность с проектом «соотечественники» и контролировать сам процесс строительства, а самым верным – вариант позднейшей покупки сети, ибо если работающая сеть уже будет построена, то ее не грех и купить. Последний вариант привлекателен тем, что позволит избежать массы «строительных ошибок». Формально последний вариант может напоминать некий глобальный поэтапный конкурс с гарантией покупки конечного продукта (американский подход).

Однако самым вероятным, к сожалению, я вижу вариант смыкания сети зарубежной российской оппозиции в самом широком ее смысле с национальными ресурсами «постсоветского пространства». В Эстонии, например, к работе в СМИ подпускаются только «карманные русские», заведомо отрицающие любые факты правонарушений в рассматриваемой сфере. В Латвии есть улица им. Дж.Дудаева, Эстония вручает государственную награду «правозащитнику» Евг.Киселеву и т.п.

Следует признать, однако, что «американский подход» откровенно претит как «русской душе», так и российской административной машине, а с учетом традиционно высокого уровня коррупции имеет реальную опасность сомкнуться с проектом «фиктивной сети». Поэтому ниже подробнее рассматривается исключительно вариант «совместного производства». И не только потому, что это самый конструктивный вариант, а еще и потому, что при иных вариантах и жить-то не хочется.

Несколько предварительных и разрозненных замечаний общего характера.

Русские. Дискуссия о содержании «русскости» и определении «русского» во-первых, непростительно затянулась, а во-вторых, так и не обещает перейти в практическую плоскость. С учетом особенности проекта «соотечественники», направленного на защиту коллективных прав, возникает вопрос о квалифицирующем признаке принадлежности лица к «коллективу» (как шутят в Русском институте, «коллективные-то права у нас есть, коллектива нету»).

В решении Таллиннского окружного суда, о котором уже шла речь, суд был совершенно удовлетворен, приняв в качестве квалифицирующего признака результаты переписи населения, в которых была указана и национальность, и родной язык. Виртуальный «коллектив» русских был сформирован именно по этому критерию. Все остальные определения, по крайней мере, сейчас, практического значения не имеют. Русский – это физическое лицо, у которого в графе «национальность» в базе данных регистра народонаселения написано «русский». Тупо, но работает.

Русскоязычные, по сути, современный синоним «советских». В Эстонии бывшие советские татары, евреи, украинцы и белорусы превратились в одночасье в «русскоязычных». При том, например, что значительная доля эстонских украинцев является гражданами Украины. Проблемы «русскоязычных» - это внутренние проблемы России, до сих пор стесняющейся переносить доминантную национальность на все население страны и не нашедшей адекватного понятия для отображения российского гражданства (попытка – «россиянин»). Ареал обитания «русскоязычных» - «постсоветское пространство»; и то, и другое – химеры. Характерно, что в самой России «русскоязычные» не водятся. «Русский мир» с «русскоязычными» не поднять. Однозначно.

Субъекты. Будучи озабоченной судьбой «русскоязычного населения», Россия никак не озаботилась проблемой придания ему субъектности. Между тем национальный «русский субъект» является, очевидно, базовым строительным элементом сети «Русского мира». И вот тут начинается многообразие форм, ни одна из которых на сегодняшний день не может быть признана окончательно удовлетворительной. Местом сбора русской общины Копенгагена является православная церковь, в Латвии самыми авторитетными представителями общины является политическая партия ЗаПЧЕЛ и Штаб защитников русских школ. В Эстонии – Союз объединений российских соотечественников Эстонии (СОРСЭ).

Тем не менее, в Эстонии, как ни странно, подобная удовлетворительная форма существует, и это культурная автономия национального меньшинства. Привлекательность формы в том, что автономия, во-первых, является согласно закону публично-правовым юридическим лицом. Во-вторых, руководство автономией осуществляется в результате выборов в руководство автономии, избирателями являются лица, внесенные в «русские списки» на основе их волеизъявления, а не на основе данных регистра (тот самый следующий шаг в определении «русских»). Третье преимущество: контакты русской культурной автономии с Россией являются естественными.

Вместе с тем первая культурная автономия национального меньшинства – ингерманландцев – была создана в Эстонии только в прошлом году, хотя закон был принят в 1993 году и относится к органическим законам. Энтузиазм в деле создания культурной автономии охлаждали два обстоятельства – определения национального меньшинства как исключительно граждан Эстонии и очевидная ресурсная недостаточность – главной целью культурной автономии является содержание национальных учебных заведений прежде всего за счет собственных средств. Государство лишь «участвует» в их финансировании. И, хотя первое препятствие довольно успешно удалось недавно обойти, денег на самостоятельное содержание русских школ в Эстонии у общины явно нет.

