«Русский язык – один из важнейших элементов интеграции

мигрантов в российское общество»

Пресс-конференция «Русский язык – один из важнейших элементов интеграции мигрантов в российское общество» в РИА Новости

Ведущий: Здравствуйте, уважаемые коллеги! Добрый день, наши уважаемые гости! Сегодняшняя наша встреча, наша пресс-конференция посвящена теме русского языка, как одного из важнейших элементов интеграции мигрантов в российское общество. Нужно ли изучать русский язык для тех, кто прибывает к нам работать или нет? Для чего это нужно, если да? На эти и другие вопросы у нас сегодня ответят заместитель директора Федеральной миграционной службы Екатерина Юрьевна Егорова и начальник Управления содействия интеграции Федеральной миграционной службы Татьяна Алексеевна Бажан. Екатерина Юрьевна, с вас, наверное, начнем. Вы, наверное, начнете с цифрами или с предложениями по нашей данной тематике, прошу вас.

Е.Ю. Егорова: Ну я, наверное, начну с того, что объективная ситуация сейчас у нас в стране такая, что для того чтобы обеспечить рост экономики, нам требуется приток мигрантов. Вы, наверное, все знакомы с тем интервью, которое недавно давал секретарь Совета Безопасности Николай Платонович Патрушев, где он приводил цифры, связанные с демографией. Цифры эти наглядно подтверждают, что приток мигрантов в экономику нам просто необходим.
И в связи с этим наши миграционные процедуры идут по пути все большей и большей либерализации. Миграционная ситуация сейчас в стране такова, что большинство мигрантов, которые к нам приезжают, приезжают к нам из стран СНГ, это порядка 80%. Всего за 8 месяцев текущего года въехало почти 10 миллионов иностранных граждан к нам в страну. И я уже говорила, что 80% — это страны СНГ. Но надо при этом понимать, что те люди, которые к нам из этих государств сейчас приезжают, это уже не те граждане Советского Союза, это уже не вполне единое языковое пространство, которое у нас существовало в ближайшее время после того, как Союз распался и образовалось Содружество Независимых Государств. Молодое поколение, которое в основном как раз миграционно подвижное и представители которого в основном и едут в Россию работать, уже не так хорошо говорит по-русски. И если учитывать вот то обостренное состояние межнациональных отношений, которое сейчас в общем-то везде в мире наблюдается, для того чтобы не обострять вот эту проблему противостояния коренного населения и приезжающих к нам, конечно, в первую очередь, необходим язык. Потому что когда ты не можешь с человеком поговорить, понять его, когда он не может понять тебя, возникает внутренняя напряженность и отторжение. И поэтому владение русским языком, знание русского языка сейчас нам представляется крайне важным.
Осознавая эту проблему, мы уже начали практически работать, мы начали создавать за рубежом, в Киргизии, Таджикистане, это два государства, из которых к нам приезжает значительное количество иностранных работников, создавать центры, где проводится доиммиграционная подготовка. Подготовка не только в плане языка, это и владение основами российского законодательства, с тем, чтобы потенциальные работники приезжали уже в какой-то мере подготовленными к нам в страну, чтобы они не обособлялись. Ведь к чему ведет еще незнание языка? К тому, что мигрант не стремится общаться с этим сообществом, его все равно не поймут, и он не поймет. Поэтому он общается в пределах диаспоры, и это влечет достаточно сложные последствия. Во-первых, это влечет его неспособность контактировать самостоятельно с работодателем, с органами власти. Он в этих вопросах зависит от руководителей диаспоры, которые, кстати сказать, часто пользуются этим, по сути, беспомощным, в языковом смысле, положением и не особо стремятся к тому, чтобы люди, которые едут в Россию на работу, были бы в каком-то смысле «подкованы».

Ведущий: А вот недавно один из представителей таджикской диаспоры в Москве заявил, вполне откровенно, вполне открыто о том, что таджикам, приезжающим в Россию, незачем учить русский язык. Почему, потому что они якобы работают в таких автономных локальных условиях, как дворники, как строители, и им незачем учить. Это при чем сделал это заявление один из таких глав общественных объединений. Вот как на такие заявления реагировать?

Е.Ю. Егорова: Я думаю, что с этими заявлениями нужно спорить и спорить аргументированно. Потому что ну что такое жилищно-коммунальное хозяйство, тот же дворник? Он же существует в пределах двора, где живут люди, с которыми приходится сталкиваться тем или иным образом, и он должен находить с ними контакт. Не так давно, перед 1 сентября, в одном из репортажей о подготовке учебного и детсадовского в том числе, года, показывали недоделанный детский сад. Строители плохо его подготовили к 1 сентября. Один из мотивов был такой, что когда администрация сада говорила, что нужно сделать, ответ строителей был – мы русского языка не знаем, не понимаем, поэтому вот, что могли, то сделали

Ведущий: Как же они взяли тогда на работу?

Е.Ю. Егорова: А это, видимо, никого особо не интересовало. Подряд заключен с организацией, а конкретные люди, видимо, администрация детского сада просто их и не видела даже. Вот это один из негативных моментов. Ну и кроме того, для того, чтобы стимулировать изучение русского языка, конечно, должна быть и государственная воля. Это не должно быть, конечно, каким-то насилием, но сейчас большинство стран, которые принимают значительное количество мигрантов, в качестве одного из требований для долгосрочного въезда, а как раз осуществление трудовой деятельности в большинстве случаев предполагает долгосрочное пребывание в стране, требует знания языка страны пребывания. И, скажем, узбекские работники, выезжающие в Южную Корею в рамках организованного привлечения, должны знать хотя бы какой-то минимум корейского языка.

