Русские патриоты в Эстонии

Понять за десять часов

Наши соотечественники за границей. Какие они? Чем живут? Вроде бы, свои, но уже чем-то чужие. С нашим к ним отношением всегда сложно определиться. Одно более-менее ясно - отсюда, из России, они кажутся чем-то большим монолитным, единым в своих взглядах и устремлениях. На практике, однако, все выглядит иногда совершенно иначе. Приехав несколько дней назад в Эстонию, я испытала своеобразный культурный шок, столкнувшись со множеством течений среди местных русских патриотов.

Поначалу главной невыполнимой миссией казалось перевезти через эстонскую границу скульптуру Родины Матери полтора метра "ростом", но как раз это удалось сделать на удивление легко - гораздо сложнее было понять то, что происходит в стране, в которую мы ее везли... Русская женщина из эстонской службы досмотра выслушала наш рассказ, посмотрела на фотографию статуи на дисплее телефона и, понятливо покивав головой, закрыла дверь в купе. Статуя и несколько немудреных сувениров были предназначены в качестве подарка нашим ветеранам в Эстонии на очередную годовщину Сталинградской битвы. Когда-то эти люди в составе Красной армии дошли до пределов Эстонии, освободили Таллин, и так и остались там после войны. A la guerre comme à la guerre, но жизнь их и после окончания Второй мировой все больше напоминает военное положение.

10 часов утра. Мы подъезжаем к новенькой многоэтажке недалеко от центра города. Здесь живет один из тех, ради кого мы, собственно и приехали сюда, проделав долгий путь с пересадкой в двух поездах из Волгограда. Вместе с нами - съемочная группа канала "Россия". Общий план - просторный чистый подъезд, в прихожей умывается лапкой кошка. Крупный план - иссеченное множеством морщин лицо хозяина квартиры. "Проходите, рад вас видеть - говорит ветеран, поднимаясь нам навстречу, - а то нас тут все оккупантами обзывают". От этих слов в уютной квартире становится зябко.

В окна пробивается неяркое утреннее таллинское солнце. Хозяин, Александр Петрович, празднично одет, на груди сверкают медали, а на лице тихим огоньком теплится несмелая улыбка. Негромкая радость. А по другому сейчас нельзя. Боль и трудности многих ветеранов в Эстонии не исчерпались лишь Великой Отечественной. Кавалер трех орденов славы, Александр Петрович вынужден этот факт тщательно скрывать. Здесь, мягко говоря, не поймут. "Не оглашайте тут, пожалуйста - просит нас его внучка Ирина - тут знать не должны - убить могут". Это не просто метафора. Это действительно опасно (кстати, по этой причине, имя героя здесь изменено). На 9 мая местные неонацисты скупают военную форму в магазинах реконструкции и устраивают свои парады победы. А машины с опрометчиво повязаннной на дворники георгиевской лентой ожидает только одна участь - все будет исцарапано ключом или разбито чем потяжелее. "Да Бог с ней с машиной - машет рукой Ирина - это железка. За человека страшно". Соседи-эстонцы жалуют не особо, местная управдом и вовсе называет семьей рецидивистов. Последняя такая стычка закончилась для Александра Петровича больницей и операцией на сердце. Ветеран расстегивает рубашку и показывает свежие швы. 27 февраля медсестра Ирина должна будет их снять. Жаль нельзя сделать операцию на памяти…

10.50. Мы спешим в машине к Русскому культурному центру - нужно успеть на торжественное вручение ветеранам медалей и благодарственных писем. По дороге беседуем с репортером Катей. Они с напарником примчались сюда из Риги специально, чтобы снять этот сюжет. В Эстонии у "России" собственного корпункта нет. "Тема ветеранов и войны всегда вызывает большой интерес у зрителей. Особенно, если учесть, что сейчас здесь происходит" - поясняет Катя. Она рассказывает о здешней жизни и о том, как три года назад делала репортажи о переносе Бронзового Солдата. "Вообще, на бытовом уровне, в отдельных ситуациях, все может быть очень мило, но в целом нас не любят и порой это очень резко проявляется. Пожалуй, если сравнивать Литву, Латвию и Эстонию, то в Эстонии положение самое плохое. Бывают стычки, могут бросить без всякой помощи в самый критический момент, такое было уже, когда мы Евровидение снимали. Когда приезжали ребята митинговать возле памятника, ситуация большой резонанс вызвала. Единственное, что меня тогда покоробило - присылают людей абсолютно неподготовленных. Они не понимают, зачем и чего ради сюда приехали. Выбежали с плакатами, попросили, чтобы мы их сняли побыстрее, а потом начали расспрашивать, какие крупные магазины тут есть".

