logo

Хлебные крошки

Статьи

Наталья Харитонова
Современная русская идентичность
Политика
Россия
Наталья Харитонова

Русская идентичность: этническая или гражданская?

Когда мы говорим о русской идентичности и идентичности вообще мы имеем ввиду социально-психологический уровень идентификации. Это представление о себе, которое формируется как производное от осознания человеком своей причастности к определенной социальной группе, в данном случае - к этнической. Понятно, что этническая идентичность приобретается не произвольно, а в привязке с окружающей действительностью, т.е. в процессе социализации. Обретение идентичности значительно осложняется, если социализация проходит в этически смешанной среде - в итоге отдельные индивиды и целые группы могут характеризоваться двойным или даже тройным самосознанием и, соответственно, дифференцированной идентичностью.

Этническая идентичность является мощным ресурсом социальной общности. Во-первых, она удовлетворяет потребность в самобытности и, на основе которой члены такой общности отличаются себя от других подобных общностей. Во-вторых, обеспечивает потребность в принадлежности к определенной группе и, соответственно, защите. И, в-третьих, является мощным инструментом социальной и этнополитической мобилизации (чаще всего по формуле «наших бьют!»).

Вместе с тем, этническую идентичность и связанную с ней другую базовую категорию – этническое самосознание - достаточно сложно описать методологически (этническая идентичность вытекает из этнического самосознания как форма отождествления и отнесения себя к определенной этнической общности). Существует множество подходов к определению сущности этих явлений. Так, В.П. Тоидис полагает, что этническое самосознание - это форма общественного сознания и самосознания, представляющая собой совокупность культурных ценностей, чувств, представлений, взглядов, идей, стереотипов и символов, в которой... индивиды осознают свою этногрупповую идентичность. Самосознание проявляется в виде осознания своей принадлежности к определенному этнокультурному пространству с его культурным ядром, - традициями, обычаями, нравами, обрядами, специфическим фольклором и бытовым укладом, - образующим архетипическую основу самосознания, его этнокультурный менталитет [1]. В.А. Тураев этническое самосознание определяет как чувство принадлежности к тому или иному этносу, выражающееся в этническом самоопределении, т.е в отнесении индивидом себя к данной этнической группе [2]. С.А. Арутюнов считает этническое сознание важнейшим признаком этноса [3].

Таким образом, от того, какой подход используется при определении этничности, зависит и характеристика этнического самосознания и идентичности. Исходя из примордиалистского подхода этническое самосознание можно характеризовать как субъективный фактор, отражающий объективную реальность. Конструктивистское представление об этносе дает нам иную интерпретацию этнического самосознания, а именно – «конструкт», создаваемый элитой, средствами массовой информации и системой образования. В частности, В.А. Тишков полагает, что этническую идентичность следует рассматривать больше как форму социальной организации, чем выражение определенного культурного комплекса. «Ключевую роль в конструировании этничности играет политика этнического предпринимательства, т.е. мобилизация членов этнической группы на коллективные действия со стороны лидеров, которые преследуют политические цели, а не выражают культурную идеология группы или «волю народа» [4]. С.Е. Рыбаков, напротив, считает, что национальная идентичность локализуется в сознании [5] и т.д.

Итак, этническое самосознание – сложный многокомпонентный феномен. Представители различных школ включают в его структуру различные составляющие. В.А. Тураев выделяет три основных компонента: осознание принадлежности к этнической группе, «образ мы» и этнические интересы. В понятие «образ мы» входят, по мнению В.А. Тураева, представления о типичных чертах своей группы, особенностях культуры, быта, территории, характере народа и т.п. «Образ мы» изменчив, на индивидуальном уровне он зависит от эрудиции человека, образования, природы социализации, степени озабоченности этническими проблемами. Озабоченность эта, как правило, выше у этнических меньшинств в полиэтнических государствах [6]. Этническое самосознание по В. Филиппову – это самоидентификация индивида, реализуемая в соответствии с параметрами этничности, или, иначе говоря, субъективный образ этноса [7]. Национальное (в данном случае имеется виду этническое) самосознание непременно приписывает «своему» народу «свой» хозяйственный уклад или «свой» собственный способ добывать себе «хлеб насущный», а также некие уникальные культурные и бытовые традиции. Непременными атрибутами национального самосознания являются «родной язык», а также «свои боги, вера отцов». Обязательно присутствуют и устойчивые представления о характере «своего народа» и о психологических особенностях соседей [8].

Большое влияние на характер представлений оказывает государственная идеология, а также различные идеологемы, которые создаются элитными элементами этноса и усваиваются массами. Под их воздействием происходит формирование новых представлений, что и проявилось в полной мере у многих народов СССР на рубеже 80-90-х годов. Изменения в представлениях под воздействием национальных движений и их лидеров были настолько значительны, что это дало основание исследователям говорить о «навязанной этничности» и даже о «новой форме диктатуры». Во всяком случае, не вызывает сомнений тот факт, что за последние 10 лет различия между русскими и украинцами, русскими и белорусами, между узбеками и таджиками и т.п. стали во много раз серьезнее, чем это было в советский период [9].