Ведущий: Спасибо, Екатерина Юрьевна. Мы, наверное, еще к вам вернемся. А сейчас дадим слово Татьяне Алексеевне. Прошу, Татьяна Алексеевна.

Т.А. Бажан: Я хотела бы продолжить данную проблему. Незнание языка — это не только вопрос межнациональных отношений, о чем сейчас говорила Екатерина Юрьевна, это еще и достаточно важная, сложная гуманитарная проблема. Прежде всего права и свободы самого мигранта, который прибыл в нашу страну, который надеется здесь работать, заработать что-то для своей семьи и относительно благополучно просуществовать год или тот период, в течение которого он намерен работать. Что значит «человек не знает языка»? Можно ли предполагать, что такой человек будет ориентироваться в российском миграционном законодательстве? Согласитесь, наверное, предположение будет достаточно нереалистичным.
Далее. Можно ли предположить, что такой человек будет ориентироваться в наших культурных традициях? Что ему удастся освоить элементарные нормы поведения, которые приняты в обществе? А значит, быть своим в окружающем пространстве, быть принятым местным населением и понятым местным населением — вот этот аспект очень часто не учитывают или сознательно игнорируют критики предложений Федеральной миграционной службы по поводу необходимости, обязательности изучения русского языка. Почему? Я повторю уже сегодня озвученную мысль. Иногда теневые схемы недобросовестного, нечестного использования трудовых мигрантов организуют их соплеменники, представители диаспор. Мы не будем конкретизировать, мы не будем называть сегодня конкретные имена и названия общественных или каких-то иных организаций. Факты есть, факты общеизвестны.
А почему эти факты имеют место? Потому что эксплуатировать, иногда бессовестно эксплуатировать своего же соплеменника в чужой стране гораздо выгоднее, если этот соплеменник не знает языка, если он абсолютно не ориентируется в законодательстве и он просто, не потому что он злостный преступник, а потому, что он просто не понимает, как законопослушно себя вести в нашей стране. Такого человека очень легко фактически ввести в систему рабского труда. Фактически продать, если такой термин уместен, не очень добросовестному работодателю, который не станет заключать трудового договора, а значит, создавать правовую основу для того чтобы мигрант, если какие-то проблемы возникнут, просто имел юридическую возможность свои права, свои интересы защитить. Вот этот аспект – незаинтересованность отдельных сил в нашем же обществе в нормальной адаптации и интеграции мигрантов, а ведь знание языка, знание законов, знание культурных традиций и правил поведения в нашем обществе — это фактически важнейшие и элементарные аспекты процесса адаптации и, тем более, интеграции мигранта в чужой стране.
И, естественно, я еще хотела бы подчеркнуть такой момент, – незаинтересованность самих мигрантов. Есть ли какие-то цифры? Есть ли подтверждения? В общем-то да. Хотя на сегодняшний день масштабных исследований о том, сколько точно мигрантов, прибывших на территорию Российской Федерации, не владеют русским языком или владеют таковым в недостаточной степени? Широкомасштабных исследований по этому поводу, к сожалению, у нас не проводилось. Тем не менее, есть отдельные, скажем так, локальные исследования. которые тоже позволяют о ситуации судить. Известные данные, которые приводит Центр миграционных исследований. Пару лет назад проводилась такая научная работа. Были получены следующие цифры. Более 20% мигрантов, въезжающих на территорию Российской Федерации, имеются в виду выходцы из государств Средней Азии преимущественно, не владеют русским языком вообще. Более 50% не могут самостоятельно заполнить элементарную анкету.

Ведущий: Плачевная картина…

Т.А. Бажан: Но эта картина, к сожалению, не становится лучше. Я упомянула, что это исследование проводилось не в 2011 году. А вот в этом году силами одного из подразделений Федеральной миграционной службы тоже было проведено небольшое исследование в таких же целях. Речь идет об управлении Федеральной миграционной службы по Бурятии. Вот там цифра получилась уже другая — 36%, уже не 20%, а 36% выходцев из Средней Азии вообще не владеют русским языком.

Ведущий: Больше трети.

Т.А. Бажан: Фактически да. Учитывая то, что исследование носило локальный характер, ведь все-таки сотрудники миграционной службы обязаны выполнять не социологические исследования, а немножко другими вопросами заниматься.

Ведущий: Заниматься своими функциями.

Т.А. Бажан: Конечно. Но, тем не менее, вот такой результат был получен. Кроме того, уважаемые коллеги, если вы обратили внимание, не так давно департамент образования города Москвы опубликовал вот такие данные. В настоящее время, они касаются уже не взрослых, естественно, а детей, детей мигрантов. В московских школах сегодня примерно 70000 детей мигрантов. Из них владеющих русским языком не так много. Причем приводились еще данные такие. В 68 московских школах созданы специальные дополнительные занятия для тех детей, которые плохо владеют русским языком и, соответственно, физически просто не могут справиться со школьной программой. И вот что интересно — более 70 тысяч мигрантов, детей, простите, мигрантов при этом дополнительными формами, дополнительными курсами для изучения языка на сегодняшний день пользуются только 417 человек. Согласитесь, этот показатель во всяком случае тему мотивации иллюстрирует достаточно интересно.