Митингов "во имя России" здесь уже начинают побаиваться. "Они потом уезжают к себе в Россию, а мы остаемся здесь жить, со всеми этими проблемами" - говорит председатель Эстонского общества участников Второй мировой Владимир Метелица. А проблем здесь действительно немало. Основным занятием общества ветеранов является написание и переписывание писем в различные инстанции со множеством просьб и просьбочек. Помещение, связь, даже марки для конвертов - все стоит денег. Сейчас общество находится в здании Русского культурного центра, с директором которого, Юрием Поляковым, у Владимира Метелицы хорошие партнерские отношения. Поляков - депутат горсобрания от центристской партии (она из всех наиболее положительно настроена к русским и имеет официальные связи с "Единой Россией") и поэтому РКЦ полностью находится на балансе Таллина. Но это пока все, что можно сделать для ветеранов. На телефонную связь, а это 27 тысяч крон в месяц (Эстония еще не вошла в еврозону - мешает уровень инфляции), по-прежнему денег нет. "А у нас же половина лежачих. Их обзванивать надо, хоть раз в несколько дней" - сетует Метелица. Он прав, конечно, самое главное для стариков сейчас - постоянно быть на связи друг с другом, не чувствовать себя забытыми. Еще один проект - создание ветеранского журнала, также сорвался из-за нехватки средств. Метелица поясняет: "Я бы оплатил из своих даже, но это договором не предусмотрено". Пенсия, благо, позволяет. Восемь с половиной тысяч крон - это по эстонским меркам весьма неплохо, выплачивает их Россия.

Чем больше погружаешься в перипетии ежедневной жизни соотечественников в Эстонии, тем больше понимаешь, что простых решений здесь быть не может. Это как серьезная опухоль, от которой нельзя избавиться парой взмахов скальпелем, потому что к ней идут важные кровеносные сосуды, но, в то же время, любое промедление грозит смертью. Слишком уж плотно все переплетено. На 9 мая русские дрожат перед колоннами фашистов, в то же время островок русской культуры полностью содержит эстонская столица, а родное посольство не желает помочь даже марками. Поэтому любое действие здесь равносильно хождению по туго натянутому над пропастью канату без страховки. Любое движение нашей скромной делегации из четырех человек могло стать серьезным информационным поводом, каждая встреча приобретала свой контекст и интерпретацию. Да что там говорить, даже вопрос о том, где разместить привезенную статую Родины-Матери - в кабинете общества ветеранов или в холле самого РКЦ - перетекало из чисто практической плоскости в идеологическую, базирующуюся на вопросе "а к кому приехали эти русские, и что бы это значило?"

После торжественного мероприятия ко мне подошла девушка с фотоаппаратом. "Меня Юля зовут - представилась она - я из "Ночного Дозора". Мы тоже патриотическая организация. А вот недавно большой пикет делали, в Финляндии - в защиту Юха Молари". С этими словами она протягивает мне фотоаппарат, и я вижу на фотографии двух десятков молодых людей с лозунгами и развевающимися флагами. Это еще один вариант патриотизма - боевой. Тот самый, от которого ветераны нас удерживали. Слишком опасный способ действия, когда вокруг масса провокаторов.

14.00 Воинское кладбище. Теперь Бронзовый Солдат стоит здесь, и мы приехали к памятнику. Звенящая тишина разрывается скрипом снега под нашими ногами. Снегопад сильный, поэтому следы тут же заметает, а дорожка перед нами кажется нетронутой. На самом деле это не так. Снег перед монументом пламенеет алыми гвоздиками. Много-много цветов, и все их принесли сегодня. Каждый день появляются новые. Кажется, перенос памятника только пошел ему на пользу, сделав его символом для объединения русских, наполнив его новым смыслом. "Эстонские власти вскоре пожалеют о том, что это затевали, если уже не начали" - говорили ветераны еще в день встречи, когда об этом зашел разговор. Постояв у памятника, мы вернулись обратно. Выглянув из нашей отъезжающей машины, я увидела, как в ворота кладбища вошли еще несколько человек с такими же гвоздиками в руках.

А в центре города, неподалеку от того места, где раньше стоял памятник появился новый монумент. Высоченный крест из прозрачного пластика все наши многочисленные экскурсоводы-добровольцы не уставали ругать за "архитектурное убожество". Дескать, новая доминанта нарушает пейзаж Старого Города. Впрочем, таксист, отвозивший нас на вокзал, рассказал нам о другом весомом недостатке креста. В его середине изображена рука со вложенным в нее мечом - символ эстонского легиона СС. Что поделать, новая доминанта…

15.00. И снова мелькают улицы Таллина за окном автомобиля. Мы должны навестить еще двоих ветеранов, которые сами не смогли прийти в РКЦ. Въезжаем в один из спальных районов, вокруг "блочные" пятиэтажки, немного смазывающие европейский лоск, которым встретил нас город. В одной из них живет Дарья Алексеевна Рыжкова. Она - первая из двух женщин, которым мы должны передать свой подарок.