Предполагаемое многообразие форм национального «русского субъекта» во-первых, очень остро ставит вопрос представительства (у русских на самом деле не два извечных вопроса – «Кто виноват?» и «Что делать?», а один, сформулированный еще Ильфом и Петровым – «А ты кто такой?»), а во-вторых, угрожает нестабильностью самой сети. Предполагается целесообразным провести сравнительный анализ возможных законных национальных форм субъектности русских общин с тем, чтобы разработать единый подход к этой субъектности.

В качестве примера неудачного решения можно привести прошлогоднее заявление - Конференция в Брюсселе поддержала проект общеевропейской русской партии. И, хотя организаторы конференции изначально закладывали в проект другой смысл, именно сообщение о создании партии было растиражировано СМИ и вызвало, прежде всего, правовую критику, поскольку существование и, главное, деятельность транснациональных партий не допускается национальным законодательством практически всех государств.

Не меньшую тревогу вызывает вопрос российского представительства. Будет ли Россия представлена в «Русском мире» государственными структурами (если да, то какими?) или это будет уже упомянутый «марш энтузиастов»? Ниже я рассматриваю вариант с минимальным участием государства с вынесением, однако, серьезнейших политических решений.

«Сетевание» (networking). Процесс создания сети (вступаю на зыбкую почву, т.к. я юрист, а не сетевик) подразумевает, как минимум, процесс проектирования конфигурации сети. Без участия Москвы «Русский мир» объективно имеет в виду две региональные сети – западную и южную (если смотреть из Москвы). Не обладая никакими знаниями по югу, сосредоточусь на западе.

«Сетевание» как проблема, или, если придерживаться собой же созданного формата, «предварительное замечание», стала очевидной в последние пару лет и стала подлинным бичом фондрайзинга. Сейчас в Европе практически невозможно получить крупный грант, если у тебя нет обязательных по проекту «партнеров» (список возможных «партнеров», как правило, прилагается). В результате, как правило, создаются совершенно вымученные конструкции, которые после освоения проекта немедленно распадаются. С учетом уже традиционной авторитарности российских госучреждений по отношению к «соотечественникам» принудительное «сетевание» может превратиться в неразрешимую проблему.

Совместное производство («Русский мир» - Эстония)

Ниже пойдет речь о включении Эстонии в сеть «Русского мира». Включение Эстонии в эту сеть представляется одним из ключевых моментов, т.к. русская община Эстонии старательно деморализована и «интегрирована»; пассионарный потенциал, в отличие от соседней Латвии, равен нулю. Сама же Эстония находится в авангарде антироссийского фронта; другой характеристикой Эстонии в «европейском разделении труда» является использование ее в качестве опытной площадки для реанимации нацизма. (Недавно с моим коллегой Михаилом Петровым у нас состоялся такой диалог: «Сережа, ты можешь себе представить, чтобы в Европе поставили памятник нацистам?» - «Миша, мы в Европе».) С полным основанием можно утверждать, что Эстония в сети «Русского мира» является «самым слабым звеном». Все, что могла, Россия в Эстонии потеряла. Сама же Эстония, напротив, готова к представлению России требования о компенсации последствий «оккупации» ( Новые обиженные), которое временно приостановлено лишь в связи с правительственным кризисом. В связи с этим вопрос о включении Эстонии в «сеть» следует переформулировать так: «Как восстановить российское влияние в Эстонии и где взять для этого время?» Фактор времени я считаю одним из основных. Ниже – перечень «полезных советов»; общим для этих советов является принцип минимальной затратности («Россия – бедная страна»).

1. Русский омбудсмен. Введение такой общественной должности со штатом советников позволит систематизировать все антирусские изыски эстонского законодательства и перевести правозащитную деятельность на качественно новый уровень. Условия: NGO, эстонское гражданство самого омбудсмена, прямое финансирование на основе договора из средств института уполномоченного Президента РФ по правам человека (последнее – вариант). Суды, анализы, предложения эстонскому правительству, сотрудничество с институтом канцлера права, подготовка фактического материала для российских претензий и т.п.