Ведущий: В чем причина, Татьяна Алексеевна? Что? Это что нежелание или желание жить в некоем гетто?

Т.А. Бажан: Одна из причин была приведена, я просто повторю вот то, что сказала Екатерина Юрьевна по этому поводу. Законодательство нашей страны в отличие от многих стран мира, принимающих мигрантов, не предусматривает никаких норм, которые бы рекомендовали или обязывали мигрантов изучать русский язык. Единственная норма на эту тему в нашем законодательстве касается вопросов гражданства. Для того чтобы стать гражданином Российской Федерации, иностранному гражданину необходимо сдать экзамен в форме тестирования, получить сертификат государственного образца о знании русского языка. Здесь предполагается знание языка на базовом уровне. Но получает гражданство у нас не такая уж большая часть мигрантов. Основная масса пребывает на территории нашей страны, вовсе не ориентируясь на подобные требования. Еще один момент, вы его сами фактически отметили. Действительно, не знающие языка люди очень активно ориентируются на свои диаспоры и ориентируются на закрытое, локальное существование. Что плохо как для самих людей, так и для общества в целом. Мировая практика, во всяком случае, и последних лет и, европейские печальные примеры достаточно много нам об этом говорят. И еще один момент. Наверное, он касается чисто просветительских моментов. Мигранты должны знать о том, что есть возможности для изучения русского языка. С ними должна вестись разъяснительная работа, и как на территории нашей страны, естественно, так и в странах их постоянного проживания. Они должны понимать, что зная язык, куда комфортнее, безопаснее будет себя чувствовать человек в другой стране. С одной стороны, эта мысль элементарна, с другой стороны, до нее нужно созреть.

Ведущий: Дойти.

Т.А. Бажан: Да, дойти. Дойти, конечно. Еще я хотела, если позволите, вот такие цифры привести. Это к вопросу о том, есть ли возможности в России изучать русский язык и насколько эти возможности востребованы мигрантами. В данном случае речь идет о взрослой аудитории. Силами нашего управления был проведен небольшой мониторинг, и мы попытались выяснить, сколько на сегодняшний день курсов русского языка существует. Цифры вот такие, причем я хочу подчеркнуть: мониторинг проводился силами Федеральной миграционной службы, значит, он не полный, какие-то моменты здесь могли просто потеряться.

Ведущий: Я, наоборот, думал, что это будет более объективная картина.

Т.А. Бажан: А я надеюсь, мы продолжим работу в этом направлении, и наши цифры мы скорректируем. Это пока самые первые результаты. Итак, в 2010 году на территории Российской Федерации при государственных и муниципальных учреждениях действовало 217 курсов русского языка. Услугами этих курсов воспользовались немногим более 5000 человек, 5132 человека. Это не так много. Значит, данные курсы не так уж были нагружены, так сказать, учебной работой. Но не только государственные и муниципальные учреждения нас интересовали. Нас интересовали общественные, национальные, религиозные организации, которые тоже сегодня обеспокоены проблемой русского языка. Нам удалось выявить не такое большое количество, этих курсов, 27. Получили подготовку в области русского языка там 938 человек всего. Иными словами, возможности для изучения языка есть, востребованность, к сожалению, на сегодняшний день, мала.

Ведущий: А вы же работаете среди мигрантов, тех, кто не желает учиться. Что они говорят, какие есть высказывания? Что, я не хочу, я не буду?

Т.А. Бажан: Они говорят по-разному. Ну вот, например, вы сослались на мнение одного из представителей этнической организации общественной…

Ведущий: Таджикской организации, да.

Т.А. Бажан: …так вот, в одном из интервью данный человек обозначил, что таджикским мигрантам не нужно учить русский язык. А вот в другом, несколько более позднем интервью, уже прозвучало следующее. По его оценкам, правда, каким образом проводилось исследование, не ясно. По его оценкам, 90% таджикских мигрантов не владеют русским языком. При этом делается четкий вывод – им и не надо его учить. Мотивы я не берусь здесь обсуждать, я думаю, они понятны и без каких-то дополнительных комментариев. Сами мигранты, почему у них очень низкая мотивация к изучению языка? А в каких условиях работают трудовые мигранты? Сколько времени они могут посвятить изучению русского языка? Могут ли они физически, допустим, несколько раз в неделю со своего рабочего места уходить и добираться до того места, где русский язык преподают? Вот эта проблема уже более, что ли, сложная. И здесь не только мигранты и общество. Ведь есть еще особая часть этого общества, как работодатели. Насколько они заинтересованы в том, чтобы их работники были достаточным образом адаптированы и интегрированы в наше пространство?

Ведущий: Нисколько.

