Русская эмиграция и "Странная война"

Участие русских эмигрантов в войне Франции и Германии 1939-1940 гг.

Есть такое выражение: затишье перед грозой. Лето 1939 года во всех отношениях напоминало это зловещее природное явление: смолкли последние взрывы и выстрелы Испанской войны, повсюду установился мир, но гнетущая атмосфера близкой беды ощущалась почти физически. Об этом странном предчувствии катастрофы рассказывается во многих воспоминаниях. Первые раскаты грома послышались 23 августа 1939 года, когда в Москве был подписан договор о ненападении между СССР и Германией. Трудно передать ощущение шока, вызванное этим событием во всем мире. Ошеломлены были и разные слои русского зарубежья, и хотя генеральная расстановка сил эмиграции не претерпела существенного изменения, новая политическая ситуация в Европе способствовала некоторой смене ориентиров. Для право-консервативных сил зарубежья, долгие годы уповавших на Германию как на главный оплот антикоммунизма в мире, поступок Гитлера казался чудовищным предательством. "Западные демократии" на время потеснили Германию на посту главного выразителя чаяний консервативно-антисоветской части зарубежья, а, по словам "Возрождения", и других правых изданий, и вовсе заняли это почетное место (впрочем, в этом "повороте" немалую роль сыграла французская военная цензура). Для либеральных кругов зарубежья договор Сталина и Гитлера тоже был большой неожиданностью, но здесь это сближение воспринималось скорее как закономерный итог развития двух антидемократических режимов, чуждых европейским традициям свободы и гуманизма. Агрессия Германии против Польши осуждалась, так же как и введение советских войск в ее восточные районы. Что касается патриотического лагеря русской общественности, то судить о его состоянии после заключения пакта довольно сложно. Авторы мемуаров обычно умалчивают о настроениях просоветской части эмигрантов в эти дни. Очевидно, большинство с готовностью приняло официальное советское разъяснение и не было сбито с толку волной антисоветской пропаганды. Однако можно с уверенностью сказать, что и здесь имели место дезориентация и определенное разочарование, возможно даже отход от "советского патриотизма" некоторых колеблющихся представителей этих сил. Уже после войны А. С. Альперин, один из организаторов "Объединения русской эмиграции для сближения с Советской Россией", говорил, что, по мнению многих в то время, "войдя в войну на стороне западных демократий", Россия имела "максимум шансов" уберечься от политической изоляции. Между тем, для сотен "оборонцев" и "возвращенцев" война началась не дискуссиями о сближении Советской России и нацистской Германии, а арестом и последующим заключением во французские тюрьмы и лагеря. Уже 2 - 3 сентября 1939 г. подверглись обыску и разгрому помещения "Союза друзей советской Родины". Почти все его члены, чьи адреса были обнаружены в помещении организации, были арестованы. Та же участь постигла членов "Дома оборонца". Архивы и имущество организаций были конфискованы. В течение сентября по всей Франции были арестованы десятки и сотни их активных членов, а также многие русские, не входившие ни в какие организации, но восстановившие против себя полицейские власти своими "подозрительными", то есть патриотическими, высказываниями. Как вспоминал Л.Д. Любимов, "французская полиция пыталась сфабриковать грандиозное дело о шпионаже". Однако за полным отсутствием улик, военно-полевой суд, разбиравший "дело" заочно, был вынужден прекратить следствие. Заключенных вывели из камер... и сообщили им, что они больше не находятся под следствием. Но вслед за тем им объявили "дополнительно", что все они высылаются в административном порядке, как "нежелательные иностранцы". Мужчин отправили в лагерь Вернэ, около Тулузы, женщин – в лагерь Риокрос, в центре страны. Таким образом, патриотический фланг русского зарубежья, который был серьезно ослаблен потерями в Испанской войне и последующим интернированием добровольцев, получил еще один серьезный удар. В лагеря были заключены не только все "возвращенцы", но и многие "оборонцы". Силы просоветской части эмиграции, которая уже на этом этапе могла внести немалый вклад в антифашистскую борьбу, были подорваны. Как известно, разгрому в это время подверглась и Коммунистическая партия Франции (КПФ), также обвиненная в антигосударственной деятельности. Аресты среди русских эмигрантов продолжались и дальше. Волна шпиономании и антисоветской истерии, особенно усилившаяся после начала Финской войны, создавала впечатление, что Франция воевала не с Германией, а с СССР. Дело дошло до того, что во французских правящих кругах уже в-открытую говорили о необходимости снаряжения экспедиционного корпуса и бомбардировки Баку, чтобы покончить с СССР. Постоянные проклятия в адрес России и унижения, которым повсеместно подвергались русские, привели, однако, к неожиданному результату: с новой силой поднялась волна патриотических чувств. Даже в "Возрождении" появилась особая рубрика, в которой стали печатать рассказы о славных страницах военной истории России и особенно об истинном вкладе русской армии в победу над Германией в прошлую войну, о наступлении генерала Самсонова в Восточной Пруссии, спасшем Париж от неминуемой гибели в августе 1914 года и т.д. Л.