2. Восстановление экспорта российского высшего образования. Эстония, придумавшая для решения кадровых проблем «прикладное высшее образование», объявило российское высшее образование «некачественным». И вышла из эстоноско-российского соглашения о взаимном признании дипломов и ученых степеней 1998 года. Россия так и не придумала, как узаконить в Эстонии «филиалы» своих ВУЗов, а Эстония так и не придумала, на каком основании их закрыть. Майлис Ранд, бывшая министр образования, заявила в сердцах, что «не может закрыть то, чего не открывала». В результате была организована протяженная по времени кампания в СМИ по дискредитации «комнатных университетов» с одновременной кампанией по непризнанию дипломов государственных (!) российских ВУЗов ( Проблемы признания в Эстонии дипломов о высшем образовании действующих в Эстонии российских государственных вузов.) Правовые аргументы были с успехом заменены «черным PR» (вплоть до откровенного вранья министра образования, разоблаченного решением суда), что принесло свои плоды – количество импортеров российского высшего образования значительно сократилось. Российский посол сделал всего одно заявление в связи с этим. Судебные прецеденты по признанию дипломов ( Дипломы жаждут признания, а также Комментарий. Актуальная камера "Времени" ) ситуацию в целом не изменили. Вместе с тем присутствие российского высшего образования в Эстонии – это единственный (и мало затратный, т.к. поток денег идет все-таки в Россию) вариант постоянно влиять на взращивание новой элиты и обеспечить трудоустройство имеющейся, т.к. вне университетских стен русскому интеллектуалу в Эстонии работу найти практически невозможно – все занято 26-летними эстонскими «профессионалами». (NB! В Эстонии «эксперт» - это должность). Количество претензий к Эстонии в части исполнения Лиссабонской конвенции, регулирующей признание дипломов в Европейском регионе, значительно, но Россией так и не реализовано. Прогноз: возвращение возможно, хотя и через многочисленные конфликты.

3. Встречная кампания по дискредитации эстонской государственности. Россия, признав эстонскую государственность, сделала это безоговорочно. Вместе с тем уже после признания Россией эстонской государственности ее содержание значительно изменилось – «правопреемственность» и т.п. Особой критики заслуживает Конституция Эстонии, которая, в частности, не провозглашает человека высшей ценностью государства. Вместо этого высшей ценностью провозглашаются «сохранение эстонской нации и культуры на века». Характерно, что в преамбуле приведена именно эта формулировка «высших ценностей», вместо привычной и понятной связки «сохранение и развитие». Такие общепризнанные конституционные принципы, как «запрет на присвоение власти» и «запрет на слияние государственных структур с общественными», нарушенные Эстонией во время «поющей революции», в Конституции Эстонии, естественно, отсутствуют. Вообще, внимание российского юридического сообщества с эстонскому праву может иметь совершенно убийственный эффект. Например, заслуживает внимания тот факт, что новый Кодекс о наказаниях, заменивший Уголовный кодекс ЭССР, вообще умалчивает о целях наказания. Деятельность эта могла бы вестись силами Института сравнительного правоведения при Правительстве РФ. В условиях, когда эстонская правовая система откровенно подавилась свалившимся на нее европейским правом, в значительной степени даже не переведенным на эстонский язык, аргументированная, и понятная Европе критика действующего в Эстонии права может надолго отвлечь Эстонию от антироссийских «фантазий». Цель эта ни в коем случае не может трактоваться как ничтожная, т.к. именно Эстония является рупором европейских «требований» к России при поощрительном молчании самой «старой Европы». Российская юридическая школа может и должна продемонстрировать свое преимущество.

4. Немедленный отказ от ведения переговоров по пограничному договору. Основание: ст. 122 Конституции ЭР, согласно которой сухопутная граница Эстонии установлена Тартуским мирным договором от 2 февраля 1920 года. Российский МИД знает об этой проблеме, но занимает сугубо правовую позицию: «Однако сама по себе Конституция ЭР - внутренний акт эстонского государства, имеющий силу лишь на ее территории. Исходя из общепризнанных принципов и норм международного права, российско-эстонские договоры о границе после их вступления в силу будут иметь приоритет над эстонским национальным законодательством». ( Российско-эстонская граница останется на прежнем месте ). Во-первых, это чисто формальная ошибка, т.к. Конституция по юридической силе выше международного договора, а во-вторых, Эстония сохраняет колоссальный «конституционный» резерв для выхода из пограничного договора. Предварительное требование России должно быть увязано не меньше чем с изменением Конституции (обоснование: Россия опасается позднейшего наполнения Эстонией пограничного договора совершенно иным содержанием, как это уже случилось со значительной частью эстоно-российских договоренностей, начиная с договора 1991 года). Такое требование к Эстонии совершенно обосновано с точки зрения права (включение в текст Конституции ссылки на конкретный пограничный договор – явление из ряда вон выходящее) и опять-таки дает выигрыш во времени.

5. Перевод претензий по компенсациям за оккупацию в судопроизводство. Упертая позиция России «никакой оккупации не было» очень напоминает сакраментальное «я учил» двоечника у доски. Эстония, начав придумывать себе новую государственность, уже не может остановиться, а сейчас уже просто обречена на представление России требования из-за «европейского разделения труда», в котором Эстонии досталась почетная роль Моськи. Россия может опередить события и перевести спор в логическую сферу, предложив Эстонии решить этот вопрос в третейском суде. Не дожидаясь повестки из «Ново-Нюрнберга», которая рано или поздно обязательно последует. Тем самым возникнет уникальная ситуация, в которой ставкой Эстонии окажется сама ее государственность, построенная на юридическом мифе об оккупации. Понятно, что такое предложение «на опережение» создаст временной запас, по меньшей мере, в два года (подписание договора о передаче дела в международный третейский суд, утверждение регламента суда, судей и т.п.). Реваншистская Европа на это время обязательно должна будет притихнуть, т.к. Россия сама предложила вариант «цивилизованного» решения вопроса, а ожидание вердикта без комментариев пока еще принято в Европе. Подробнее см. ( Выступления участников конференции ''Русские в Европейском Союзе'' (2) )