Т.А. Бажан: Хотя, вы знаете, есть ситуации различные и вот в этом плане, но это касается не работодателей, а одной из киргизской диаспор в Российской Федерации. Вот хотелось бы просто привести пример. В настоящее время силами киргизской диаспоры организован и создан, и уже начал свою деятельность медицинский центр для мигрантов. Его ценовая политика ориентирована на возможности достаточно скромных по достатку людей, которые прибыли в Россию зарабатывать. Но чем интересен этот центр? Он прошел все необходимые процедуры, которые требуются по законодательству, получил соответствующее лицензирование, к деятельности своей приступил. Этот медицинский центр киргизская диаспора рассматривает как центр адаптационный. И поэтому не только медицинские услуги получают его посетители, но и помощь, подсказки по вопросам миграционного законодательства, по вопросам трудоустройства, по вопросам жилищного обустройства. И самое важное, при этом центре есть помещение, которое оборудовано как учебный класс, в котором планируется повышать компьютерную грамотность мигрантов, это помещение оборудовано необходимой техникой. И кроме того, там планируется обучать мигрантов русскому языку. То есть потребность есть и необходимы просто активные, грамотные действия всего мира, если так можно сказать, государства, общества, гражданского общества. Для того чтобы оказать в этом плане, я думаю, что это должно звучать именно так, оказать необходимую помощь иностранным гражданам, в которой заинтересованы и они, и мы с вами.

Ведущий: Это должна быть улица с двухсторонним движением.

Т.А. Бажан: Безусловно. Кстати, эту мысль в свое время в одном из интервью высказал директор нашей Службы, и она очень точно отражает суть интеграционного процесса в обществе.

Ведущий: Спасибо, Татьяна Алексеевна. Давайте, мы сейчас перейдем к вопросам наших коллег. Возможно, будут вопросы, и от меня тоже, и от коллег. Пожалуйста, вот представитель киргизской общины Асылбек.

Асылбек: Здравствуйте. Киргизский интернет-портал в Москве Я тоже один из руководителей диаспоры киргизской, о которой вы говорили. По поводу центра, вот этот который. Они, конечно, существуют. Это сигнальный вариант. Смотрят туда, приезжают все, наших представителей трудовой миграции и других стран. Вопрос такой. Как вы собираетесь там обучать мигрантов вообще, в принципе? Они полностью оплачивают аренду, даже, говорят, оплачивают они даже коридорную систему полностью оплачивают. Они практически существуют, на самом деле, они как открылись, не знают, обратно идти дальше? Дальше туда тоже дороги нет. Этим центром руководит мой друг близкий. Я хорошо знаю, очень тяжело им приходится сегодня. При том, у них платные, платная основа, короче, полностью. А изучения русского я не вижу там. Помещение есть, но как они начинать будут изучать, как вы будете помогать? Спасибо.

Т.А. Бажан: Да, благодарю за вопрос. Начну с того, что мы обучать не будем, все-таки Федеральная миграционная служба не предполагает в своем штате сотрудников, которые бы имели права, с точки зрения российского законодательства, преподавать русский язык как иностранный. Это первое. Второе, класс нам не только показали, в котором будут проходить такие занятия, но руководители этого учреждения обратились к нам с просьбой, и вот в этом плане мы, естественно, помощь окажем. С просьбой какой? Если организуется некий учебный процесс, сразу возникает вопрос методики и учебника. И вот в этом плане, я думаю, что мы помощь окажем. Мы эту просьбу получили и, я надеюсь, в ближайшем времени то, что у нас попросили, мы предоставим. А востребованность, наверное, будет. Если сама диаспора подскажет своим же согражданам, своим землякам о том, что знать язык, знать законы — это удобно для жизни в другой стране, я думаю, желающие появятся. Что касается повышения компьютерной грамотности. Ну, вот когда мы посетили этот центр, что мы увидели там своими глазами? Как раз монтировалось соответствующее оборудование, то есть все эти компьютеры мы видели живьем. Кроме того, там предполагается, и к нам тоже обратились с такой просьбой, предполагается организовать стенды, где краткие сведения о российском миграционном законодательстве были бы помещены. Эту помощь мы тоже уже оказали, подобрали необходимые материалы по этому поводу. Мы готовы поддерживать все добрые, светлые начинания. И учитывая то, что у Федеральной миграционной службы есть неплохие контакты с Министерством образования и с общественными организациями, например, Екатерина Юрьевна упоминала создание неких центров по домиграционной подготовке в Киргизии и Таджикистане. Вот в этом плане мы очень активно сотрудничаем, например, с фондом «Русский мир». Поэтому я думаю, добрые силы в обществе, если они объединятся, смогут сделать очень много.

Е.Ю. Егорова: Если развить немножко эту тему, конечно, вопросы интеграции — это дело достаточно дорогостоящее. И вопрос он с таким, я бы сказала, подтекстом. Да, у нас действительно в стране сейчас из бюджета вопросы интеграции не финансируются и надо четко понимать, что только за счет государства мы эти проблемы решать не сможем. Поэтому как раз в вопросах адаптации и интеграции очень большую роль приобретает государственно-частное партнерство, взаимодействие государства и гражданского общества, и тот опыт, который мы изучали за рубежом, он говорит о том же самом — ни одно государство в одиночку эту проблему не решает. Потому что здесь нужно дойти до каждого конкретного человека, а это и деньги, это и люди, это и время. И позволить себе содержать такое количество сотрудников за государственный счет ни одно государство не может.