Нам не везет. Дарья Алексеевна нынче дома одна, и дверь открыть не сможет, потому что ключей у нее нет. "Дети ключи забирают, чтобы кому попало не открывала. Приезжают раз в неделю, привозят поесть" - объясняет Метелица, который поехал вместе с нами. Кажется, он знает о своих подопечных все. Они для него, как дети, предмет постоянной и неустанной заботы, хотя самому ему уже 86. "Никуда не уходите, я вам сейчас веревку вниз спущу" - говорит в домофон старушка, и мы торопимся обойти дом, чтобы приблизиться к ее окнам. Первая попытка оканчивается неудачей, веревка плохо связана и разваливается на лету. Но Дарья Алексеевна не унывает и спешит за простынями. И вот уже праздничный пакет трется о шероховатую желто-коричневую стену дома, поднимаясь на второй этаж. Дарья Алексеевна благодарно кивает нам головой и захлопывает окно. С подоконника остается свисать кусок черного шнура с петлей на конце - в том месте, где веревка в первый раз развязалась. К машине мы возвращаемся в тягостном молчании. Понятно, что не правительство Эстонии винить в том, что происходит. Таких заброшенных стариков полно и в России. Но у меня вдруг в памяти всплывает стоимость телефонного счета - 27 тысяч крон и история, рассказанная одной из работниц общества ветеранов, о том, как недавно нашли в квартире умерших мужа и жену несколько дней спустя после их кончины.

20.30. Мы в Старом Городе, а точнее в самом его сердце - национальной харчевне Olde Hansa. Сюда обычно собираются все туристы, привлеченные народными костюмами и свечным освещением. Напротив нас сидят Антон и Юля, уже виденная мною днем. Они сами предложили нам встретиться, и сейчас мы беседуем о политике, о патриотизме и о том, как вести себя русским в Эстонии. Сверкая карими глазами, Антон доказывает, что эстонцев как народности практически не существует, их культура - смесь множества других культур. "За них все построили немцы!" Мы не пытаемся ни подтвердить, ни опровергнуть, мы хотим донести свою точку зрения о том, что бывает другой патриотизм, более тихий, спокойный и последовательный. Антон - радикал. Он с гордостью сообщает о том, что государственные праздники он не празднует, и вообще, мечтает в будущем перебраться жить в Россию. Пока же о его мечте напоминает золотистый российский герб на черной спортивной куртке. Выбранное нами место ему, по всей видимости, не слишком нравится, как раз за тот национальный колорит, к которому он относится с легким презрением. От ребят мы узнаем, что Эстонское общество участников Второй Мировой войны - не единственное ветеранское объединение. Есть и другие, они более активно взаимодействуют с прессой, в резком ключе могут заявить о себе и своих интересах. Очередной мой стереотип о том, что радикальность движения зависит от возраста его участников, разбивается вдребезги.

Поднимаясь из-за стола, Юля говорит: "А вы совсем другие. Мы ожидали здесь увидеть таких же как "Наши". Я пытаюсь понять, чего в ее словах больше - удивления или разочарования.

Потом мы еще долго гуляем по ночному Старому Городу и продолжаем беседу. На наш вопрос, думает ли она о переезде в Россию, Юлия спокойно и четко отвечает, что она - за русских, но в России есть много таких вещей, рядом с которыми она бы жить не смогла. Поэтому - нет.

Один день. Вернее 10 часов из этого дня. За эти десять часов я узнала, что русские патриоты в Эстонии бывают очень и очень разными. Молодежь как водится, более подрывная и боевая, но такая разная в своих взглядах и устремлениях, старики - поосторожнее. Но и среди них постоянно идет своя борьба и легкое толкание локтями - кто что возглавит, чей авторитет выше. И пусть будет так, ведь это движение, а в движении жизнь. Они едины в одном - все с надеждой взирают на Россию, как бы вопрошая, что им делать, как лучше поступить. Именно поэтому так радовались нашему приезду ветераны. Именно поэтому разрывала на куски молодежь, стремясь затащить каждый на свою встречу. Чувствовалась острая нехватка методологии, стратегии да и вообще, цели дальнейших действий.

Совершенно точно стало ясно только одно - этой самой стратегии мы им предложить пока не можем, потому что у нас самих нет хоть сколь-нибудь определенного плана действий в их отношении. К сожалению, но надо признать, что во внешней политике, вернее в той ее части, что касается соотечественников, Россия пока несется неуправляемо, без руля и ветрил, и слепо, путем проб и ошибок. Так на настоящий момент понятно, что радикальные выходки и силовые приемы больше неактуальны, потому что вызывают обратную реакцию. И если русских сплачивает Бронзовый Солдат, то эстонцев - образ "понаехавших русских оккупантов". Любая, даже самая завуалированная агрессия только будет подкреплять их убежденность.

Ну а душить в объятьях мы пока не научились. Кстати, есть шанс, что и не научимся никогда, слишком уж будет претить это прямолинейной русской душе. Поэтому настало время вырабатывать какую-то стратегию, а пока ее нет - хотя бы попытаться сделать разумной тактику.