6. Эксперты. Сама потребность в экспертах есть показатель незнания. Причины незнания могут быть самыми разными: от простого отсутствия любопытства до преднамеренной секретности. Экспертами «по должности» на данной конференции должны были бы выступать российские послы из стран «постсоветского пространства» - без дальнейшего развития темы.

Нельзя быть универсальным экспертом, т.е. знать все обо всем. Представленные выше тезисы, например, никак не связаны с экономикой, назначением губернаторов и землетрясением в Индонезии. В «попытке экспертизы» представлены слабые стороны эстонского права, из которых Россия может развить права требования, в которых, насколько я понимаю, остро нуждается.

Геополитика, разумеется, имеет право на жизнь. Но фантазии геополитиков должны обязательно «приземляться» и подвергаться отраслевому анализу. Так, например, в своем прогнозе ( Западный фронт: не-стратегия для не-войны ) С.Переслегин пишет: «Конфликт в Турции будет нарастать в течение 2005-2007 годов и приведет к значительному социальному «перегреву». В этих условиях «западники» будут вынуждены поставить перед Объединенной Европой вопрос о немедленном вступлении Турции в ЕС. Серьезность вопроса, сильнейшее давление с немецкой стороны и невозможность принять устраивающее всех решение приведет ЕС к политике затяжек и проволочек; весьма вероятно, что в конце концов вопрос о приеме Турции в Сообщество будет поставлен в зависимость от признания Турцией геноцида армян».

Обращает на себя внимание иррациональность требования, типичного, согласно М.Делягину, для эпохи глобализации. В силу этого эстонское (да и латвийское) требование о признании оккупации и выплате компенсаций нужно рассматривать именно в этом ключе. И ключ этот – стремление установления в Европе мультинационального фашизма. Эстония последовательно движется по этому пути, и ключ к экспертизе эстонских планов и настроений лежит именно в этой последовательности.

Я имею в виду, что все, что через полгода появится в газетах, появляется сегодня в виде законопроектов и постановлений правительства Эстонии. Делать экспертизу на основе анализа эстонской прессы бессмысленно, поскольку в Эстонии, ввиду отсутствия закона о средствах массовой информации (!), пресса уже давно перешла к стандарту «10 новостей», и если событие не укладывается в «top-ten», то оно просто не существует. Русская же пресса, по сути, является всего лишь ретранслятором эстонской и в обиходе называется «прессой для русских». Аналитические издания отсутствуют.

Вместе с тем простейший правовой анализ в большинстве случаев показывает всю несостоятельность эстонских концептов – так, например, пресловутая программа интеграции является отчетливо неконституционной, прежде всего, по сугубо формальным признакам ( Открытое письмо Хаги Шейну ). При всей своей открытости, однако, подобная аналитика невозможно для человека без знания эстонского языка (бррр!) – законопроекты не переводятся на русский, а правовые акты переводятся выборочно. Дело усложняется еще и тем, что русский язык не является официальным языком ЕС. Доходит до курьезов: ЕС соглашается с тем, что на Кипре, в Латвии и Эстонии семинары по пропаганде двух директив Совета ЕС можно проводить на языках нацменьшинств, но самого текста директив на этих языках нет…

С учетом вышеизложенного мне непонятен подтекст Т.Полосковой в ее сокрушениях по поводу того, что у нас нет экспертов (в т.ч. по Прибалтике). Стремление иметь обязательно своих, т.е. российских экспертов в принципе объяснимо, но как-то уж очень в стороне от основных концептов «Русского мира». Эксперт, как лицо, призванное преодолеть объективное незнание, в работающей сети явно лишняя фигура.

7. Многомандатный округ. Интерес проживающих в Европе российских граждан к политической ситуации в России может быть подстегнут активизацией пассивного избирательного права. В самом деле, сегодня ни один из проживающих за рубежом граждан РФ в состоянии быть избранным в Государственную Думу, т.к. страна его проживания «прикреплена» к соответствующему избирательному округу в России с таким расчетом, чтобы число граждан РФ в этой стране не дай Бог не превысило население самого округа. С учетом того, что деятельность зарубежных (а российских – тем более) политических партий нигде в мире не приветствуется, представляется логичным объявить Калининградскую область «многомандатным» округом и избирать от нее в ГД 5-6 депутатов от всей «русской Европы».