Ведущий: Прошу вас…

Б.А. Сергеев: Сергеев, «Российская миграция». Из прошлого опыта я знаю, в Центре международных образовательных программ Департамента образования Москвы была разработана программа образовательной подготовки мигрантов, рассчитанная на 18, 36, 72 и 144 часа. Ну и, естественно, вопрос: насколько используется эта программа и в какой степени она отвечает требованиям ФМС? Это первый момент. И второй момент, в связи с этим, продолжая, мы тогда, я просто участвовал в разработке. И тогда мы говорили, что мигранта трудно действительно вытащить с места работы или с места, где он проживает, там где учат. Мы предлагали учить их непосредственно там, где они работают или проживают. Но, к сожалению, такой эксперимент мы проводили на базе средней школы с грузинской компонентой в районе Савеловской. Но развитие это не получает. Это первый момент. Второй. По Киргизии. Насколько я помню, в ВВЦ был открыт новый павильон Киргизской Республики, и там был такой организован центр — и компьютеры, и консультационный пункт там и прочее, прочее, связанное с этим. Вот интересно просто развитее этого всего на базе сотрудничества с Киргизией, в частности, и с другими странами СНГ, откуда идут мигранты. Спасибо.

Е.Ю. Егорова: Ну, что касается программы Департамента образования города Москвы, мы не можем сейчас говорить о том, что они соответствуют или не соответствуют каким-то требованиям, ибо требований таких, их на сегодняшний день в принципе и нет. Исходя из того количества часов, которое в них заложено, понятно, что это какой-то элементарный там базовый уровень, более продвинутый и уже углубленный. Но, собственно, я с этого и начинала разговор, что до тех пор, пока нет требования знать, и спрос будет не таким большим на вот эти вот программы. Мы сейчас в рамках Службы работаем над совершенствованием института постоянного проживания в России. Многие страны, которые принимают мигрантов, в частности, Канада, Австралия, используют балльную систему при оценке мигрантов, приезжающих на постоянное жительство. Мы сейчас прорабатываем, какими могли бы быть критерии для иностранцев, приезжающих на постоянное жительство в Россию. И один из этих критериев, несомненно, будет знание русского языка, и я предполагаю, что как раз развивая эту тему и будут устанавливаться требования, в зависимости от какой степени владения русским языком какое количество баллов будет получать мигрант при выдаче вот этого документа. Но это пока еще только перспектива.

Ведущий: А какова роль религиозных организаций в решении данного вопроса? Потому что и РПЦ, и исламские центры, в принципе, они были готовы адаптировать мигрантов для изучения русского языка. Какие-нибудь шаги были сделаны, кроме каких-то статистических заявлений?

Е.Ю. Егорова: Мы взаимодействуем со всеми крупными конфессиями, именно официальными конфессиями, у нас есть договоренность и с Русской Православной Церковью и с буддистской Сангхой, и с мусульманской общиной. Практически вот в том, что касается языка, мы не так с ними плотно работаем, как, скажем, с диаспорами. Но определенные подвижки, вот именно в плане содействия интеграции с религиозными объединениями, конечно же, есть. Татьяна Алексеевна, поподробнее расскажите, пожалуйста.

Т.А. Бажан: Вот по поводу языка. Целый ряд епархий Русской Православной Церкви, вот к сегодняшнему дню, очень заинтересовались темой и адаптации мигрантов вообще, и русского языка, в частности. Вот, например, сейчас прорабатывается вопрос, простите вот за такое абстрактное и чиновничье определение, прорабатывается вопрос о возможности открытия подобных курсов. Во всяком случае, епархия, действующая в Ставрополье, в настоящее время вот такого рода планы вынашивает. Более того, представители Епархии Русской Православной Церкви в этом южном регионе России обратились к нашей службе с просьбой. Кстати, эту просьбу, правда, немножко по другому поводу, я уже сегодня фактически озвучила, с просьбой порекомендовать методики, порекомендовать учебники и, по возможности, хотя бы предоставить в качестве образца, вот таковы, в этом плане мы помощь оказываем. Обсуждались вопросы более глубокого сотрудничества, в частности, речь идет о возможности создания адаптационных центров для мигрантов, где мигранты могли бы не только изучать русский язык, но и получить какие-то элементарные сведения о миграционном законодательстве и, естественно, получить необходимые сведения культурологического характера о культуре, истории страны. Учитывая то, что организация любого дела, любого просветительского дела — это, естественно, расходы. Поэтому очень быстро такая инициатива не реализуется, но шаги в этом плане делаются и наверняка результат какой-то будет. В контактах с мусульманами, опять-таки, у нас тоже обсуждались такие проблемы. Ну например, совместно с Советом муфтиев России была разработана памятка для мигранта, которую предполагается распространять через мечеть. С помощью наших коллег из Совета муфтиев России текст памятки будет переведен на национальные языки и, соответственно, мигранты, в основном здесь имелись в виду страны Центральной Азии, которые, находясь в Москве, посещают московскую соборную мечеть, получат возможность получать вот такую порцию правовой информации.

Ведущий: …но не посещают курсы русского языка…

Т.А. Бажан: …которые наверняка появятся и там.

Ведущий: Вы говорили о том, что 70 тысяч мигрантов-детей учатся в московских школах?

Т.А. Бажан: Да.