В целом, этнопсихологи выделяют семь типов этнической идентичности (самосознания): нормальный (образ своего народа положительный, благоприятное отношение к его культуре, истории, естественный патриотизм); этноцентричный (акцентированность на значимости этничности, некритическое к ней отношение, элементы этноизоляционизма, замкнутости); этнодоминирующий (представления о превосходстве своего народа, дискриминационные установки в отношении других этнических групп, стремление не смешиваться с представителями других народов); этнический фанатизм (абсолютное доминирование этнических интересов и целей, готовность идти ради них на любые жертвы); этноиндифферентный (равнодушие к проблемам этничности, ценностям своего и других народов); этнонигилизм (полное отрицание этничности, этнических ценностей); амбивалентный (невыраженная, иногда «сдвоенная» идентичность, характерная для этнически смешанной среды) [10].

Однако есть еще и другая сторона самосознания – гражданская идентичность. С.С. Савоскул считает, что осознание человеком своей причастности к сообществу граждан того или иного государства является важной частью механизма функционирования политической структуры, фундаментом политической жизни и сознания общества [11]. По мнению В.А. Тишкова, общая гражданская идентичность, которая достигается через понятие нация, не менее важна для государства, чем конституция, общие правовые нормы и охраняемые границы. «Ибо этот общий дискурс о нации придает важную дополнительную легитимность государственной власти через создание образа, что власть представляет некую целостность и осуществляет управление от имени и с согласия этой целостности» [12]. Кроме того, подчеркивает В.А. Тураев, гражданская идентификация сопровождаются политико-правовой идентификацией, т.е. осознанием и соотнесением человека своего декларируемого правового статуса с достигаемым в реальности статусом, со статусом других лиц как в своем государстве, так и в зарубежных странах. Причем наиболее противоречиво такая идентификация происходит при национальном самоопределении представителей различных этносов и народов в составе многонационального государства [13]. По мнению, В.М. Капицына, государству при формировании национальной идентификации, «необходима специальная политика государственных структур, учитывающая интересы и самосознание нескольких этносов и народов, территориальных общностей… Другими словами необходима правовая политика, воспроизводящая состояния легальной, легитимной национально-государственной идентификации» [14].

В целом, проблема соотнесения этнической идентичности и гражданской/государственной достаточно многогранна, и все государства решали и решают ее по-разному. Скажем так, для каждого из современных государств – это свой, уникальный опыт. Россия давно старается определиться с этим вопросом в рамках своей этнонациональной политики. Так уж сложилось исторически, что уникальная этическая идентичность русских очень своеобразно соотносится с гражданской (точнее сказать, государственной) идентичностью. Факторов, влияющих на это соотношение, огромное количество – и имперское прошлое, и традиционный коллективизм сознания, и живучие ценности советского прошлого, и «слом» начала 90-х, и очень неоднозначное настоящее…

Начнем, пожалуй, с этнической идентичности русских. Здесь важно учитывать то обстоятельство, что проблема этнической идентичности русских напрямую связана с не менее важной проблемой артикулирования национальных интересов и национальной идеи, с одной стороны - этнических русских, а с другой стороны - всей России как многонационального государства. По этому поводу написано огромное количество работ. Для того чтобы оценить основное направление российской научной мысли, приведем мнения некоторых авторов. Так, С.В. Рыжова считает, что установки этнического самосознания русских предполагают открытость к другим народам, готовность к сотрудничеству и интеграции на базе осознания собственной этнической, и, возможно, социальной, специфики, развития своей национальной индивидуальности [15].

Однако, в условиях федерации, речь должна идти не только об установках русских. А.И. Вдовин и В.А. Корецкий полагают, что «российская идея не противоречит и не предполагает угрозы русской идее, а российская нация – русскому и другим народам России… Русская идея сегодня – это не только осознание русскими людьми своей идентичности и общего пути, но также обязанность строить гуманное и справедливое общество. Аналогичная идея есть (должна быть) у каждого из российских народов» [16]. Далее авторы подчеркивают, что в отличие от национальных интересов (того, что каждый народ желает для себя) национальная идея представляет более универсальную систему ценностей. «Это то, что полагается существенным и важным не только для своего народа, но и для всех. Интеграционной русская идея может стать, если будет приемлемой для всех российских народов. Ее смысл – в осознании необходимости отыскания народами России новой формулы Российской государственности, способов совместного преодоления кризисов, выживания, взаимообогащения, достойного сосуществования в единой государственной общности. Иначе говоря, российская идея есть осознание российской идентичности во имя благополучия и процветания российской нации как согражданства» [17].