Д. Любимов, который в то время без неприязни взирал на фашистские идеи, стал рассылать такие вырезки из "Возрождения" на французском языке официальным лицам в Париже, чтобы заставить их прекратить возмутительную антирусскую кампанию. В этом его поддержали Шмелев и другие видные эмигранты антисоветской ориентации. Другим важным обстоятельством, имевшим большое значение для русской эмиграции в период "Странной войны", была объявленная во Франции всеобщая мобилизация. В 1936 г. Национальное Собрание, несмотря на ужасные дискриминационные законы против иммигрантов, приняло постановление, по которому все проживавшие на территории Франции "апатриды" (лица иностранного происхождения) фактически обязывались встать на воинский учет. Причиной этому послужил сильнейший демографический спад – результат потерь первой мировой войны. Новый закон коснулся и русских эмигрантов. Неофициально разъяснялось, что не давшие подписки в лучшем случае будут не только лишены права на труд, но и высланы из Франции, а в худшем – посажены за решетку; кто же пожелает зачислиться в состав резервистов – будет освобожден от платы за нансеновский паспорт и вид на жительство. Большинство было возмущено произволом французских властей. Старшее поколение эмиграции вообще не испытывало в отношении Франции каких-либо нежных чувств: слишком хорошо помнились многолетние унижения, которым здесь подвергались "русские предатели", как называли эмигрантов за выход России из первой мировой войны. Б.Н. Александровский писал, что "русские белоэмигранты никогда не любили Францию. Она была и осталась для них чужой страной, и к ее судьбе они относились совершенно безразлично". Утверждение, пожалуй, слишком категоричное, но факт остается фактом: сражаться за интересы "прекрасной Франции" желали далеко не все. Однако некоторая часть эмиграции, и, судя по всему, довольно значительная, оказалась выше прежних обид. Около 200 бывших русских офицеров выдержали экзамен перед специальной комиссией из Военного министерства и получили звание лейтенантов французской армии: Ф.С. Марков, В. Смирнов, Милеант, Луканов, В. Струве, Звегинцев, Малинин, Тучков, Гомолицкий, кн. А. Вяземский, Н.Н. Оболенский и др. Капитанское звание было присвоено только нескольким офицерам "Особого корпуса" Российской Императорской армии, сражавшегося в 1914 - 1918 гг. на Западном фронте. Этими людьми двигало не только желание повысить свой социальный статус. По свидетельству Н.Я. Рощина, это были подлинные и настоящие добровольцы, пошедшие на фронт совсем не в благодарность за кусок французского хлеба, а потому что любят Францию прошлого, Францию – союзницу России, и ненавидят их общего врага – Германию. Для многих участие в войне виделось именно как помощь в ослаблении злейшего врага Родины. Кроме того, значительное число русских эмигрантов добровольно пошли в армию рядовыми. Среди них был и В.С. Варшавский, в предвоенные годы участвовавший в деятельности молодежных литературно-художественных кружков русского Парижа, в том числе и упоминавшегося кружка И.И. Бунакова-Фондаминского. Скрывая порок сердца, во французскую армию вступил добровольцем в возрасте 45 лет Г.В. Адамович, один из признанных корифеев русской эмигрантской литературы. Его примеру в первые же дни войны последовали все годные к строевой службе участники кружка Бунакова-Фондаминского. Это было сознательное антифашистское движение. В армию пошли добровольцами многие младороссы. Их "глава" А.Казем-Бек осенью 1939 г. отправил французскому президенту телеграмму, в которой говорилось, что все младороссы отдают себя в полное распоряжение французского правительства для борьбы против Германии на стороне Франции. Однако, как вспоминали многие, порыв русских людей не был по достоинству оценен. Французские солдаты, в большинстве своем не разделявшие подобных настроений и плохо представлявшие себе цели войны, относились к иностранцам в армии, как правило, без понимания. Особенно острым отчуждение стало в последние дни войны, когда деморализованная французская армия обратилась в бегство. Л.Д. Любимов приводит такой случай: "Уже пожилой человек, капитан старой русской армии, получивший после соответствующего экзамена звание французского младшего лейтенанта,... в дни бегства тщетно приказывал французским солдатам создать какое-то заграждение на дороге, где вот-вот должны были промчаться немецкие мотоциклисты. Распознав по акценту, что он не француз, солдаты кричали, убегая в лес: "Эти паршивые иностранцы хотят заставить нас сопротивляться !" При аналогичных обстоятельствах был убит бывший капитан царской армии Рексин. Храбрость русских добровольцев вызывала у иных французов иронические замечания типа "Да чего же другого ждать от дикарей ?!" Всего во французскую армию было призвано или поступило добровольно 3-6 тысяч человек, по отдельным сведениям – до 10 тысяч. Число погибших, судя по общим потерям французской армии, не должно было быть значительным. Большинство, вероятно, разделило участь французских военнослужащих, оказавшись в германских лагерях для военнопленных. Многие бежали оттуда и вступали в движение Сопротивления. Уже в послевоенные годы "Содружество резервистов французской армии" составило и опубликовало списки русских по происхождению солдат, убитых на войне. Сведения эти были собраны, главным образом, Н.Н. Оболенским. Многие погибшие были посмертно награждены за храбрость. Денис Тюрин