Ведущий: Примерно 70 тысяч мигрантов-мусульман собираются у соборной мечети во время Рамадана или во время Ураза-Байрам. Понимаете, я к чему веду? Что роль конфессий, роль религиозных организаций в данном случае, ну, по меньшей мере, слаба. Почему? Потому что с мусульманами, как я уже сказал, они знают, где они живут и где они работают. С Русской Православной Церковью ситуация немножко иная. Почему? Потому что есть некая... Когда РПЦ объявляет о готовности открыть такие курсы для мигрантов из Средней Азии, тут же появляется страх, что, а не перекрестят ли нас? Понимаете? Это я говорю не с пустых слов, а именно будучи среди тех 70 тысяч мусульман, которые собираются у соборной мечети во время наших мусульманских праздников или во время пятничных молитв. Вот можно ли отдавать инициативу им, конфессиям? Какова их роль, огромна или нет? Вот в чем вопрос.

Т.А. Бажан: Я не думаю, что нужно так ставить вопрос - отдавать кому-то инициативу или не отдавать. Проблема адаптации, интеграции мигрантов, повторю приведенную уже мысль, эта проблема, которая может решаться и усилиями государства и обязательно усилиями всего гражданского общества. Не только национальные объединения, но и религиозные объединения вполне могут свою роль сыграть. Кстати, в конце минувшего года на базе еврейского общинного центра проходило очередное заседание межрелигиозного совета России, куда были приглашены представители Федеральной миграционной службы, в частности, с докладом по этому поводу выступал директор службы. Я хочу обратить внимание на следующее. Финалом этого мероприятия было общее заявление всех традиционных конфессий России — и православие, и ислам, и буддизм, и иудаизм. Все согласились со следующим. Что участие в работе по адаптации иностранных граждан на территории России необходимо вести. И все обозначили свои намерения поучаствовать в такой работе. Эта работа очень новая. Практики адаптации, практики создания курсов русского языка у нас все-таки, хотя это есть, но этого на сегодняшний день маловато.
У религиозных конфессий, которые в течение достаточно длительного времени вряд ли занимались вопросами адаптации и интеграции и тем более у них были вопросы другого немножко плана – выживание, выполнение жестких рамок, например, существование в советский период, самовыживание в условиях жесткого и не очень склонного к религии советского законодательства известного времени. Такого опыта нет. Но то, что появилось осознание, это осознание необходимости работы в области адаптации обозначено на самом высоком уровне, на уровне глав традиционных религиозных организаций народов России – это уже важный шаг, и он наверняка завершится достаточно положительными результатами.

Ведущий: Дай Бог. Я к тому, чтобы это не было таким прозелитизмом, понимаете, я к чему разговор веду?

Т.А. Бажан: Совершенно необязательно, если кто-то очень боится, что его, как вы выразились, перекрестят, совершенно необязательно идти изучать русский язык в православную церковь.

Ведущий: Хотя это было бы правильно. Хотя это было бы правильнее.

Т.А. Бажан: … надо обратиться к мечети. Что именно?

Ведущий: Идти изучать русский язык в русскую православную церковь.

Т.А. Бажан: Отчего же? Вы полагаете, что российские мусульмане хуже владеют русским языком? Не говорю про образовательный или культурный уровень наших мусульман, отечественных мусульман, просто в той среде, ну, это мое личное мнение, конечно, изучается лучше и проще. Но это моя точка зрения. Еще, пожалуйста, вопросы.

Р. Цымбалюк: Цымбалюк Роман, украинское агентство УНИАН. Вопрос: есть ли у вас какие-то претензии или пожелания к многомиллионным мигрантам из Украины, которые сюда приезжают, ну, возможно, по русскому языку в том числе или какие-то другие. Ну вот известно, что основная масса украинских мигрантов, они здесь работают нелегально, потому что могут находиться 90 суток без регистрации, без ничего. Что-то с этим будет делаться, с этим направлением? Спасибо.

Е.Ю. Егорова: Давайте, я тогда начну. К украинским мигрантам у нас предложение, которое мы давно уже выдвигаем, не пользоваться тем, что после 90 суток надо обязательно выехать или купить миграционную карту, а затем вернуться и как бы формально начать новый цикл пребывания в России. Мы, в том числе ориентируясь именно на граждан Украины, задумывали этот документ, который называется патент, о котором мы неоднократно уже говорили. Это документ, который позволяет работать у физических лиц в России, и плата за патент позволяет продлевать законное пребывание на территории Российской Федерации. Документ уже получили порядка 750 тысяч человек, начиная с июля прошлого года, с начала действия закона, который ввел патенты. Ну мы считаем, что 750 тысяч человек мы вывели из тени, а бюджеты субъектов получили доходы, которые исчисляются уже миллиардами рублей. По-моему, это механизм, который был бы полезен и для самих мигрантов, и выгоден Российской Федерации, тем субъектам, в частности, которые получают доход от выдачи этого документа. Вот это, пожалуй, основное пожелание.

Р. Цымбалюк: Центры русского языка будете создавать в Украине?

Е.Ю. Егорова: Пока не планируем.

Р. Цымбалюк: Потому что в российском МИДе часто беспокоятся о том, что с русским языком в Украине глобальные проблемы, вот я поэтому и спрашиваю.

Е.Ю. Егорова: Ну, это проблема несколько другого порядка, это проблемы доступа русскоязычного населения к получению образования на русском языке, это не вопрос подготовки трудовых мигрантов к выезду, и поэтому больше этим занимается как раз МИД, а не миграционная служба.

Ведущий: Хорошо, коллеги, пожалуйста.