Г.Н. Пак подчеркивает, что российская национальная идея должна быть связана с внеэтническими интересами или надэтническими интересами и ценностями. Свобода и независимость, безопасность от угрозы извне, защита экономических и политических позиций на международной арене, расширение влияния в мировой политике, таковы внешние аспекты реализации национальной идеи. «Национальная идея новой России должна быть свободна от имперских устремлений, от претензий на роль мирового центра, на мессианство» [18]. Национальная идея, по мнению Г.Н. Пака, - это отражение ценностей не этнической общности, а общности людей, объединенных единством геоэкономических критериев. «Это идея территориальной общности, сформированной в рамках всего политически организованного общества. Это идея нации-государства. Ею не могут быть ценности какой-либо одной этнической общности». Отсюда вывод: национальная идея может иметь успех лишь в том случае, если реализация ее идет в одном направлении с формированием новой глобальной общности [19].

Между тем, в современной России власть до сих пор не может обозначить формулу, которая могла бы стать национальной идеей. Однако попытки предпринимаются. К примеру, к основным идеям гражданского патриотизма, по мнению А.Н. Вырщикова и К.М. Никонова можно в первую очередь отнести: державность, социальную ориентированность, духовность, просвещенность, историческую преемственность [20]. Г.В. Осипов считает, что сегодня объединить все партии и общественные движения, все российское общество осознанием национальных интересов России могло бы единство идеи духовности, идеи народовластия и идеи державности [21] и т.д. Как бы то ни было, но пока наше государство обходится такими простыми формулами как «Единая Россия», «Сильная Россия» и проч.

К слову сказать, опасения, высказываемые в начале 90-х годов, по поводу того, что борьба различных политических сил за право олицетворять собой наиболее точное и верное выражение российской идеи, станет важнейшим элементом борьбы за власть в России [22], фактически не оправдались. Неконтролируемого взрыва державного русского патриотизма также не произошло. О чем это свидетельствует? На этот вопрос можно ответить, лишь обратившись к феномену гражданской/государственной идентичности русских.

По мнению Л. Дробижевой лишь у русских ценности политического плюрализма и прав человека конкурируют с национальными, этническими интересами [23]. С.С. Савоскул полагает, что это связано с тем, что, у русских (как в значительной мере и у украинцев и белорусов) по сравнению с другими этносами бывшего СССР сильнее, чем этническое, было развито государственное самосознание, однако, со временем стала расти и его этническая составляющая [24]. В.А. Тураев также подчеркивает, что в русском национальном самосознании огромную роль всегда играла идея державности. «Понятия Родина, Государство – наиболее значимые ключевые ценности в русском культурном архетипе. Являясь носителем государственности, русский человек вольно или невольно всегда осознавал себя хозяином положения, за его спиной незримо стояло могучее государство, к помощи которого он мог обратиться (и обращался) в трудную минуту. Уже в силу этого обстоятельства в антитезе «мы - они», неизбежной при любых этнических контактах, русское представление о «мы» имело превосходную степень. Сказывалась, безусловно, и разность культурно-исторических потенциалов. На лестнице исторического прогресса русские стояли выше, чем их новые сограждане в Поволжье, Сибири или в средней Азии. Все это не могло не породить известного чувства снисходительности, пренебрежительного отношения к культуре, традициям и обычаям других народов, при этом русский человек искренне верил, что творит доброе дело. Сострадание к тем, кто «ниже», стремление поднять их до уровня «как все» (в данном случае «как мы»), замешанное на идее христианско-православного мессианства и милосердия, - не менее характерная черта русского культурного архетипа. Тоталитарно-имперская система СССР лишь усугубила это, прямо скажем, не очень прекрасное качество» [25]. Это основные точки зрения на характер гражданской/государственной идентичности русских.

Итак, почему русский национализм не стал доминантой в построении межэтнических отношений с представителями других этносов, а борьба за национальную идею не стала предметом политической борьбы? Наверное, дело все-таки в этом самом соотношении этнической идентичности русских и их гражданской/государственной идентичности (речь не идет о примате гражданских прав над этническими!). Первая растворена во второй. Русский не мыслит себя без своего государства, главной характеристикой которого считает его мощь и силу. При этом абсолютно не важно как оно называется – Российская империя, Советский Союз или Российская Федерация. Именно поэтому русские не являются диаспоральным народом. Диаспора появляется тогда, когда этническая группа ощущает себя дискомфортно в иноэтничной среде и вынуждена, консолидируясь, воссоздавать здесь «маленькую модель родины» - прежде всего в социальном ее измерении. Русские же всегда знают, что за ними стоит великая Россия, за каждым из них. Хотя в реальности сегодняшняя Россия далеко не всегда может обеспечить русским «этническую безопасность». Реализация Государственной программы по оказанию содействия добровольному переселению в Российскую Федерацию соотечественников, проживающих за рубежом - яркое тому подтверждение. Поэтому формируются русские общины, которые в целом не оказывают принципиального влияния на процесс принятия решений в стране своего местонахождения.