РИА «Новости»: У меня 2 вопроса, если позволите, я сразу задам. Во-первых, я хотела спросить: готова ли концепций государственной миграционной политики, о которой много говорили, в какой стадии разработки она сейчас находится. И учитывает ли она вопросы создания адаптационных центров для мигрантов и, соответственно, обучения русскому языку?
И второй вопрос: недавно были сообщения, что якобы из России большой отток наших граждан за рубеж. Могли бы как-то прокомментировать?

Е.Ю. Егорова: Именно россиян имеется в виду?

РИА «Новости»: Да, именно россиян за рубеж. Вы могли бы как-то прокомментировать эту информацию?

Е.Ю. Егорова: Ну, что касается концепции миграционной политики, она еще в процессе доработки, но времени уже остается у нас не так много, потому что 1 декабря мы согласованный со всеми федеральными органами документ должны внести в правительство, уже не так остается много времени на размышления.
Отдельный блок в этом документе занимает тема адаптации и интеграции мигрантов. Как раз она увязана с необходимостью притока значительного количества иностранных граждан для работы, для занятости в российской экономике и как раз вот обострение в связи с этим проблемы интеграционной, адаптационной работы. Я думаю, что с результатом мы вас в ближайшее время познакомим, но в принципе все посылы, которые содержатся в концепции, и предлагаемые способы работы, способы ее организации мы сегодня в основном назвали. Никаких глобальных отклонений не предвидится.
Теперь что касается цифры, озвученной Юрием Михайловичем Лужковым. Насколько я помню, он 11 миллионов назвал эмигрантов. Но, к сожалению, он не сказал, как была сформирована вот эта цифра. Одиннадцать миллионов, потому что с того момента, когда была ликвидирована советская система ОВИРов, граждане России, выезжая за рубеж, не обязаны получать выездную визу, как это было в советское время. Тогда каждый советский гражданин, выезжающий за границу, был жестко совершенно учтен, что это цель выезда – ПМЖ. Сейчас такого уже нет, и я считаю, что в принципе нормален процесс, когда люди выезжают работать за границу, и поработать, и отдыхать, это совершенно нормальная реализация права на свободу передвижения, которое у каждого из нас закреплено конституцией.
Из числа тех, кто заявляется в миграционной службе, 145 с небольшим тысяч человек за последние 3 года были сняты с учета в связи с тем, что заявили о своем выезде на постоянное место жительства за рубеж. Но вы знаете, что очень многие сейчас, особенно востребованные в мире специалисты, живут на два, а то и на три дома. И мы не исключаем, что такая же ситуация происходит и с нашими гражданами. Ну, как вы видите, порядки цифр совершенно различны. Но я еще раз повторюсь, что нужно понять, кого считали, как считали, потому что в любой статистике очень важны именно методы, подходы.

Ведущий: Татьяна Алексеевна, есть что-нибудь добавить?

Т.А. Бажан: Я только хотела бы по поводу предыдущего вопроса. Одна из украинских общественных организаций обратилась к нам с просьбой предоставить сведения о тех высших учебных заведениях, где могли бы обучаться молодые граждане Украины. То есть к вопросу языка небольшая такая ремарочка. Востребовано, и в таком аспекте тоже.

Асылбек: Екатерина Юрьевна, к вам тоже вопрос. Скажите, пожалуйста, на местах надо было изучать русский язык, уже все выехали, уже находятся на территории Российской Федерации наши трудовые мигранты на сегодняшний день очень трудно будет. Скажите, пожалуйста, какие программы, по каким программам изучают на местах будущие выезжающие на территорию Российской Федерации трудовые мигранты, например, вы сказали, в Таджикистане, в Киргизии, да? Это первый вопрос. Второй вопрос, опять во второй вопрос очень актуально остается вопрос легализации, всем известно. Скажите, пожалуйста, как сегодня легализуются, на сегодняшний день легализующихся трудовых мигрантов в Москве? У нас есть квота в Москве и сколько она стоит, например, на сегодняшний день? А то граница открыта, едут и едут. А потом мы жалуемся, у нас очень много, как говорится, не легализованные трудовые мигранты. Потому что трудно получается легализоваться. Люди все с очень хорошими намерениями едут сюда, чтобы заработать и останавливает все где-нибудь легальным быть, оплатив соответствующие документы, а на это уже практически на сегодняшний день квоты нет, насколько мне известно. Спасибо вам.

Е.Ю. Егорова: Ну, я надеюсь, во-первых, что все-таки из Киргизии еще не все уехали, и там осталось кого учить на территории страны. Буквально 9 числа было открыто учебное заведение в городе Канте. Это высшее учебное заведение, и там присутствуют и курсы предвыездной подготовки, тоже для тех, кто собирается на работу в Россию. Конечно, для тех, кто едет с целью временной работы, мы не планируем владение русским литературным языком со способностью писать сочинения на свободные темы и так далее. Это должен быть уровень владения бытовой, с тем чтобы человек мог объясниться с работодателем, со своими русскоязычными коллегами, нормально купить в транспорте билет, сходить в магазин и так далее. С тем, чтобы в конце концов, он мог найти общий язык с сотрудниками ФМС. Вот такая вот программа планируется для трудовых мигрантов. Что касается вопроса легализации. Ну, естественно, что в каждой стране существует определенная система защиты внутреннего рынка труда, и как раз когда начался экономический кризис, мы с коллегами из Киргизии в Министерстве по делам миграции очень плотно работали по этой теме, объясняя, что количество рабочих мест сокращается, и не все те, кто хотел бы в России работать, смогут законно это делать. Здесь есть различные способы. Ну, во-первых, не единственный в России город Москва, хотя, наверное, самый интересный для мигрантов, ну не говоря уже о том, что наиболее крупный международный аэропорт здесь, поэтому проще сюда приехать и попытаться здесь же и остаться. Но надо учитывать, что есть и другие рабочие места, есть регионы, где есть квота. Кстати говоря, на Дальнем Востоке, в частности, на Сахалине, уже достаточно большая киргизская диаспора, и люди там приживаются. Точно такая же ситуация в Екатеринбурге, скажем, и в Челябинской области. Есть другие места в России, где можно найти квоту и законно получить разрешение на работу и трудиться. Ну, а в том, что касается тех, кому такой квоты на работу у юридического лица не досталось, я уже говорила, что есть механизм работы у физических лиц. Этот документ доступен, он не квотируется на сегодняшний день. Ну, конечно же, здесь важна именно трудовая деятельность у физического лица, оказание услуг. Надо к этому стремиться.

Асылбек: Не все берут.

Е.Ю. Егорова: Я думаю, что это вопрос стыковки еще вот именно тех физических лиц, которым нужны такие домашние работники, и самого работника. Вопрос оказания содействия в трудоустройстве. Ну, над этим мы тоже работаем, чтобы помогать.

«Радио России»: Добрый день, Радио России, передача «Новое место жительства». У меня вопрос касается лиц, ищущих убежища в России. Если Российская Федерация предоставляет определенный статус беженцам, лицам, получившим временное убежище или претендентам на этот статус, она берет на себя какие-то обязательства по поводу интеграции и адаптации. Вот ваши рекомендации людям, которые в этом поле находятся. Нужно ли им учить русский язык, в каком объеме?

Е.Ю. Егорова: Ну, вы знаете, у нас такая ситуация с беженцами складывается, что в основном они утрачивают свой статус, вот говорят, в России беженцев немного, их действительно немного как раз потому, что они все стремятся дальше получить развитие вот этого статуса путем получения гражданства России. И таких людей, которые получили сначала временное проживание в России, их более 250 000. Естественно, что те, кто получает гражданство, мы уже в начале нашей беседы сегодня говорили об этом, для них это требование, предусмотренное законом, — знание русского языка. Ведь беженцы, кроме того, с момента получения этого статуса фактически уравнены в правах с россиянами. Им не нужно получать разрешение на работу, имя удостоверение беженца, они вправе трудоустраиваться так же, как и россияне. Конечно, здесь, да и не только в России, в любой другой стране мира тот, кто получил статус беженца, он, как правило, быстрее осваивает язык и быстрее стремится интегрироваться в это принимающее общество. Хотя есть, конечно, случаи, когда европейские, скажем, государства принимают людей из стран с очень далекой культурой, ну, скажем, Финляндия и Сомали, здесь никаких в общем-то корней связующих нет. В России немножко другая ситуация, это и общее историческое прошлое, и моменты культурной связи, у нас очень много афганских беженцев, те, кого мы приняли после того, как был свергнут режим Наджибуллы. Они много лет уже живут в России, и здесь гораздо больше степень интеграции, чем в любой другой стране.

Ведущий: Кстати, по поводу Финляндии. Когда мы там были, мы обратили внимание на беженцев из Сомали. Дедушка знает родной сомалийский или я не знаю какой там язык, их сын знает финский и родной, а внук уже не знает родного сомалийского языка. Это вот тоже показатель того, какая интеграция идет, например, в Финляндии в той же самой.

Е.Ю. Егорова: Вы знаете, есть термин «интеграция», есть термин «ассимиляция». Мы когда об этом процессе говорим, стараемся термин «ассимиляция» не употреблять и не ставить себе такой цели. Все-таки мы исходим из того, что есть право человека на вот эту культурную самоидентификацию, и вполне возможно, что вот для этого мальчика то, что он уже не говорит на родном языке, для него это был естественный процесс. Он не планирует возвращаться в Сомали.

Ведущий: Я то же самое прочитал в его глазах, когда он пил пиво в центре Хельсинки. У нас РИА «Новости» завершает нашу пресс-конференцию, прошу вас.

РИА «Новости»: Скажите, пожалуйста, ваша концепция миграционной политики учитывает ли предложения седьмой экспертной группы по обновлению «Стратегии 2020», как раз тоже занимающейся миграционной политикой.

Е.Ю. Егорова: Более того, я скажу, что это не разные документы. Это единая рабочая группа, тут нет никакого противопоставления экспертов от научного сообщества и сотрудников ФМС. Это единая коллегиальная работа при определяющем векторе, который задает нам научное сообщество, потому что, конечно, для того чтобы вырабатывать политику, те научные знания, которыми обладают на сегодняшний день демографы и экономисты, просто необходимы.

Ведущий: Спасибо, коллеги, спасибо Татьяна Алексеевна, спасибо, Екатерина Юрьевна, если у вас есть вопросы, вы можете подойти, задать для эксклюзива, а на этом наша пресс-конференция завершена, до следующих встреч и все вместе учим русский язык.

Е.Ю. Егорова: Спасибо.