Казалось бы, раз столь сильно в русских государственническое и/или гражданское начало, то значит и воплотить в жизнь давнюю мечту российского руководства – построить политическую нацию россиян как надэтническую общность – должно быть достаточно просто. Но не тут то было! Слишком много факторов, в том числе опять же идентификационного характера играют против (См. Харитонова Н. Этнополитика России и национальная идентичность россиян). Так, государствообразующая роль русского этноса слишком очевидна, слишком большая доля населения России считает себя этническими русскими, чтобы такой колоссальный объем «русскости» был переформатирован в «российскость», надэтническую идентичность. Тем более, что русское население, судя по всему, не испытывает необходимости в восстановлении своей этнической или государственной идентичности – они по-прежнему считают себя хозяевами на своей земле на архетипическом уровне.

Таким образом, ответить на вопрос о том, как определить идентичность русских – как этническую или как гражданскую/государственную, достаточно сложно. Возможно, имеет смысл говорить о двух уровнях русской идентичности – этнической и государственной, перетекающих один в другой и наоборот. Человек вправе сам выбирать, к какой из них апеллировать в той или иной ситуации, Тем более что они практически совпадают. Речь идет лишь об акцентах, но очень важных. Главное, чтобы наша российская или, если угодно, русская элита принимала во внимание эти моменты, если все-таки соберется всерьез рефлексировать на тему национальной идеи для России.

Примечания

1. Тоидис В. П. www.logman-dfr,ru 28.02.05.
2. Тураев В.А. Этнополитология. М., 2004. С. 77.
3. Арутюнов С.А. Меньшинство без большинства: этническая мозаика Кавказа // Расы и народы. Вып. 24. М., 1998. С. 175.
4. Тишков В.А. Политическая антропология. М., 2000. С. 73.
5. Рыбаков С.Е. Национализм и нация // Этнографическое обозрение. 1999. №4. С. 9.
6. Тураев В.А. Этнополитология. М., 2004. С. 77-79.
7. Филиппов В. «Нулевой вариант» в этнополитике – путь к гражданскому равноправию в обществе // Федерализм. 1997. №2. С. 26.
8. Филиппов В. «Нулевой вариант» в этнополитике – путь к гражданскому равноправию в обществе // Федерализм. 1997. №2. С. 27.
9. Тураев В.А. Этнополитология. М., 2004. С. 79.
10. Тураев В.А. Этнополитология. М., 2004. С. 80.
11. Савоскул С.С. Русские нового зарубежья: выбор судьбы. М., 2001. С. 52.
12. Тишков В.А. Забыть о нации // Этнографическое обозрение. 1998. №5. С. 16.
13. Капицын В.М. Национальная идентификация и политико-правовые стратегии государства // Национальный вопрос и государственное строительство. М., 2001. С. 78.
14. Капицын В.М. Национальная идентификация и политико-правовые стратегии государства // Национальный вопрос и государственное строительство. М., 2001. С. 83-84.
15. Рыжова С.В. Установки этнического самосознания русских // Конфликтная этничность и этнические конфликты. М., 1994. С. 125.
16. Вдовин А.И., Корецкий В.А. Распад СССР и проблемы национально-политического развития России // Российское государство и общество, ХХ век. М., 1999. С. 360.
17. Вдовин А.И., Корецкий В.А. Распад СССР и проблемы национально-политического развития России // Российское государство и общество, ХХ век. М., 1999. С. 360-361.
18. Пак Г.Н. Федеративное устройство России и проблемы гармонизации межэтнических отношений. Саратов, 1998. С. 73-74.
19. Пак Г.Н. Федеративное устройство России и проблемы гармонизации межэтнических отношений. Саратов, 1998. С. 75.
20. Вырщиков А.Н., Никонов К.М. Российская национальная идея. Волгоград, 1998. С. 103.
21. Осипов Г.В. Россия: национальная идея, социальные интересы и приоритеты. М., 1997. С. 140.
22. Национальная доктрина России (проблемы и приоритеты). М., 1994. №5-8. С. 419.
23. Дробижева Л. Опыт национализма и демократизация в республиках Российской Федерации // Суверенитет и этническое самосознание: идеология и практика. М., 1995. С. 43.
24. Савоскул С.С. Русские нового зарубежья: выбор судьбы. М., 2001. С. 93.
25. Тураев В.А. Этнополитология. М., 2004. С. 93.

Статьи по теме

Партнеры

Продолжая просматривать этот сайт, вы соглашаетесь на использование файлов cookie